Терновая ведьма. Исгерд - Спащенко Евгения

— Будь она неладна! — От негодования он затрясся. — Испортила мне усладу созерцать твои страдания! А я, между прочим, полдня тащился в эдакую даль ради зрелища.

Признание заставило окрыленную Изольду отступить за стенки брички.

— Какого?

Давен Сверр вдаваться в подробности не стал — зашипел раздраженно, одергивая полы истрепанной одежды.

— Вечно с тобой все идет наперекосяк! Казалось бы, чего проще: погубить такую соплячку, но внезапно, как угорь из норы, возникают чары, коверкают все, до чего дотянутся! По какому праву они вмешались в мою жизнь, кто ответит за беспредел, учиненный магией?

Принцесса невольно попятилась, потянулась за ножом, наперед понимая, что простое оружие не способно ее защитить.

— Не явись ты однажды в болотный чертог, — проигнорировал ее жалкий маневр король, — я продолжал бы жить как ни в чем не бывало. Но тебе обязательно нужно было попасться на глаза моим подводницам, соблазнить меня силой своего волшебства!

— Я никого не соблазняла! — проговорила она как можно убедительнее. — И не просила топить ни себя, ни волка. За наше пленение лишь ты несешь ответственность! Вспомни, как мечтал жениться, и посуди еще разок, кого обвинять в собственных мытарствах.

Но рассуждать здраво болотный король был не настроен. Надвигаясь на нее, как ветвистая коряга, он скалил зубы и мел зеленой гривой клубящийся ил.

— Мелкая гнусная паршивка, до чего жаль, что чары защищают твою тонкую шкурку… Ну да я накажу тебя по-другому: отправлю на берег, раз драки с Вор-Хала не предвидится… Раз и навсегда!

Отступающая принцесса поначалу удивилась такому милосердию, но, услышав весь план Давена Сверра, похолодела от ужаса.

— Ты клялась не соваться в мои чертоги, — рычал он желчно, — никогда не ступать в болота. Вот и будь верна слову — жди на поверхности, пока я стану топить твоих друзей… Рано или поздно их раздувшиеся трупы всплывут в каком-нибудь грязном пруду. Тогда и выловишь мерзавцев, чтобы похоронить, если изловчишься. Потому что я намеренно не оставлю ни одного, ни второго прислуживать моему величеству…

— Не посмеешь. — От волнения оторопевшая девушка втянула носом холодную воду.

— Почему же? — Хищные черты Давена Сверра окончательно потеряли сходство с человеческими, расплылись. — Разве у нас с тобой был уговор о жизнях кого-то, кроме Лотарэ? Сдается мне, ты попалась в этот капкан дважды…

— Нет! — воскликнула колдунья, опрометью бросаясь к повозке. — Ты не тронешь их, иначе моя магия…

— Молчать! — гаркнул король, опрокидывая ее навзничь неуловимым для человеческих глаз движением. — Твоя магия бессильна перед своими же узами. Пусть они станут для тебя непреодолимой ловушкой!

Раскинув руки, он вдруг закатил глаза, оттолкнулся от дна, сотрясая болотную толщу мощным утробным пением. И спустя секунду она забурлила, закипела от тысяч крохотных пузырьков.

— Ко мне, кикиморы, ко мне, черти, — неслось через их подвижный заслон. — Хватайте ведьму и несите прочь из моего царства!

Словно по мановению невиданного шторма, глубину всколыхнули волны. Двойка испуганных резким толчком сомов тронулась с места, поволокла двуколку по песку, оставляя в нем глубокие борозды.

Но силившаяся подняться Изольда не видела этого. Едва она успела протереть лицо от залепившего его песка, как трехпалые и вовсе лишенные пальцев ладони подхватили ее под мышки, скрутили ноги и повлекли вверх, будто набитый опилками тюфяк.

— Пустите, — пыталась кричать она, но ластоподобная бородавчатая лапа залепила рот, сплющила челюсть до темноты в глазах.

— Прощай, терновая ведьма! — напутствовал Давен Сверр, издевательски салютуя вслед. — Надеюсь, ты найдешь себе нового мужа взамен тому, что упокоится в моих омутах. Впрочем, поклонников у тебя всегда в избытке…

И в два прыжка очутившись у своей колесницы, схватил болтающиеся позади ездовых рыб поводья. — Вперед, заморыши, прямиком ко дворцу! Меня дожидаются гости, а заставлять их скучать болотному властелину не подобает!

Провожая разогнавшуюся двуколку бессильным угасающим взором, принцесса выворачивала шею, тщетно выталкивала воздух из ноющей груди.

«Очнись волшебство, — бухало у нее в висках. — Помоги мне освободиться!»

Но терновник, вяло оплетающий плечи, не способен был отпугнуть полчища чудовищ, призванных болотным владыкой. Израненных колючками мгновенно заменяли другие — бесстрашные, нечувствительные к терновым уколам. К тому же с каждым рывком волшебное сопротивление ослабевало, сознание плененной колдуньи гасло, замутненное болью, усталостью и страхом.

«Беги, Северный ветер, — погружаясь в темноту, твердило оно. — Спасайся, Таальвен Валишер… Мой храбрый волк, ровни которому не сыскать и за краем мира…»

— Только цветы — стебли чересчур ядовиты, — приговаривала Лотарэ, принимая из рук утопленниц пахучие бело-желтые охапки. — Калужницу следует размять в ступке, а белокрыльник отварить на медленном огне…

Подпирающий стену приморский королевич кивнул апатично и вновь вперился в пустоту. Заинтересованным он не выглядел, хотя речь и касалась его собственного благополучия, о котором радела ветресса.

— …Затем отвар остудить, смешать с соком первого цветка и приложить к глазам пропитанную им повязку на час или два… Должно помочь.

В поисках посудины, что сгодилась бы для кипячения, новоиспеченная болотная королева углубилась в недра кладовых. Любопытные подводницы стайкой заглядывали через плечо, пока она копалась и гремела утварью, как настоящая хозяйка. Плавные движения длинных рукавов завораживали их, тихий шепоток действовал как успокаивающая колыбельная.

— Они волочатся за тобой, будто снежинки за ветряным облаком, — фыркнул Хёльмвинд, обходя присмиревших девиц стороной. — Может, наберутся ума со временем?

Неуклюжая попытка подбодрить подопечную, выразить надежду на то, что в трясинах будет не так уж плохо, вызвала у нее прилив благодарности.

— Ну разумеется. — Аккуратно придерживая обвалившиеся полки, Лотарэ выбралась из чулана, застенчиво соединила ладони. — Во время прошлого моего пребывания в омуте подводницы служили неплохой компанией. Уверена, не оставят они меня и теперь…

Задержав пространный, полный невысказанных тревог и сожалений взгляд на ее спокойном лице, верховный вдруг ощутил, как сбивается дыхание, а щеки лишаются обычной бледности.

— Не думайте обо мне, господин, — подлила масла в огонь тихая просьба, — лучше позаботьтесь об Изольде. Зря мы позволили ей ехать с Давеном Сверром…

Об этом Северный ветер догадывался и сам. Предположения одно страшнее другого роились в голове с того самого момента, как повозка треклятого болотника скрылась из виду. Но разве был выбор в тех обстоятельствах?

Имелся ли он вообще — у Мак Тира, несчастной близняшки Либа, терновой колдуньи? У самого Хёльмвинда, раз на то пошло, взявшего обязательство перед Всей Эрной? Силком заглушая вопли докучливой совести, ветер ступил к порогу, непокорно вздернул плечами.

— С Изольдой все будет в порядке, как тьер-на-вьёр она на многое способна… Болотный король боится ее — не без причины. Сомнительно, чтобы он…

Тс-с! — не дал докончить Таальвен Валишер. Словно зверь, разбуженный гиканьем охотников, он встал в боевую стойку, по привычке потянулся к ножнам, которых на поясе не оказалось. — Слышите?

Не различить глухое громыхание, обладая тонким ветряным слухом, было невозможно. Удивительно, как приморский королевич распознал его в подводной тишине.

— Ох, праветры! — ойкнула Лотарэ, вихрем выскакивая на крыльцо. — Неужели вернулись так быстро?

За ней последовали верховный ветер и свита из утопленниц. Таальвен же остался посреди парадного холла неподвижный, настороженный. Раньше, чем колеса брички коснулись земли, до того, как ветры выхватили из болотной мути очертания юрких сомов и возницы, он знал: Изольды в повозке нет… Тонкая золотая нить, связанная с ней, тянулась в сгущающуюся даль на версты. Значит, колдунья далеко, дальше, чем можно обозреть со дна болота.