Чарослов - Чарлтон Блейк

— «Как ей показалось»?..

— Остывшее тело продолжало подергиваться, извергая смертоносный яд — заразную антимагию на нуминусе. Горгулья, обладавшая восприятием второй степени, предположила, что женщина еще жива, и отнесла тело к главному библиотекарю. Та, в свою очередь, доложила ректору, а он известил меня.

Шеннон молчал.

— Говоришь, жертва упала с Веретенного?

— Похоже на то. Что вам известно про этот мост?

Шеннон гадал, что можно ей рассказать, а чем делиться не стоит. Настораживал стремительный взлет Амади по карьерной лестнице. Слишком уж быстро его бывшая ученица пробилась наверх, заняв один из руководящих постов в тайной страже. Тут явно не обошлось без поддержки определенных политических сил, которые были бы рады насолить Шеннону. Он решил навести о ней справки, а до тех пор ограничиться общими фактами.

— Вы чем-то встревожены, — сказала Амади. — По-вашему, странно, что женщина оказалась на Веретенном мосту?

— Более чем странно, — помолчав, ответил он. — Если верить летописям, хтоники возвели этот мост незадолго до окончания строительства Звездной крепости. Только он никуда не ведет. Веретенный мост, протянувшись по воздуху почти на милю, упирается в глухую скалу. Хтоники покрыли ее прекрасной резьбой: на часть стены к северу от моста нанесен орнамент в виде листьев — кажется, плюща; а южную сторону украшает сложный узор из шестиугольников.

— Есть предположения, что означают эти рисунки? И для чего нужен мост?

Шеннон пожал плечами.

— По легенде, хтоники прокладывали дорогу в рай, который они называли долиной Небесного древа. Когда на земли хтоников пришли воины Новосолнечной империи и началась резня, хтоническая богиня отвела свой народ к Небесному древу, а затем запечатала вход, обрушив скалу. Поговаривают, что в давние времена Веретенный мост выходил на эту дорогу.

— Это всего лишь легенда или есть факты, которые ее подтверждают?

— Ни единого. Впрочем, время от времени историки прощупывают скалу при помощи магии, пытаясь открыть путь к Небесному древу. Пока они находили лишь камень. — Он умолк. — По-твоему, убийство как-то связано с легендой?

Судя по мягкому шелесту платья, Амади снова заерзала в кресле.

— Если и есть связь, я ее не улавливаю, — вздохнула она.

Помолчав, Шеннон заговорил снова:

— Амади, я потрясен и опечален столь жестоким убийством. И тем не менее… не сочти меня бесчувственным, но я не хочу, чтобы эта трагедия как-то помешала моим исследованиям или напугала учеников. Помогая тебе, я рискую оказаться втянутым в политическую игру. Я уже говорил: уехав с Севера, я стал другим человеком. Очень тебя прошу: пойди мне навстречу, не упоминай моего имени, и я помогу, чем смогу… Впрочем, для этого я должен знать имя жертвы.

Последовала долгая пауза. Наконец Амади произнесла:

— Нора Финн, грамматесса.

— Милостивые небеса! — прошептал потрясенный Шеннон. Нора, декан Барабанной башни, была его заклятой соперницей.

Волшебник мгновенно напрягся, лихорадочно перебирая варианты случившегося. Может, это козни старых врагов, которые пытаются его подставить? А может, убийство как-то связано с паникой среди горгулий-охранниц и с загадочной фигурой на крыше книгохранилища? Тогда выходит, что интрига вертится вокруг Барабанной башни?..

Шеннон погладил звездочки на корешке журнала. Недоброжелатели могли попробовать добраться до него через учеников. Он подумал о Нико. Пускай паренек какограф (а, следовательно, не Альцион) — стоит врагам из Астрофела краем уха услышать его имя, и на юношу будет открыта охота.

Или же — перспектива чуть менее вероятная, но куда более пугающая — юноша и в самом деле как-то связан с Эразмусовым пророчеством. А если так, судьба человеческой речи — всех языков до единого — в опасности.

— Вы были знакомы с магистром Норой Финн?

— Прости? — Вопрос Амади вернул лингвиста к реальности.

— Вы знали жертву? — терпеливо повторила она.

Шеннон кивнул:

— Нора вместе со мной заботилась об учениках Барабанной башни. Как управляющий я отвечаю за их проживание и помогаю с решением бытовых вопросов. А за успеваемостью следил декан, то есть Нора. Впрочем, у этих ребят особый, щадящий, график: они редко посещают уроки. Тех немногих, что позже стали младшими волшебниками, консультировал я. Нора почти не общалась с подопечными. Мы с ней претендовали на одну руководящую должность — можно сказать, были соперниками.

— Продолжайте.

Шеннон замолчал. Он не собирался откровенничать, пока не убедится в преданности бывшей ученицы. Поэтому он повел себя как истинный чародей; воздел руки и запричитал в лучших академических традициях:

— Как же не вовремя! Совет вот-вот начнется. Разве в этом хаосе поймаешь убийцу? А мое несчастное исследование?! Я даже отменить его не могу: я только что известил помощника.

Амади медленно выдохнула.

— Как я уже сказала, мы надеемся, что расследование не отразится на Совете.

— Мы? Амади, а разве подобные случаи расследует не внутренняя охрана академии?

Она прокашлялась.

— Ректор Монсеррат лично доверил мне ведение этого дела.

Шеннон потеребил пуговицы на рукавах.

— С какой стати ректору поручать местное расследование волшебнику из Астрофела?

— У меня есть рекомендательное письмо от архиканцлера.

— Не сомневаюсь в твоей квалификации, — сказал Шеннон. Если он в чем и сомневался, так это в ее намерениях.

Амади продолжила:

— Мы должны держать расследование в тайне от делегатов. Вряд ли они подпишут договоры, если будут считать, что убийца до сих пор…

— Да, в самом деле. Одного не пойму: зачем ты пришла ко мне? Любой офицер охраны наверняка рассказал бы тебе про Веретенный мост.

Кресло Амади снова скрипнуло.

— У вас есть фамильяр?

— Есть. Я уже говорил.

— Хотелось бы на него взглянуть.

Шеннон кивнул:

— Само собой. Она как раз доставляет послание одному ученику и скоро вернется… Амади, можно вопрос? Ты ведь расследуешь убийство, зачем тебе мой фамильяр?

В воздухе повисла напряженная тишина. Затем, не теряя самообладания, стражница негромко произнесла:

— Агву, вы — главный подозреваемый.

Глава пятая

Фигура в белом отскочила назад — почти на пять футов — и припала к земле.

Нико впервые видел, чтобы кто-то двигался так быстро. Потрясенный, он чуть не закричал, но тут фигура вскочила на ноги и скинула капюшон, открыв загорелое женское личико.

Даже в маскирующем молочном свете луны, который заставил поблекнуть все яркие краски, широко распахнутые глаза незнакомки блестели зеленым. У нее была нежная смуглая кожа и остренький подбородок. Девушка выглядела бы лет на двадцать, если бы не манера держаться — во всем ее облике сквозила спокойная уверенность человека зрелого и опытного. Волнистые, цвета воронова крыла, локоны ниспадали вдоль щек, исчезая под светлым плащом.

Выглядела она на удивление знакомо.

— В чем дело? — строго спросила женщина. — Я Дейдре, независимый посланник дральских друидов. Насколько мне известно, пока проходит Совет, я имею право свободного передвижения по территории крепости.

— Мои извинения, магистр. Я не знал, что вы друид. — Он поклонился.

— Не называй меня магистром. Друиды не признают титулов. — Ее голос звучал невозмутимо, глаза же так и обшаривали юношу с головы до ног, подобно язычкам пламени, лижущим хворост. Она шагнула к нему: — Ты волшебник?

Нико почувствовал, как щеки заливает горячая краска.

— Надеюсь скоро им стать, — ответил он.

— Ученик, значит. И кто твой наставник?

Воздух справа от нее осветился мерцанием.

— Магистр Шеннон, известнейший лингвист.

Казалось, друидка обдумывает услышанное.

— А я только недавно узнала о Шенноне.

Нико кивнул, а затем улыбнулся. Надо постараться оказать хорошее впечатление на гостью: вдруг это поможет упрочить позиции Шеннона на Совете? Мелочь, конечно, но что, если благодаря ей магистр чуть быстрее забудет об изуродованной горгулье?