Ласточки улетают осенью (СИ) - Баукина Елена

   Мишель сел. Кандалы теперь казались ему неподъёмным грузом. Сделав усилие над собой, он встал на ноги с лавки.

   "О, милостивая Сцина, неужели мне не удастся спасти детей Аделины?" - думал он про себя, с трудом передвигая ноги.

   - Шевелись остроухий!

   - Человек, у меня сил нет...

   - А мне какое дело. Если не поторопишься, получишь по рёбрам. Если поторопишься, не получишь, - лицо у Громилы было подозрительно счастливым.

   Железо до крови натёрло ноги Мишеля. Ещё немного и раны загниют от грязи. Ох сколько же здесь грязи и плесени. Горознай терпеть не мог грязь, терпеть не мог запах нечистот. В его длинных волосах вот-вот заведутся вши. И он станет похож на нищего бродягу, а не на сына достопочтенного барона. Раньше такое могло лишь присниться ему в кошмарном сне. Шёлковый платок, в который мастер всё время сморкался, превратился в безобразную грязную тряпицу. Мишель оторвал недурной кусок от края робы и где нигде обмотал кандалы, пытаясь уберечь кожу на ногах от железа. Теперь его в таком убогом виде тащат неизвестно куда. Возможно станут допрашивать, или даже пытать. Мишель относился к смерти философски. Он всегда знал, что жизнь его оборвётся раньше положенного. Скорую смерть предсказала ему собственная мать. Она прозвала его своим проклятьем. Наказанием за любовь к человеку.

   Мэтр внимательно осматривался по сторонам, пытаясь понять и запомнить куда его вели. Страж, судя по всему, вёл его совсем не к выходу, а в сторону противоположную.

   "Значит, пытать решили!" - Мишель нервно сглотнул: "Как можно приготовиться к пыткам? Как ему вынести всё это?".

   Как и опасался мэтр, его препроводили именно в допросную и посадили там на лавку.

   - Сиди тихо, не дрыгайся, - приказал Громила ослабшему от голода полуэльфу. - Час придёт твой палач, вот тогда глотку прочистишь!

   Мишель нервно сглотнул. Он и ранее бывал в этом месте. Тогда Горознай попросту не обращал внимания на содержание этой комнаты. Теперь рассматривая инструмент палача, он приходил в безмолвный ужас: рядом с ним на стене висело множество кнутов и кнутиков - которыми кожу рассекали до самых костей - а в дальнем углу громоздилась вертикальная дыба, со множеством ремешков для крепления рук, ног и даже головы, рядом с очагом, на специальной кованной подставке, лежали в ряд металлические клейма и щипцы для удаления ногтей, зубов и других частей тела. Мишель дёрнулся из последних сил и привстал.

   - Не надейся от меня сбежать, мэтр! - услышал он знакомый женский голос. Волшебница вошла в пыточную. Настроение, похоже, у неё было хорошим, так как она мило улыбнулась пленнику.

   - Зачем ты здесь, Мэгги? - спросил нерешительно мастер Горознай.

   - Сегодня я палач, Лео. Твой палач...

   Услышав эти слова Мишель не поверил своим острым ушам.

   - Ты не можешь... - побелел юноша.

   - Могу...

   - Станешь выкручивать мне суставы, Мэг?

   - Нет, кое-что похуже.

   - Я догадываюсь, что ты хочешь от меня узнать, но я не скажу ничего? Тайны, которые хранились в библиотеке Аделины, давно погребены в огне. Я всё сжёг, давно сжёг!

   - Вопросы к вам всё же будут, мэтр. Только потом - потом..., а сейчас я просто хочу развлечься.

   - Вот оно что..., Мэгги, и давно ты одержима злым духом Сангиумом, давно он тобой манипулирует?

   - Надо же, ты догадался, мэтр?

   - Не трудно теперь догадаться. Послушай, Мэгги, я исцелю тебя, если выживу... после твоих развлечений, - голос юноши дрогнул.

   Громила подхватил его и встряхнул как следует.

   - Не болтай понапрасну, Леоноль, береги силы, - чародейка погладила юношу по волнистым чёрным волосам и потом дала пощёчину.

   Мишель не почувствовал пощёчины, его ела боль изнутри.

   Стражи поволокли алхимика к небольшой комнате с глухими плотными дверьми. Этой комната, судя по всему, появилась здесь недавно.

   Мэг провожала полуэльфа и улыбалась ему.

   Она похлопала по двери:

   - За этой дверью находится один из моих новых демонов. Это инкуб. Он не грызёт плоти, не дробит костей. Лишь будит тайные кошмары. Как известно, не одна физическая боль не сравнится с такими муками. Посмотрим, много ли за тобой грешков, Лео? Наслаждайтесь, мэтр!

   Громила пинком затолкнул полуэльфа во мрак и плотно притворил следом за ним дверь.

   Мишель забился в угол, затаился, ожидая увидеть чудовище. Его окружали лишь мрак и тишина. Он уже начал думать, что Мэг просто зло над ним пошутила и даже впал в дрёму. Мрак неожиданно расступился. Мишель оказался в знакомом до боли месте. Большое окно выхватывало его щуплую фигуру из тьмы. Это большое окно мерещилось ему многие годы в кошмарах. Духота давила, мэтр пытался расслабить воротник и вдохнуть глубже. Постороннее тяжёлое дыхание с содроганием заставило его обернуться в сторону от окна. Там стоял стол, грязный, заваленный окровавленным тряпьём. На нём лежала с хрипом дышавшая длинная женщина, с опалёнными огнём волосами. Кто эта женщина Горознай сразу узнал и попятился назад. Ещё больший ужас испытал он, когда на подоконнике окна появился свёрток с торчащей из него крохотной ножкой младенца.

   - Этого не может быть! Не может быть! - Мишель закрыл глаза и открыл снова. Свёрток лежал, ножка младенца задёргалась. Женщина, с темными опалёнными волосами, открыла затуманенные глаза.

   - Мишель, что ты сделал. Где мой сын? - голос истерзанной женщины, казалось, раздавался со всех сторон.

   Горознай закрыл глаза, вцепился в свои заострённые уши пальцами.

   - Это всё мне мерещится, - пытался успокоиться он. - Мерещится...

   - Что ты с нами сделал, Мишель? Что ты сделал?! - голос женщины зазвучал все более громогласно.

   Мишель метнулся к свёртку и увидел синее тельце младенца. Его спину окинуло холодом. Мёртвый младенец открыл глаза и заплакал.

   Этот младенец снился мэтру долгие годы, особенно перед дождём или полнолунием. Синий, с холодной нежной кожей и злобными нечеловеческими глазами. Тогда ему едва минуло двенадцать лет и его приняли в Братство ловцов. Учитель Бодан гордился своим учеником, заменившем ему внезапно умершего сына. Тот двенадцатый год его жизни выдался на редкость фатальным. Едва отпраздновав свой день рождения, Мишель отправился с учителем Боданом и членами Братства Ловцов в дальнее опасно путешествие в Крайние земли. Их было не более пяти человек. Вернее, четыре человека и один мальчишка-полуэльф: рассудительный гроссмейстер Митр, слишком вспыльчивый и грубый ведьмак Габриэль, его жена терпеливая чародейка Ноя, алхимик-лекарь Бодан Змеелюб и он сам. Потом их предали, жестоко, буднично предали. Волшебники чудом спаслись и искалеченные вернулись домой. Гроссмейстер Митр лишился левой руки по самое плечо. Но больше всего досталось Ное. Чародейка в один день лишилась нормальной жизни. Её тело терзали твари, порождённые тёмной материей. Особый интерес создания проявили к её народившемуся ребёнку - мальчик умер во чреве матери и родился мёртвым. Именно его скользкое тельце, оказалось в руках Мишеля. Всё произошло в одной из комнат дома братства. Крохотный тёплый окровавленный ребёнок упал прямо ему в руки.

   - Он мёртв, положи его на подоконник, - приказал тогда Мишелю резким голосом учитель Бодан Змеелюб.

   Мишель трясся. Перед ним на столе лекаря лежала не женщина, а изуродованное подобие человека. У Нои больше не было груди, все тело покрывали уродливые шрамы. Она неожиданно вышла из дурманного сна и увидев мёртвого ребёнка в руках Мишеля спросила:

   - Мишель, что ты сделал?

   Потом, чародейка Ноя даже не помнила этого момента, а Мишель помнил... И эти воспоминания мучили его больнее любой дыбы.

   Крики алхимика Мишеля Горозная сотрясли стены темницы.

   Мэгги сидела у двери комнаты с инкубом, раскладывала на лавке колоду гадальных карт.

   - Видно, тяжки грехи твои, мэтр!

Пасс6

   Служанка Мэгги, эльфийка с серебристыми локонами, снова примчалась и принесла пищу для юной леди. Немного мяса, сыра, хлеба и жидкую похлебку. Она села рядом с Садрин, с любопытством наблюдая за тем как девочка ест.