Одиночка - Пак Анастасия Владимировна

Вздувшийся багровый шрам на внутренней стороне запястья быстро темнел, становясь все менее заметным. Вот она – живительная сила воздуха в городе Единых, позволяющая своим обитателям забыть, что такое боль, пока они находятся за высокими стенами. Впрочем, постороннему и без того будет крайне трудно увидеть остроконечный знак, учитывая опускающиеся до самой земли рукава моего верхнего одеяния.

Луч спокойно принял мою клятву, еще миг повисел, протянувшись меж землей и небесами ровно светящейся полосой, а затем тихо ушел в землю, вновь став всего лишь искусно выложенным символом. Я поднялся с колен и чуть горделиво вздернул подбородок, только теперь позволив себе как следует разглядеть сгрудившихся вокруг площади Единых магов. А они все как один таращились на меня, даже не моргая, и, очевидно, ожидали занятного продолжения бесплатного зрелища. Но ничего не менялось, я все так же одиноко торчал посреди поблескивающего пятачка, и маги мало-помалу перестали кидать на меня пугающие взгляды, эту смесь досады и странного, затаенного торжества. Я с удовольствием вернул им их же нагловато-пристальный взгляд и чуть повернул голову, обращая свое верное, умное и открытое лицо к Веланду. Странное чувство эйфории затопило меня целиком. Не знаю, было ли это воздействием посвящения или чего-то другого, но мне вдруг смертельно захотелось визжать от восторга, лобзать мозаичный символ и во все горло прославлять Единых. Неясные колебания и плохое предчувствие, испытываемые мною всю дорогу от Врат до площади, начисто смело в один миг.

Чувствуя, как громко и часто стучит сердце в груди, я со счастливой улыбкой сделал шаг к Веланду, приготовившись со всем жаром еще раз заверить его в своей вечной преданности. И даже уже открыл рот, как Старший внезапно молча повернулся ко мне спиной и тяжело зашагал прочь. На мгновение мир померк у меня перед глазами, и я замер на месте с широко распахнутым ртом. Щенячий восторг, безмерная гордость – все исчезло в накрывшей меня с головой волне мрака. А когда немного пришел в себя, оказалось, что я все еще цепляюсь изумленным взглядом за фигуру уходящего мага, хотя в голове уже мало-помалу вырисовываются и складываются в единую картину упущенные мною печальные детали. Под влиянием предстоящего таинства я их просто забыл, но теперь, когда его так жестоко и прилюдно разрушили, они всплыли из глубин памяти.

Я до последнего взирал на Веланда, правда, теперь уже без столь явного потрясения, и одновременно чувствовал, как с каждым его последующим шагом у меня все сильнее каменеет лицо, превращаясь в тщательно удерживаемую маску абсолютной невозмутимости. А под ней скрывались разом проснувшиеся ирония и глухая злость.

Вот и все продолжение, коего так жаждали облепившие площадь маги.

Нет, ну какой же я был дурак, что сразу не заметил брошенный на меня тяжелый взгляд Веланда. Тут и особой проницательности не требовалось, чтобы понять – я здесь нежеланный гость и мое присутствие сильно раздражает Старшего, причем до такой степени, что он не задумываясь, пренебрег мною при всех. И посвящение мое было слишком коротким и будничным. Никакой предварительной подготовки и торжественности. Все свершилось на скорую руку, в темноте, как будто украдкой. Но я был настолько счастлив, что меня ничего не удивляло и не настораживало.

По крайней мере вплоть до настоящего момента.

Я мысленно отметил, что за Веландом тенью последовал Хенигас, этот невесть как затесавшийся среди магов наемник. Хотя Единым, понятно, не к лицу исполнять роль убийц, вот, надо полагать, и перекладывают неприятные обязанности на плечи других, коим все равно кого резать – обычных людей или привратников.

Я посмотрел ему вслед, и на сердце почему-то стало спокойней. Если так подумать, не особо-то я и нуждаюсь во всех этих поздравлениях и прочей лживой суете. И хотя в глубине души мне было немного жаль кажущихся теперь столь наивными надежд, я понимал – то, что Старший не стал мило улыбаться и врать мне в глаза, как он рад такому прибавлению в их рядах – только к лучшему. Ничего, как-нибудь обойдусь и без всеобщего радушия и осыпания милостями с головы до пят. Что уж теперь говорить, нет и не должно было у меня быть счастья от вступления в союз магов, потому как нет здесь Шеррая, моего истинного учителя, который бы вряд ли допустил, чтобы со мной так обращались. А что до Веланда, то я слишком возвеличил его в своих мыслях, вот и не ожидал, что наяву он отнесется ко мне, как к навязанному ученику, чужой и тяжелой обузе, так некстати скинутой ему на плечи.

Встревоженные голоса вокруг резко прервали мои размышления и выдернули меня из бесцельного скитания по закоулкам памяти обратно на землю. Я недоуменно заозирался, видя заметавшиеся фигуры магов. Не знаю, что происходило в Убежище, но и без того слишком похожий на ночь день резко отступил, смятый настоящим мраком. Тревожная россыпь огней прокатилась от крепости Веланда во все концы города Единых. Те, что и так горели, вспыхнули еще ярче, и мозаичная площадь заблистала, как поверхность замерзшего озера. Холод ледяным дыханием пронесся мимо меня, но я его даже не почувствовал.

Окружающая площадь аллея, обрамленная четкими контурами голубовато-серебристого кустарника, невесть когда успела наполовину опустеть. Те же, кто еще оставался, спешно кутались в тяжелые теплые накидки и перекидывались отрывистыми фразами, указывая пальцем на небо. Я тоже стоял на месте и не собирался нестись куда-то сломя голову, тем более, что нестись-то было особо некуда. Только вот в отличие от магов, меня терзал вовсе не холод, а нестерпимый жар внутри, будто задавшийся целью спалить мои внутренности дотла. Поэтому при первых же сильных порывах ветра я не задумываясь, рванул шнуровку у горла, распуская ворот до середины груди, и торопливо распутал завязки рубашки, давая холодному воздуху возможность хоть немного остудить мой жар. Но, увы, даже ему это оказалось не под силу.

А все происходящее по-прежнему напоминало какой-то темный мираж, быстро теряющий ясные очертания, и я резко вздернул руку, поднося ее к самым глазам. Мне захотелось еще раз удостовериться, что я теперь действительно один из Единых, и отпечаток луча был тому прямым доказательством.