Склеп Хаоса - Локнит Олаф Бьорн

– Сообразительное у меня потомство, – хрипло сообщил он, заставив всех вздрогнуть и обернуться. Конан угрожающе шагнул вперед, собираясь не то окончательно расправиться с противником, не то повторить удар Маэля. – Есть чем гордиться. Капитан, не надо так грозно сверкать на меня глазами. Все-все, сдаюсь на милость победителей.

Деррик – вернее, Раэн или, как именовали его летописи, Раэн Танасульский – кривовато ухмыльнулся и посмотрел на Монброна чуть расширенными зеленоватыми глазами, на дне которых плясали сумасшедшие искорки. Почему-то Маэль решил, что никогда в жизни не поверит ни единому слову этого человека. Или поверит любой, самой невероятной вещи, сказанной им.

– Идея была просто великолепна, – одобрил Раэн поступок Маэля и закашлялся, сплевывая кровь. – Только зачем понадобилось с такой силой лупить бедного предка? Шуток не понимаете, да? Всерьез решили, что я собираюсь отправить эту сладкую парочку туда, откуда не возвращаются или возвращаются крайне редко?

– С тебя вполне бы сталось, – серьезно сказал Эван.

– Я всего лишь собирался как следует вас припугнуть, – Раэн хихикнул и снова закашлялся. – Или ты опять скажешь, что я перестарался?

– Вся беда этого типа в том, что он никогда не знал и не хотел знать чувства меры, – безмятежно объяснил Эван слегка ошарашенному обществу. – Все, за что он брался, он делал с размахом, от которого лично у меня дух захватывало. Воевать – так с целой страной, а лучше со всем миром, проклинать – так, чтобы проклинаемый света не взвидел… Впрочем, на сей раз ты слегка просчитался, – добавил он, украдкой покосившись на Агнессу.

– Так, – оборвал разговорившегося дракона Конан. – Ваши признания я с удовольствием выслушаю потом. Сейчас меня интересуют другие вещи… Где Фарес, сбежал?

– Там, – Монброн потыкал указательным пальцем в землю. – Уцелевшая часть от него валяется в конце улицы и неприятно смердит. Геллир его спалил.

– Хоть одна хорошая новость за сегодня… – буркнул корсар и продолжал допрос: – Что вы собираетесь делать дальше?

Ответить никто не успел. Из неприметного переулка донесся топот бегущих ног, затем – пронзительный лай, и предместье наполнилось шумной разноголосицей, над которой заходился вопль Бенни:

– Я же говорил, мы их отыщем! Говорил, а вы не верили!..

Маэля всегда поражало, с какой скоростью иногда сменяют друг друга события человеческой жизни. Казалось, только что он валялся по забором на пыльной жаркой улице, а спустя миг его уже подхватила и увлекла за собой возбужденная крикливая толпа. Еще мгновение – вокруг поспешно мелькают какие-то улицы и переулки, скрипят под ногами старые ступеньки, падает долгожданная тень. Следующий миг – и становится тихо, а в руке ощущается что-то тяжелое и запотевшее. Кружка. Большая глиняная кружка, с капельками воды на стенах. Плещущаяся в ней темно-красная жидкость.

Отхлебнув, Монброн понял, что может больше никуда не спешить. Второй глоток частично примирил его с миром, ставшим в последнее время таким суматошным и непонятным.

На третьем глотке Маэль поднял глаза и огляделся.

Он сидел за столом, а стол, само собой, стоял в комнате. Монброн даже знал, какому дому принадлежит комната – подозрительной таверне «Рыбьи слезы».

Потом он сообразил, что находится здесь не один.

Дальнюю сторону комнаты занимало нечто вроде сооруженной на скору руку кровати – тюфяки и мешки, накрытые коврами и выглядевшими тут совершенно неуместными покрывалами шемской работы, от ярчайшей расцветки которых рябило в глазах. Невероятное лежбище было занято каким-то человеком, а рядом, обхватив руками колени, сидела задумчивая девица аристократического вида в роскошном алом платье, разорванном по подолу. Возле нее расположилась большая рыжая собака с короткой шерстью и на редкость жутковатой мордой.

Следующими личностями, привлекшими слегка затуманенный взор Маэля, рассеянно блуждавший по комнате, стали двое молодых людей. Один, со столь вкрадчивым выражением смазливой физиономии, что в нем за лигу узнавался менестрель (даже без болтавшейся за спиной виолы), что-то нашептывал девушке, сопровождая слова лихорадочной жестикуляцией. Девица слушала, кривилась, но ничего не отвечала.

Второй, мрачновато-насмешливый, подпирал спиной косяк входной двери. Стоило ему чуть пошевелиться – девушка и бард мгновенно вздрагивали, хватаясь за висевшие у поясов кинжал и короткий меч, а собака начинала глухо рычать.

Маэль озадаченно почесал в затылке, не понимая, чего они так боятся. Тип возле двери не выглядел опасным, да и вел себя очень смирно. Стоял и насвистывал что-то сквозь зубы, озирая общество из-под падающей на глаза челки.

Дверь неожиданно дрогнула, распахиваясь и пропуская внутрь еще одного человека. Новоприбывший отличался столь высоким ростом, что вынужден был нагнуть голову, чтобы не удариться о притолоку. Войдя, он неприязненно покосился на типа у двери. Тот прекратил свистеть, весело ухмыльнулся и поднял перед собой связанные в запястьях руки. Эта маленькая подробность поначалу ускользнула от внимания Монброна, и он задумался – кому и зачем понадобилось лишать этого парня свободы?

– Как видите, капитан, я никого не убил и честно не пытался сбежать. Может, это заставит вас стать немного снисходительнее? – нарочито жалобным голосом поинтересовался пленник. – Между прочим…

– Между прочим, я еще не решил, что с тобой делать: сразу убить или сперва выслушать, – отрезал названный «капитаном». – Так что стой и помалкивай.

Связанный незнакомец с видом полной покорности судьбе дернул плечом и снова привалился к дверному косяку. В голове Маэля неожиданно возникло его имя, всплыло, как выныривает на поверхность моря сверкающий косяк летучих рыб. Парня сначала звали Дерриком, а потом Раэном. Вернее, Раэном его звали с рождения, другие имена он придумывал себе по мере необходимости. Наверное, за пятьсот лет у него набралась уйма всяческих имен… Погодите, при чем тут пятьсот лет?

Маэль скорбно вздохнул и еще раз приложился к кружке. Как ни крути, придется признать, что этому юнцу с нахальным взглядом стукнуло почти пятьсот лет, и что он – прямой предок и основатель династии, к которой имеет честь принадлежат и он, Маэль Монброн. Напиться с горя, что ли? Не каждый день нос к носу сталкиваешься с собственным прародителем…

Вслед за этим именем вспомнились остальные. Красивую девушку величали Агнессой, барда – Ди Блайи, страшная собака отзывалась на кличку Чинкуэда. Рухнувший на жалобно скрипнувший соседний табурет черноволосый мрачный гигант по имени Конан был капитаном корсарского корабля «Вестрел», стоявшего нынче в местной гавани.

А вот у человека, неподвижно лежавшего в углу комнаты, имелось не только два имени, но и две сущности.

При мысли об этом Маэль снова ощутил сильнейшее желание выпить, но его кружка, к сожалению, уже опустела.

– Так и будем молчать, господа? – подала голос госпожа графиня. – По-моему, нам всем стоит немножко поразмыслить над сложившимся положением…

– …В котором мы, между прочим, очутились по твоей милости, – буркнул корсар.

– Я не отрицаю этого, – изящно наклонила головку Агнесса. – Но, капитан, вы ведь не станете спорить, что сейчас мы все в одной лодке? Если мы будем ссориться и раскачивать наше, без того ветхое, суденышко, мы перевернемся и утонем. Мне бы этого не хотелось.

– Мне тоже, – поддержал донну Вальехо оживившийся Раэн. – Слушайте, может, вы все-таки меня развяжете?

– Заткнись, – рявкнул Конан. – Колдун недоделанный!

– Не колдун, а маг, – невозмутимо уточнил первый из рода Монбронов. – Между двумя этими понятиями имеется ощутимая разница… Все-все, молчу, считайте, что я громко подумал.

– Перестаньте, – еле слышно попросил Эван. Точнее, это был голос Геллира, звучавший, как слабый отголосок прежнего рева дракона. – Капитан, Маэль, Агнесса, я ценю ваши усилия спасти меня, вернее, того человека, в теле которого мне довелось прожить эту жизнь, но, к сожалению, они изначально обречены на неудачу.