Хранитель для чужой жены - Караюз Алина

Я ощутила, как изнутри покрываюсь льдом. Вцепилась в край одеяла, чтобы скрыть, как дрожат мои пальцы, а сама едва выдержала взгляд Гидеона. Только бы Миранда не слышала, как я зову Авенара!

– Ничего особенного. Просто дурной сон.

Мне пришлось постараться, чтобы голос не дрогнул.

Гидеон шагнул ближе.

– Дурной сон, значит… – протянул он с каким-то болезненным удовольствием. Будто наслаждался моментом. – Говорят, первый сон на новом месте – пророческий. Так что же тебе приснилось, моя жена?

«Моя» – он нарочно выделил это слово. В его устах оно прозвучало как угроза.

– Я не знаю…

– Зато я знаю. Ты звала его во сне, – продолжил герцог, делая паузу между словами. – Авенара. Тоскуешь по драконьему ублюдку?

«Сказала… Миранда все ему рассказала! Она подслушивала мои сны», – пронеслось в голове.

Мы смотрели друг на друга. Его черные глаза были холодными и пустыми, как морская бездна. А меня переполняла боль. Но я не могла ее показать. Никому нельзя показывать свою слабость!

– Это ничего не значит, – сглотнула, чувствуя, как невидимый обруч стягивает мое горло. – Ты сам знаешь, сны – не доказательство.

Гидеон усмехнулся. Уголок губ дернулся чуть болезненно – единственный признак того, что мои слова его задели.

– Нет, не доказательство. Но подозрение.

Он оттолкнулся от столбика и начал медленно прохаживаться по комнате. Касался всего, что попадалось ему на пути: то мраморной кромки камина, то спинки кресла… но не меня. Как зверь, принюхивающийся к следу. Его пальцы, затянутые в грубые краги, скользили по поверхностям, оставляя невидимые метки – напоминание, что все здесь принадлежит ему. Включая меня.

– Ты носишь под сердцем ребенка, Хлоя, – произнес он с тихой, сдержанной яростью. – Чей он?

– Вы же знаете, у меня нет ответа, – мой голос звучал хрипло, будто в горло набили песка.

– Неужели?

Он резко обернулся и сделал два стремительных шага ко мне. Навис надо мной, лежащей в постели.

От этого я почувствовала себя особенно уязвимой. Одной рукой он ухватился за столбик кровати.

Наклонился, почти касаясь носом моего носа. А я, насколько смогла, вжалась в подушки.

Наверное, будь подо мной камень – я бы продавила его. Так сильно мне хотелось увеличить расстояние между нами.

– Ты ведь его истинная, да? – продолжил герцог, сверля меня взглядом. – Истинная. Иначе он никогда бы не опустился до связи с человеком. Для дракона это позор. Да и клеймо не позволило бы ему взять мою женщину.

Лицо Гидеона было так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах – горькие травы и алкоголь.

Сердце бешено застучало, выдавая мой страх.

– Вы пьяны…

Губы герцога раздвинулись в хищной усмешке.

– Пьян? О да, я пьян. Моя жена, возможно, носит ублюдка. А я должен ждать, пока он родится, чтобы удостовериться в этом. Хотя уже сейчас с радостью бы вырвал его!

Я вздрогнула, представив руки Гидеона, вырывающие что-то из моего тела. Ладони тут же прикрыли живот, защищая нерожденное дитя. Он это заметил – его злые глаза сверкнули.

– Но знаешь что, Хлоя? – он засмеялся, гортанно и хрипло. – Моя дорогая жена. Я умею быть терпеливым. Я дождусь и узнаю правду. Если этот ребенок мой – он получит все. Имя, титул, власть. Если нет…

Он не договорил, давая мне самой додумать.

– А если он все же ваш? – выдохнула я, ловя его взгляд.

В голове отчаянно билась мысль: я должна усыпить его бдительность!

– Тогда он станет моим преемником. Вместилищем моей силы.

– Но… это все, что вам нужно от сына? Чтобы он стал сосудом?

– Ему придется, – холодно бросил герцог. – Иначе он не сможет защищать эти земли. Забыла, с кем мы воюем?

Он выпрямился во весь рост, и его тень накрыла меня целиком. Глаза стали узкими, жесткими – как у змеи перед броском.

– Так что береги его, Хлоя.

Гидеон направился к двери, его шаги гулко отдавались в тишине. На пороге он задержался, не оборачиваясь.

– Но если ты носишь ублюдка… – он повернул голову ровно настолько, чтобы я увидела профиль, похожий на коршуна. – Вы оба умрете. Хотя, возможно, я использую его для своих ритуалов. Говорят, кровь младенца-дракона дарует бессмертие.

Рассмеявшись, он вышел.

Дверь захлопнулась с таким звуком, будто это была крышка гроба.

Глава 7

После ухода мужа я долго лежала, свернувшись калачиком и обняв ладонями живот. Не спала, однако глаза прикрыла, чтобы не видеть реальность. Хотелось еще немного побыть вне новой жизни.

Затем пришла Миранда. Я слышала, как она приоткрыла дверь, какое-то время разглядывала меня, пытаясь понять – сплю или нет, а потом принялась за работу.

До конца раздвинула шторы, заполняя покои солнечным светом. Принесла кувшин со свежей водой для умывания и чистую сорочку.

Служанка не гремела намеренно, но и не соблюдала тишину, уверенная, что мне пора вставать. Она была права. Однако моя неприязнь к Миранде возрастала чуть ли не с каждым ее движением.

Наконец я поднялась и свесила ноги с постели, осторожно касаясь носками пола.

Детская привычка, укоренившаяся и во взрослой жизни – проверять, холодные доски или теплые, и загадывать: если теплые, значит, день будет хорошим.

Глупость, конечно, но я привыкла к этому ритуалу. В спальне герцогинь Минрах моих ног касался пушистый ворс ковра, мгновенно напоминая, что прошлого больше нет. И отныне я не могу себе позволить даже маленьких слабостей.

Служанка тут же подошла ко мне, чтобы помочь снять ночную рубашку.

– Миранда, смени белье на постели, – приказала я. – И больше не используй лаванду, у меня от нее болит голова.

Меня поразило звучание собственного голоса.

В нем не слышалось ни единого проблеска эмоций – холодный, властный и равнодушный.

– Слушаюсь, госпожа, – служанка поклонилась.

Мне показалось, чуть более поспешно, чем прежде. Однако я не придала этому значения.

К спальне прилегала небольшая купальня с выдолбленной в полу чашей для омовений. Сейчас она была пуста, но рядом уже ждал фаянсовый таз.

– Почему воды нет? – я кивнула на чашу.

– Простите, госпожа, не успели наполнить.

«Или не посчитали нужным», – мысленно дополнила я за служанку. А вслух коротко бросила:

– У тебя срок до вечера, чтобы исправить эту оплошность. И вымой тут все хорошенько. По углам висит паутина.

Это я, конечно, зря – паутины не было. Но от моих глаз не укрылось, как досадливо поморщилась Миранда. Будто забыла, что должна носить маску холодной вежливости.

Я подняла руки, позволяя ей стянуть с меня рубашку, затем расплести ночную косу и заколоть волосы на затылке. Легкий ветерок из распахнутого окна бродил по обнаженной коже, рисуя узоры из мурашек.

– Готово, госпожа, – сообщила служанка.

Я ступила в фаянсовый таз. Закрыла глаза и задержала дыхание. Первые струйки воды потекли по коже. Однако они оказались теплыми. Хотя еще вчера Миранда принесла прохладную воду для утреннего умывания. Что-то неуловимо менялось вокруг меня.

И я не знала – к добру это или к худу.

Миранда уже закутывала меня в широкое полотенце, когда в дверь спальни робко постучали.

– Ваш утренний чай, госпожа, – прозвучал тихий знакомый голос.

– Тереза? – я улыбнулась, глядя на вошедшую девушку. – И как чай? Вкусный?

Вместе с пузатым фарфоровым чайником, сахарницей и молочником она принесла тарелку с тарталетками, первыми ягодами и сыром.

В ответ на мой вопрос она покраснела. А я дождалась, пока Миранда наденет на меня дневную сорочку, затем прошла к столику, взяла с тарелки краснобокую черешню и протянула Терезе:

– Ешь.

Та дрожащей рукой сунула ягоду в рот. Раскусила, и на секунду ее глаза затянула поволока.

– М-м-м, – не выдержав, она издала звук удовольствия.

– Вкусно? На, попробуй и это, – я подала ей крупную, мясистую вишню темного, почти черного цвета.