Волшебник зелёных холмов - Прэтт Флетчер

– Слышу.

– Ты сделаешь все, что я прикажу.

– Сделаю.

– Когда ты проснешься, твой гейс перестанет тебя беспокоить, и ты больше не будешь выть по ночам.

– Не буду.

– Чтобы доказать, что так оно и есть, первое, что ты сделаешь, когда проснешься, это хлопнешь Лойга по плечу.

– Хлопну.

Ши повторил указания несколько раз, меняя слова и заставляя Уата повторять их за собой. В подобной ситуации лучше было перестраховаться. Наконец он вывел его из гипнотического транса, попросту щелкнув пальцами у него перед носом и крикнув: «Проснись!»

Уат в замешательстве уставился на него. Потом встал, подошел к столу и хлопнул Лойга по плечу. Присутствующие одобрительно загомонили.

– Как себя чувствуешь, Уат? – спросил Ши.

– Чувствую я себя замечательно. Более не желаю я выть на луну, и мыслится мне, что гейс мой исчез навсегда. Благодарю я тебя за честь, мне оказанную!

Он подошел к столу, схватил руку Ши, поцеловал ее и смешался с толпой челяди у дальнего конца стола.

Катбад сказал:

– Волшебство и впрямь достойное, да и тот гейс добавочный – тоже не из последних. Надо же, и взаправду подошел и Лойга хлопнул! Истинная правда, что не под силу было мне гейс снять с Уата. Но сам знаешь: коли один бегает быстрей, то другой ловчее по горам лазает – что и докажу я немедля, снявши с супруги твоей гейс, с коим сам ты покончить не в силах.

– Я не убежден... – с сомнением в голосе начал Ши.

– Пускай беспокойство тебя оставит, – заверил его Кухулин. – Это не нанесет ей никакого вреда, а в будущем станет вести она себя более любезно в домах приличных, кои посещать будет.

Друид поднялся и нацелил на Бельфебу длинный костлявый палец, принявшись что-то ритмично декламировать – вначале какую-то тарабарщину на совершенно непонятном языке, которую постепенно сменили более-менее понятные слова.

– ...дубом, ясенем и тисом, красотою Энгус, силою Лера и властию верховного друида Ульстера да сойдет с тебя гейс твой, Бельфеба! Сгинь! Пропади! Стерт ты, отменен, и чтоб больше про тебя слыхом не слыхивали! – закончил он, напоследок воздел руки над головой и спокойно уселся на свое место. – Как чувствуешь себя, дорогая?

– Сказать по правде, ровно как и прежде, – призналась Бельфеба. – А как надо?

– Откуда знать нам, что чары и впрямь подействовали? – встрял Кухулин. – Ага! Придумал! Пошли со мной.

Вскочив, он быстро обошел вокруг стола, а в ответ на разъяренное восклицание Ши и смятение Бельфебы поспешно добавил:

– Только до дверей! Иль слова я не давал?

Склонившись над Бельфебой, он обнял ее за шею и потянулся было к руке, но тут же отпрянул, как ошпаренный, с кряхтением ухватившись обеими руками за живот. Катбад с Лойгом вскочили. Ши, надо сказать, тоже. Цепляясь за Лойга, Кухулин проковылял несколько шагов, вытер рукавом слезящиеся глаза и страдальческим голосом объявил Катбаду:

– Американцы победили, ибо волшебство твое провалилось – коснувшись ее, едва я жизни не лишился! Не желаешь ли сам попробовать, дорогуша?

Катбад с великой опаской вытянул руку и осторожно дотронулся до Бельфебы кончиком пальца. Ничего не произошло.

Лойг заметил:

– А разве тот раб не говорил, что на волшебников сей гейс не действует?

– Не исключено, что глаголишь ты истину, – отозвался Катбад, – но мыслится мне, иная тут причина. Кухук желал препроводить ее в постель, а я о чем-то таком и не помышлял, ничуть не помышлял!

Кухулин, опять устроившийся во главе стола, обратился к Ши:

– Воистину повезло мне, что заранее ведал я о действии гейса ее губительного! Ужель даже самым могущественным друидам из краев твоих управиться с ним не под силу?

– Куда там! – подтвердил Ши. – Эх, нашелся бы какой-нибудь спец, чтоб покончить с этим делом раз и навсегда!

Сам-то он при виде приключившегося с Кухулином желудочного расстройства поначалу обалдел почище самого героя, но вскоре, малость поразмыслив, все же вычислил, в чем дело. На Бельфебе, ясно и жуку, изначально никаких гейсов не было. Следовательно, когда Катбад попытался набросить на нее чары для снятия несуществующего гейса, то добился совершенно противоположного эффекта – а именно наложил на нее этот самый гейс по полной программе. Если б магию преподавали в школе, такие вещи проходили бы еще в первом классе, и Ши мог только мысленно поблагодарить Катбада, ухитрившегося столь позорно обмишуриться.

Катбад тем временем вещал:

– В Америке вашей, может, и не сыщется искусника такого, но в Ирландии знаю я мужа, у коего и силы, и ума хватит, дабы снять заклятье подобное!

– И кто же это? – спросил Ши.

– Не кто иной, как сам Оллгойт Круаханский, друид при дворе Айлиля и Медб – тот самый, что гейс на Уата наложил!

Откуда-то сбоку негромко подал голос Бродский:

– Это тот старый хрен, который должен запудрить Кухулину мозги перед тем, как вся шайка на него навалится.

– Вурра! – воскликнул Катбад и ядовито обратился к Ши: – Прислужник твой, видать, настоящий провидец ясновидящий! Что за чары наложить способен Оллгойт на Пса нашего любимого?

– Слышь, ты, козел, – ответил Бродский, которого подобное замечание явно задело, – повытряси тараканов из башки! Короче, тема такая: эти Медб с Айлилем сейчас подзуживают всех, кто хочет отыграться на Кухулине, а когда соберется шарага побольше, накладут на него такой гейс, чтоб он полез в драку сразу со всеми до кучи – и вот тогда-то ему и крышка!

Катбад пощипал бороду.

– Ежели сие правда... – начал он.

– Ты чё, братан – реальный Маккой! За базар отвечаю!

– Хм-м... Мнение мое таково: даже ежели сие и истина, то новость столь громкая из больно уж ненадежных уст исходит. А окромя того, покуда невдомек мне, как в точности с делом подобным управиться. Касайся оно одного лишь волшебства...

Кухулин с мрачной важностью поддавшего человека молвил:

– И без всяких там гейсов готов я биться хоть с сотней, хоть с тьмою, но ежели судьба мне сраженному быть, тогда и впрямь мне конец!

Катбад повернулся к Ши:

– И сам видишь, что половина бед его в нем же самом и сидит!.. Под силу ли тебе проникнуть ясновидением своим и дальше, прислужник?

– Ладно, старый хрен, – сам напросился! – ответил Бродский. – Сразу после того, как Кухулина пристукнут, начнутся разборки, и по ходу войны практически все друг друга перебьют. Ни тебе самому не жить, ни Айлилю с Медб. Ну что, как тебе это нравится?

– Не более, чем рожу твою пред собою видеть! – раздраженно отозвался Катбад и обратился к Ши: – Можно ль доверять предсказаньям его?

– Не припомню случая, чтоб он ошибался.

Катбад переводил взгляд с одного на другого до тех пор, пока присутствующие чуть ли не наяву услыхали, как у него скрипят мозги. В конце концов он выдал:

– Мыслится мне, Мак-Ши, что есть дела у тебя неотложные при дворе короля Айлиля!

– И что же навело тебя на подобную мысль?

– Ужель не горишь ты желаньем повидать Оллгойта по поводу гейса супруги своей? Не тебе объяснять, что жена с гейсом – все равно что жена с дурным глазом, и не видать тебе в жизни счастья, покуда не снимешь ты сию напасть раз и навсегда. Кстати, заодно можешь прихватить и этого человечка с собою, дабы поведал он Медб свою историю и намекнул тем самым, что в курсе мы всех ее интриг – от коих проку с той поры не более будет, чем сала от хряка, бисером кормленного!

– Соглашайся! – щелкнув пальцами, жарко прошептал откуда-то сбоку Бродский, но Ши тут же запротестовал:

– Алле, ребята, лично я далеко не так уж горю желанием тащиться ко двору Айлиля! Чего я там не видал? А потом, если эта ваша Медб настолько упертая дамочка, насколько мне представляется, то лично я сильно сомневаюсь, что она бросит все свои затеи только из-за того, что про них кто-то узнал.

– Первым делом, – провозгласил друид, – позволь напомнить, что Кухук и тебе, и спутникам твоим жизнь спас, за кое деяние отблагодарить его следует – не говоря уж про гейс тот губительный. Во-вторых же, на Медб мне по большому счету чихать – узнать о том, что известны нам ее планы, должен в первую голову Оллгойт. Не хуже тебя ведает он, что ежели прознали мы суть гейсов задуманных – покуда наложить он их не успел, – все друиды придворные короля Конхобара супротив них петь примутся, и с задачею уязвить нас оными гейсами управится он не лучше, чем пес, что яблоко укусить силится!