Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

— Простите, ваше высочество, — с сожалением в голосе произнес он. — Но я действительно хотел бы оставить службу.

Принцесса на мгновение отвела взгляд, затем вновь перевела его на собеседника и, дернув подбородком, произнесла:

— Разумеется, если таково ваше желание… Но я хочу, что бы вы знали, что если вы когда-нибудь передумаете, и захотите вернуться, то мы…

Принцесса умолкла, то ли ощущая нехватку слов, всё же ританский язык был неродным для неё, то ли от переизбытка эмоций.

— Мы всегда будем рады видеть вас и ваших родных, — подхватил её мысль Огэст. — И в качестве гостей столицы, и уж тем более мы рады будем доверить ряд дел на благо отечества в столь надежные руки.

После очередного обмена положенным количеством любезностей Огэст вновь изобразил дрему на диване, а игроки продолжили партию. Поскольку Гердта то и дело погружалась в задумчивое состояние, и, по всей видимости, предмет её дум был далек от разыгравшейся на шахматной доске баталии, партию удалось закончить вничью.

Глава 36

Лорд-наблюдатель сидел в Пыльном кабинете, откинувшись на спинку старого скрипучего стула и устремив взор в потолок, туда где обустраивался небольшой, но очень трудолюбивый паучок. Паучок уже оплел паутиной угол между стеной и шкафом, пару стопок документов на этом самом шкафу и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Он раскачивался на длинной паутинке прямо над столом лорда-наблюдателя. В раздумьях застыли оба. Паучок размышлял в каком направлении развивать планы по захвату помещения, а граф Черри решал: «Прихлопнуть или нет?». При этом граф осознавал, что паук абсолютно не воспринимает его, лорда-наблюдателя, как угрозу своему благополучию, он вообще не видит в нем силы, способной вмешаться в столь тщательно взлелеянные планы. Следовало признаться хотя бы себе, эти убеждения были характерны не только для паука.

Граф Черри прикрыл ладонями уставшие глаза, тем самым пытаясь подарить им пару мгновений отдыха, а заодно уменьшить раскалывающую виски боль. Пошли вторые сутки беспрерывного бодрствования и лорд-наблюдатель находился в таком состоянии, когда в голову лезет или полная чушь, или самые гениальные идеи и озарения. Но чушь, разумеется, приходит в голову чаще.

Вот и сейчас помимо размышлений над дальнейшей судьбой деятельного паучка в мыслях творилась полная неразбериха, вспоминались мать и дочь Бадауд. Обе вызывали лишь брезгливую жалость. Как по отдельности, так и вместе. Допросы, отчеты, результаты осмотров лекарей. За последние недели была проведена колоссальная работа. Даже с коллегами из Кленции успели обменяться сведениями. Но никто из участвующих в этом деле, так до сих пор и не выяснил, кто же такая Эжени Бадауд? Что же она такое?

Глядя на худенькую невзрачную женщину в застиранном тюремном балахоне никому и в голову не могло прийти, что она способна на столь сильные чувства, как ненависть к Матиасу или любовь к Инсенсу. Что ненависть, что любовь её носили странный, болезненный характер. Да и вся ситуация казалась крайне нездоровой. У лорда-наблюдателя складывалось впечатление, что весь мир понемногу сходит с ума.

Допросы Эжени были краткими и часто прерывались из-за того что женщина начинала волноваться, меняла облик или наоборот впадала в состояние полной апатии. Корнеилла была гораздо разговорчивее. Вещала много, подолгу и на любую тему, но выудить нужную информацию из потока её слов затруднялись даже опытнейшие следователи. В целом, складывалось впечатление, что женщина уверена, будто родила дочь от мужа, обычного во всех отношениях человека. Особенности девочки впервые заметила, когда той исполнилось лет двенадцать. Скрывала, как могла. От прислуги. От супруга. Поила девочку успокаивающими средствами, поскольку поняла, что оборачивается Эжени только в минуты сильнейших душевных волнений. Затем безобидные успокаивающие отвары сменились сильнодействующими порошками и снадобьями из аптек. В последнее время не помогали и они. Денег требовалось много, в том числе на лекарства. Их приходилось зарабатывать. И не всегда честным путем. Много лет назад парочка Бадауд столкнулась с Инсенсом. Он еще не начал восхождение на престол по кровавой лестнице, а тихо и мирно путешествовал по миру, в том числе любовался живописными уголками Ритании. Встретились они по делу. Инсенсу требовалось ознакомиться с какими-то документами. Достать их честным путем не получалось. За давностью лет подробности из памяти стерлись. Мать и дочь с заданием справились. Инсенс щедро оплатил их услуги, а несколько лет спустя, столкнувшись с этой примечательной парочкой в Кленции, вспомнил их, и заказы стали поступать регулярно. О тех глубоких чувствах, что испытывает её дочь к столь щедрому заказчику мать и не догадывалась вплоть до последней с ним встречи. А вот Инсенс о любви Эжени прекрасно знал, и умело на этом играл. Он отвел дочь подальше от матери и что-то долго и очень экспрессивно ей втолковывал. Что именно он говорил, Корнеилла так и не узнала, но о ненависти к Матиасу дочь именно после этой встречи заговорила.

Даже от простых воспоминаний о пронзительном голосе старшей Бадауд виски начинало ломить с удвоенной силой. Лорд-наблюдатель с неприязнью покосился на два толстенных фолианта лежащих на углу стола. Ещё вчера там возвышалась стопка из трех книг, но вечером лорду-наблюдателю изволил нанести визит его королевское высочество, принц Огэст. И книги осталось две. Вероятно, сейчас принц занят крайне важным делом, штудирует сборник народных сказок и былин. Ничего, ему полезно. Во-первых лучше поймет тот народ, которым ему вполне вероятно предстоит управлять, а во-вторых, раз уж молодая жена умудрилась произвести на него столь сногсшибательное впечатление при первой встрече, то верно и скорое пополнение в королевском семействе не за горами. Так что пусть сказки читает, будет, что детям рассказать, когда в детскую наведается. Да и просто, пусть читает и подольше не выходит из собственных покоев. Ради такого случая, можно было и все три тома принцу вручить. А может ещё и не поздно. Лорд-наблюдатель оценивающе посмотрел на два оставшихся сборника, и понял, что их непременно нужно вручить принцу для подробнейшего изучения. Главное сделать это нехотя и в виде большого одолжения. Граф Черри злорадно потер руки, прекрасно осознавая, что только что пришедшая ему на ум идея была ребяческой и бредовой, но это не мешало ей быть одновременно и гениальной.

Из нескольких сотен проштудированных, единственной полезной оказалась сказка о вдове с двумя сыновьями. Та самая, которую упомянул молодой Динтон. В том сборнике, что прислал он, мальчиков называли фейраки, а когда они обернулись в чудовищ жутких и сильных, прежний облик им маленькая девочка вернула. При этом, как она это сделала в сказке не упоминалось. Просто дитя чистое и непорочное с голосом звонким чудищ силы лишило. Во второй книге, той, что из личной библиотеки его величества Матиаса I, говорилось, что селяне не растерялись и водой колодезной чудищ окатили. В третьей, изъятой лордом-наблюдателем из библиотеки Ританского Королевского университета, рассказывалось, что мальчишки в себя пришли, после того как налетели на девчушку, что воду из колодца несла. Та испугалась, завизжала да и разлила воду-то.

После нескольких десятков допросов, что выпали на долю Эжени, лорд-наблюдатель мог с уверенностью сказать, человеческий облик ей возвращают и визг, и стакан холодной воды в лицо, и просто резкий высокий звук или внезапный холод. Так что, если бы девочка Динтонов не молча от папеньки убегала, а с визгом, то, глядишь, без столь печальных последствий бы обошлось. Хотя с другой стороны. Убежала бы Кити, рассказала о подслушанном разговоре матушке, а лучше — Чарльзу, тот бы меры принял, и может даже его лорда-наблюдателя предупредил, и парочку Бадауд поймали бы чуть раньше, и первая встреча Огэста и Гердты прошла бы согласно протоколу, и искали бы они общий язык и точки соприкосновения долго и, зная Огэста, не факт, что успешно. А так, вполне себе счастливая семья. Хотя бы на первое время.