Страшные истории острова Джерси (ЛП) - Майклз Эррен

Филипп почесал свои светлые кудри и поджал губы.

— Вообще-то, дядя, должен признаться, мне не терпится осмотреть это место.

— Нет причин, по которым мы не можем сделать и то, и другое, парень. Давай я налью нам вина, и мы прогуляемся по саду, хорошо?

Сады, которые когда-то были ухожены, заросли и местами слегка одичали. Филипп подумал, что это добавляет им очарования.

— Наверное, мне следует нанять садовника, — признался Клод. — Я продолжаю подумывать поработать здесь самому. Но даже если я это сделаю, то никогда не справлюсь со всем этим в одиночку. У озера есть розарий, который отчаянно нуждается во внимании.

— Здесь есть озеро?

Клод рассмеялся:

— Это декоративное озеро. На самом деле больше похоже на большой пруд. Оно с другой стороны дома, хочешь посмотреть?

— Конечно!

Розовый сад действительно зарос, и Филиппу и его дяде пришлось одергивать одежду от цепляющихся за нее шипов, когда они пробирались сквозь кусты роз, чтобы выйти на берег искусственного водоема. С трех сторон над водой нависали плакучие ивы, а к берегу была привязана небольшая весельная лодка.

— Лодка исправна? — спросил Филипп.

— Полагаю, да, — пожал плечами Клод. — Сам я плавать не умею, поэтому никогда не пробовал. В чем дело, Филипп? Ты действительно моряк, если суша уже теряет свою привлекательность!

— Думаю, было бы чудесно переплыть на другой берег под деревьями с книгой и бутылкой вина.

— Тогда можешь делать это в любое удобное для тебя время, мой мальчик. Хотя, имей в виду, я понимаю, что озеро довольно глубокое, так что будь осторожен, чтобы не напиться и не упасть в воду! Теперь, говоря о вине, не вернуться ли нам за добавкой?

Внутри дом был таким же прекрасным и запущенным, как и территория. Клод показал племяннику первый этаж. Многие комнаты были закрыты пыльными простынями и не использовались.

— Слишком много для одного человека, — сказал дядя. — Я бы никогда не смог позволить себе это место, если бы предыдущий владелец не стремился его продать.

— Он сказал, почему хотел продать? — спросил Филипп. — Не могу представить, чтобы кто-то захотел покинуть это место.

— Не знаю, — пожал плечами Клод, — для меня это тоже не имеет никакого смысла. Думаю, он принадлежал семье долгое время. Мужчины редко ценят то, к чему привыкли.

— Ну, я даже представить себе не могу, что когда-нибудь привыкну к этому. Это прекрасное место, дядя.

— Спасибо, Филипп. Хочешь посмотреть свою комнату?

— С удовольствием! Подожди, дай мне взять сумку.

Дядя Филиппа повел его вверх по винтовой лестнице из прихожей на верхний этаж и вдоль балкона в спальни в левом крыле. На стенах все еще висели портреты, которые, как знал Филипп, не принадлежали ни одному члену его семьи, предположительно, предки бывшего владельца. Они казались семьей мужчин и женщин с одинаковыми волосами цвета воронова крыла, хотя холсты были пыльными, и черты людей на картинах было трудно разглядеть.

В конце коридора были три каменные ступени, ведущие к крепкой дубовой двери. Дядя Филиппа быстро прошел вперед и гордо распахнул дверь, просияв, когда Филипп вошел в спальню и воскликнул от удовольствия. Спальня была одной из двух круглых комнат в башне особняка. Она была небольшой, но очаровательной. Там стояли кровать с балдахином, кресло у окна и богато украшенные туалетный столик и стул. Ставни и окна со свинцовыми переплетами были распахнуты навстречу заходящему солнцу, и Филипп мог любоваться садами, заросшими розарием, и декоративным озером.

— Дядя, это, должно быть, самая уютная комната в доме! Я никак не могу отнять ее у тебя.

— Чепуха, Филипп! Кроме того, кровать в моей комнате гораздо удобнее, — засмеялся он, когда Филипп ухмыльнулся и бросил сумку на кровать.

— Что ж, в таком случае, я буду рад заявить права на эту комнату как на свою собственную. Какой великолепный вид! Не знаю, как тебя отблагодарить, дядя Клод.

— Не торопись устраиваться и распаковывать вещи, парень. Миссис Дженнетон всегда готовит ужин ровно в семь тридцать. Я буду в кабинете, если ты спустишься до этого.

Миссис Дженнетон приготовила им простое, но сытное блюдо — овощное рагу со свежеиспеченным хрустящим хлебом на закуску и рыбу с картофелем в качестве основного блюда. Размеры дома действительно требовали большего количества прислуги, чем одна женщина, но Филипп видел, насколько комфортно его дяде было с одной только экономкой. Сама миссис Дженнетон была пожилой дамой с серебристыми волосами, собранными сзади в пучок, и карими глазами, которые казались слишком теплыми и яркими для женщины ее возраста.

Она поприветствовала Филиппа с непринужденной фамильярностью, похвалила его стройное телосложение и с материнской заботой предложила ему съесть второе, сразу же расположив его к себе.

— Думаю, она — настоящее сокровище, — заметил он, когда миссис Дженнетон удалилась, оставив им бутылку портвейна.

— Несомненно, — согласился дядя, — хотя боюсь, моя талия увеличится под ее присмотром. Будь осторожен, Филипп. Если она добьется своего, ты не сможешь снова надеть форму, когда закончится твой отпуск. Боже милостивый, какой теплый вечер! Давай откроем еще одно окно, прежде чем я раскурю трубку.

Филипп согласился, и они немного постояли, глядя на пустынный сад, обсуждая, какие улучшения можно было бы внести.

Вскоре от жары, портвейна и дыма от трубки дяди у Филиппа закружилась голова, и он поймал себя на том, что сдерживает зевоту.

— Мой дорогой мальчик! — воскликнул Клод. — Вот я и болтаю без умолку, когда у тебя было долгое путешествие и ты, без сомнения, устал. Немедленно отправляйся в свою постель.

Филипп несколько раз вежливо протестовал, но, по правде говоря, он был рад возможности удалиться в свою комнату. Воздух был спертый и грозовой. Даже при том, что оконные створки были распахнуты настолько широко, насколько это было возможно, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

Филипп забрался в постель. Под одеялами было слишком тепло, поэтому он лежал поверх них, ожидая, когда сон овладеет им. Лунный свет лился через открытое окно, окрашивая незнакомую комнату в серебристый цвет. Несмотря на усталость, он обнаружил, что не может заснуть. Он привык проводить ночи в гамаке под палубой, погружаясь в дремоту среди других людей, под мерное покачивание корабля в океане.

Эта серебристая, тихая комната с твердой кроватью была слишком непривычна для его чувств, чтобы усыпить его бдительность.

В конце концов удушающая жара заставила его встать с кровати и подойти к окну. Глядя на сад, он улыбнулся, увидев, как лунный свет отражается в маленьком озере. У воды было бы прохладнее.

Накинув ночную рубашку и натянув бриджи, Филипп схватил с кровати легкое одеяло и тихо спустился вниз.

Парадная дверь была не заперта, и Филипп выскользнул в ночь, уже не так задыхаясь, когда пробирался через сад при лунном свете. Он накинул одеяло на плечи, пробираясь сквозь разросшиеся кусты роз. Ему пришлось несколько раз дернуть одеяло, чтобы освободить его там, где оно зацепилось за шипы, но он выбрался с другой стороны без единой царапины.

Он направился к лодке, но остановился с тихим восклицанием. Маленькая весельная лодка больше не была пришвартована к краю озера, а вместо этого плавала в центре. В ней сидела женщина, одетая в белое. Она небрежно откинула голову назад, опустив одну руку в воду. Ее волосы цвета воронова крыла рассыпались по корме.

Филипп несколько мгновений просто смотрел на нее. Она была довольно мила. Лунный свет высвечивал ее высокие скулы и изгиб бледной шеи.

Она медленно повернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

— Простите! — позвал Филипп. — Я не хотел пялиться, я не ожидал здесь кого-либо найти.

— Сегодня так жарко, не правда ли? — Девушка рассмеялась, и Филипп понял, что она моложе, чем он сначала подумал, вероятно, его ровесница.

Она села и взялась за весла. Два легких взмаха, и лодка рассекла воду и коснулась берега.