Чары зари - Керр Катарина

— О боги, мне плевать на это! Почему ты столько болтаешь? У тебя потребность трепать языком?

— Ну… на самом деле — да, потому что так мне становится легче на душе. А еще меня принимают за дурака… А я как раз и хочу, чтобы наши враги считали меня дураком. Кто станет серьезно воспринимать дурака и гадюку?

— Решено. Ты болтаешь, я буду шипеть.

— И пришла пора мне немного потрепать языком в гавани. Нам нужно купить места на судне, отправляющемся в дан Мананнан. На корабле быстрее, чем верхом, а там мы можем купить коней для последней части нашего путешествия.

— Но куда мы направляемся?

— Конечно, в Слайт. Ох, моя красивая маленькая дикая голубка, тебя ждет самый странный сюрприз.

Поскольку отправка пленника в Аберуин для дальнейшего расследования стояла в самом низу списка королевских дел, Перрин гнил в тюрьме еще несколько дней и каждый последующий казался еще более скучным, чем предыдущий. Ему было нечем себя занять, кроме сна и плетения узоров из соломы, и он почти обрадовался, когда однажды утром появился Мадок и объявил, что во второй половине дня Перрин уезжает.

— В Керрмор идет галера с депешами, и у них нашлось место для конокрада. Там тебя переведут на торговое судно. Не советую убегать. Капитан торгового корабля — мужчина серьезный.

— О… э-э… я не стал бы на вашем месте беспокоиться. Я не умею плавать.

— Хорошо. Теперь слушай дальше. Когда тебя доставят в Аберуин, ты должен быть честным с моим дядей. Он посмотрит, что можно сделать для спасения твоей шеи.

— Наверное, мне следует вас поблагодарить, но почему-то у меня язык не поворачивается.

К большому удивлению Перрина, Мадок рассмеялся искренне и весело, а затем ушел. Путешествие вниз по течению прошло быстро и легко. Галера добралась до Керрмора как раз в тот день, когда его покидали Джил с Саламандром. Пока Перрина передавали людям гвербрета, он чувствовал ее присутствие, а затем почти сразу потерял след. Его доставили в дан гвербрета Ладоика, где Перрин провел трудную ночь в крошечной камере, где было холодно и сыро из-за густого тумана. Утром за ним пришли два солдата из боевого отряда гвербрета. Они связали ему руки за спиной и под конвоем доставили в гавань. У Перрина болели все суставы. Идти со связанными руками было страшно неудобно. В гавани, в конце длинного причала, качалось большое бардекианское торговое судно с низкой осадкой и треугольными парусами. На сходнях стоял огромный человечище.

Его рост составлял около семи футов, у него были очень мускулистые руки и плечи, а кожа такая темная, что казалась черной, как ночь, с синеватым отливом. Да, он действительно выглядел сурово, как и предупреждал Мадок. Холодный спокойный взгляд гиганта неожиданно напомнил Перрину королевского конюшего.

— И это и есть королевский пленник? — У гиганта оказался такой низкий и грубый голос, что создавалось впечатление, будто по причалу прокатился бочонок.

— Да, капитан Элейно, — отозвался один из стражников. — Смотреть не на что, правда?

— Если лорд Мадок хочет оплатить провоз до Аберуина этого горностая в летней шубке, я не стану спорить. Берем его на борт.

Элейно схватил Перрина за рубашку одной огромной ручищей и поднял его на несколько футов над землей.

— Доставишь мне хоть малейшее беспокойство, и я тебя выпорю. Понял?

Перрин только завизжал в ответ. Элейно легко перебросил его через борт, и Перрин шлепнулся на палубу. Капитан дал знак матросам, таким же темнокожим и огромным, как и он сам.

— Отведите его в трюм и проследите, чтобы во время плавания его кормили и давали пресную воду.

Хотя со стороны капитана корабля было очень мило позаботиться о том, чтобы пленника кормили, это оказалось пустой тратой продуктов. Как только корабль вышел в открытое море, желудок Перрин решил вывернуться наизнанку. Морская болезнь накатывала на него волнами, он лежал на соломенном тюфяке, стонал и мечтал умереть. Время от времени к нему заглядывал кто-нибудь из матросов, проверить, как он там, но на протяжении всего тридцатичасового плавания ответ был одним и тем же. Перрин смотрел на них слезящимися глазами и умолял повесить его и покончить с мучениями. Когда корабль наконец причалил в Аберуине, морякам пришлось выносить Перрина на руках.

Лежание на досках причала, Перрин воспринял как приход в райские обители. Обеими руками он держался за неотесанное грязное дерево и думал, не поцеловать ли его. Прохладный морской воздух прочищал ему голову, уходили последние позывы к рвоте. К тому времени, как прибыли люди гвербрета с телегой, Перрин почти радовался жизни. Даже водворение в новую камеру не испортило его хорошего настроения. Пусть он сидит взаперти на грязной соломе, но она покрывает настоящий прочный пол.

А затем хорошее настроение улетучилось. Он замерз, и ему становилось все холоднее. День был серым и туманным, холодный ветер залетал в зарешеченное окно. Перрину не дали ни одеяла, ни даже плаща. Он сжался в углу и зарыл ноги в солому, но вскоре принялся дрожать всем телом. К тому времени, как кто-то подошел к двери, у него потекло с носа. Дверь открылась. На пороге появился высокий старик с копной белых волос. Он был одет в простые серые бригги и рубашку с вышитыми красными львами. Когда старик заговорил, у Перрина все тело свело судорогой. Потом на него словно набросилось множество невидимых котов, которые принялись драть его когтями, впиваясь так глубоко и болезненно, что он закричал и стал корчиться на полу.

— Прекратите! — приказал старик кому-то невидимому. — Вы все, прекратите это немедленно!

Перрин покорно застыл на месте, и боль исчезла. Перрин удивился — почему старик обращался к нему на «вы», да еще называл его: «вы все».

— Прости, парень. Меня зовут Невин, я — дядя Мадока.

— Вы тоже колдун?

— Да. Тебе лучше делать все, что я скажу, или…или я превращу тебя в лягушку! Пошли. Судя по твоему виду, ты серьезно болен, а у меня есть разрешение регентши держать тебя в обычной комнате под стражей.

Перрин высморкался, вытер нос рукавом, затем встал, стряхнул солому и задумался, каково было бы всю жизнь прыгать по болотам. Когда он случайно встретился с Невином глазами, то взгляд старика пронзил его до глубины души. Мастер двеомера не спеша просмотрел его сознание. Наконец, тряхнув головой, Невин отпустил Перрина.

— Да, ты действительно большая загадка. Ясно, почему Мадок отправил тебя ко мне. Ты близок к смерти. Ты это понимаешь?

— Я просто простыл, господин. Наверное, я простудился на том ужасном корабле.

— Я не имел в виду простуду. Ну, пошли.

Когда они пересекали двор, Перрин поднял голову. Он увидел высокий комплекс с брохами и обратил внимание на то, что башни качаются. Только тогда он понял, что у него жар. Невину пришлось помогать ему подняться по лестнице в небольшую комнату. Перрина поразила сила старика, который почти на руках поднял его наверх и опустил на узкую кровать.

— Снимай сапоги, парень, пока я развожу огонь.

Усилие отняло столько сил, что их едва хватило, чтобы забраться под одеяло. Перрин уже засыпал, когда в комнату зашел Элейно, чернокожий капитан корабля. Пленник так устал, что никакие разговоры не могли разбудить его.

— Внешне он не производит впечатления, не так ли? — спросил Невин.

— Именно это я и сказал, когда увидел его впервые, — озадаченный Элейно покачал головой. — Конечно, после столь долгих пыток морской болезнью человек никогда не выглядит лучше. И его совсем недавно сильно избили. Одного зуба недостает, свежие шрамы, синяки. Саламандр сказал мне, что его на дороге подловил наш Родри.

— В таком случае, меня удивляет, что Перрин все еще жив.

Вот именно. Саламандр не знает, почему Родри не убил его, и я сам не имею об этом ни малейшего представления. Хорошо, он жив и представляет для нас загадку, которую нужно разгадать. Посмотри его ауру.

Элейно склонил голову набок. Пока он осматривал воздух вокруг спящего Перрина, его глаза начали косить.