Стёртые буквы - Первушина Елена Владимировна

Окно в комнате закрыто только деревянными ставнями, и сквозь них пробиваются косые красные лучи заходящего солнца. Постепенно они меркнут, и до слуха Дариссы долетают протяжные гортанные крики — кажется, это дикие гуси летят ночевать на озера. Внутри замка человеческие звуки: шум шагов, скрип дверей, хлопанье перин, стук сундуков, втаскиваемых по лестницам в комнаты жрецов, лай собак во дворе, — постепенно затихают, на смену им приходят звуки ночи: где-то сыплется со стены песок, где-то капает с потолка вода, где-то ветер дует в щель между ставнями, как в охотничий рожок. Под сводами галерей попискивают пробудившиеся летучие мыши. Комната теперь освещена только отблесками гаснущего огня, и Дариссе по-настоящему страшно. Только сейчас она осознает, как далеко она от привычной жизни, от людей, которых хорошо знает и которые готовы о ней позаботиться. Спору нет, здесь к ней относятся со всем уважением и в то же время ждут от нее благословения. А она вовсе не уверена в том, как следует поступить. Там, на кухне, вся история казалась яснее ясного, но теперь… Объявлять наследником десятилетнего мальчишку в обход старшего брата? В городе, в Храме, богиня могла бы подсказать ответ, но здесь она молчит. Значит, следует поступить так, как решил господин Кервальс? В конце концов, он человек мудрый и опытный, и ему виднее, кто из сыновей больше заслуживает доверия. Но если этот злой и необузданный Керви — действительно дитя злого духа, не захочет ли он проучить всех тех, кто отказывает ему в наследстве?

Дарисса стала жрицей Великой богини потому, что ее отец богат и знатен. Спроси ее кто два дня назад, довольна ли она своей судьбой, она без колебаний ответила бы, что да. В Храме с ней обращались с не меньшей заботой и любовью, чем дома. Просто из своих девичьих покоев она переехала в другие, более обширные и богато украшенные. Любое ее желание обычно исполнялось; хотя Дарисса и в детстве была на диво спокойным, некапризным ребенком, да и сейчас не слишком привередлива. Она искренне любила свою богиню, хотя ни разу не слышала ее голоса, не ощущала ее присутствия. У богини наверняка много других важных дел, ей незачем беспокоить свою маленькую Дариссу, которая и без того счастлива. Впрочем, Дарисса никогда не сомневалась, что и богиня ее любит. Она ведь была хорошей девочкой, а потому еще никогда не встречала человека, который бы ее не любил. Правда, жрецы других Beликих богов говорят, что когда-нибудь Дариссе придется стать хозяйкой всей Кларетты, но ведь каждая женщина когда-нибудь становится Той, кто месит Хлеб, — хозяйкой дома. Когда это произойдет, богиня даст ей мужа — Того, кто делит Хлеб, который всегда поможет и советом, и делом. Однако сейчас от нее, кажется, ждут каких-то решений, а посоветоваться не с кем.

И куда могла запропаститься Ксанта с ее проклятой привычкой всюду совать свой нос? Едва ли кто-нибудь в замке захочет причинить зло жрице, но, кто знает, сколько здесь потайных люков или давно всеми забытых ходов, а может, и ловушек, оставшихся от прежних неспокойных времен. Да что там ловушки! Достаточно будет одной скользкой ступеньки!

Комната быстро погружается во тьму, но Дарисса не решается даже спустить ноги с кровати, подойти к очагу, помешать угли. Она только подтягивает колени заворачивается во все покрывала, как гусеница в кокон, и незаметно для самой себя засыпает.

5

Ксанта зацепилась чулком за гвоздь, выступающий из перил. Чулок было жалко и пришлось изрядно попыхтеть, пока не удалось осторожно снять петлю. Дарисса и мальчишка, не заметив этого, ушли вверх по лестнице, и Ксанта решила их не догонять. Вместо этого она просто спустилась на несколько ступеней вниз и постучалась в дверь комнаты Ужасного Керви.

Никто не ответил, и женщина без колебаний толкнула дверь. Та оказалась не заперта. Внутри комнаты царила кромешная тьма, только в дальнем углу мерцали потухающие угли на жаровне. Однако хозяин был на месте и не спал. Ксанта услышала скрип кровати и хриплый голос:

— Даг, тебе надо голову свернуть, чтобы ты начал меня слушать?

— Это не Даг, — отозвалась Ксанта, — Зажги свет, пожалуйста, пока я ни на что не налетела.

— Ты еще что за шлюха? — недовольно пробурчал молодой человек, но видимо, любопытство было не чуждо и ему, и он послушался — взял щипцами уголь с жаровни и зажег от него маленькую масляную лампу.

Свет получился довольно тусклый, пламя плясало, то приседая, то подпрыгивая вверх, но все же Ксанта могла теперь разглядеть и комнату, и хозяина. Впрочем, в комнате смотреть было особо не на что. Она была маленькой, узкой и совершенно пустой. Из мебели здесь были только кровать да невысокий сундук, который судя по разводам и остаткам еды на крышке служил также при случае и столом. Кровать была самая простая, походная — деревянная рама, на которую натянуты ремни, а поверх кожаной сетки брошена перина. В ногах стояли два деревянных тренировочных копья, изрядно затянутые паутиной. ГДелевидное окно в длинной стене, сложенной из толстенных бревен, было аккуратно заложено кирпичами. Ксанта припомнила, как выглядел замок снаружи, и решила, что Керви отвели бывший боевой ход — между стеной самого замка и бойницами, — который в мирные времена сплошь обшили деревом, а после превратили в комнату.

Но самое главное, она не заметила в комнате ни одной вещи, которая помогла бы владельцу скоротать время, — ни книги, ни доски с шашками, ни бильбоке. Чем он тут занимается, когда не ругается со слугами? Лежит и смотрит в потолок? Потом она увидела на полу, у ножки кровати, веревку со множеством самых разных узлов и вздохнула с облегчением. Слава богам, парень нашел себе занятие, а то она уже начала опасаться за его рассудок.

Теперь можно взглянуть и на самого героя дня. Да, будь у меня замок, я бы тоже поискала другого наследника. Кожа бледно-серая, под глазами темные круги и взгляд потухший. Хорошо понимаю Кервальса.

— Ну так что тебе тут надо? — спросил Керви, сощурив глаза. — Кто ты вообще такая?

— Я — жрица Тишины, из Кларетты. В гости вот к вам приехала. Я хочу спросить…

— То-то я и смотрю, на шлюху ты, вроде, не похожа, — резко оборвал ее Керви. — Шлюхи обычно помоложе и попригоже. А тебе самой, небось, приплачивать приходится, чтобы на тебя кто-нибудь залез. Жрица Тишины, говоришь? Ну и вали отсюда по-тихому! К отцу небось шла денег поклянчить да заблудилась?

— Пожалуйста, не шуми, — спокойно сказала Ксанта, — чем быстрее ты дашь мне сказать все, что я хочу, тем быстрее я уйду.

— Ах, так ты ко мне? Смотри-ка, сколько вас тут набилось, даже мне немного благодати досталось. Ну, говори да проваливай. Душу мою пришла спасать?

— Скорее, тело, — усмехнулась жрица. — У тебя что сильнее болит — голова или спина?

Керви не ответил. Он откинулся на кровати и впервые внимательно посмотрел на Ксанту. Он по-прежнему щурился и хмурил брови, какв будто даже тусклый свет масляной лампы был для него невыносим, но Ксанта знала, что он теперь готов видеть и слышать. Его гнев, как порыв ветра, утих за мгновение, и такая тишина тоже очень нравилась Ксанте.

— Ну, так что же? — спросила она еще раз. — Голова, спина или шея?

— Голова, — ответил Керви. — Спина тоже, но голова сильнее.

— Покажи, где.

— Здесь.

Он положил руку на правую сторону затылка, потом скользнул вниз, по шее, по плечу.

— Тебя ударили по голове? Сзади? Он кивнул.

— Ладно. Снимай рубашку, ложись на живот. Хотя нет, постой! Штаны тоже снимай.

— Может, ты все-таки шлюха? — поинтересовался Керви. Ксанта хмыкнула:

— Мечтай дальше! Шлюхи будут потом.

Как она и предполагала, все его спина бугрилась сведенными где болью, а где обидой мускулами. Не мудрено, что он на всех огрызался. От такой боли и голубь озвереет. Вздохнув, Ксанта подула на ладони и принялась приводить спину в порядок.

— За один раз я тебе, конечно, ничего толком не сниму, — объяснила она Керви. — Когда мы отсюда уедем, пошлешь кого-нибудь в Кларету, в Храм Тишины. Я дам брусничный лист, пусть твоя Клота заваривает. Вкус гадкий, но лишние соки он от головы оттянет. Еще дам валериану, липу, мяту и зверобой, тоже можно пить, а можно в мешочек и под подушку класть, для хорошего сна. Еще есть масло лаванды и розмарина. Тоже можно капать в изголовье, можно виски натирать при боли. И горячее полотенце сюда, на затылок. Ну, это ты и сам можешь. Да, на кровать под перину нужно большую ровную доску. Чтобы спать на твердом.