Без Предела (СИ) - Лобанова Елена Константиновна

— Что-то мне это совсем не нравится, Лирмо. Наверное, завывания Предела навели их на мысль о патрулировании территории. Двое, назовем их "предельными", пошли выяснять, куда делись всадники, а другие, "лесные", ждут доклада. Интересно, как они собираются ловить такую толпу народа, если этот народ поедет обратно? Не вчетвером же!?

— Озерный, ты же не думаешь, что в здешних кустах сидит целая Оплодотворительная армия?! И кстати, пока здесь довольно-таки тихо. Я бы услышал. — Тёмный явно забавлялся, глядя на недоумение Тиаласа. — Скорее всего, они просто хотят узнать "кто и как" проходит сквозь их непроходимое творение. Пошли под деревья. Лошадей стреножим и оставим пастись здесь. И поедят и попьют. А мне не хочется спать на сыром берегу и кормить голодных комаров. Заодно попробую раздобыть нам ужин, пока ты костер разводишь.

В любом другом случае Тиалас бы повозмущался насчёт "раскомандовался", но обещание ужина примирило его с поведением Тёмного, которое становилось тем хуже, чем дальше в лес.

Комары в Запретном лесу оказались настойчивыми. Ни дым от пары сырых веток, ни дубовая ветка, которой Озерный Владыка от них отмахивался, не спасали. Нахальные кровососы не имели никакого почтения, ни к эльфам, ни к типичным способом борьбы вроде дыма. От Мтиры полз туман, превращаясь в обещанные призраки, но комары толпами летали сквозь мороки и нападали со всех сторон. Тиалас решил, что доля правды в дурной славе этого леса все-таки есть. Не слишком громкие и частые подвывания Предела не могли соперничать с постоянным гудением кровососов.

Тёмный вернулся с тощей косулей на плече и немедленно предъявил очередную претензию. Оказывается, Светлый так лихо шлепал себе по щекам и по лбу, что чуть дичь не спугнул. Но пока косулю разделывали, он и сам так по себе настучал, что стал самым страшным явлением Запретного леса — прибивая комара не очень-то озаботишься, чтобы руки вытереть. А разделка туши предполагает немало крови. Тиалас не удержался:

— Лирмо, ты бы себя видел! Настоящий подгорный убийца, воплощение ночных кошмаров! Ну, весь в кровище!

— А ты лучше что ли? — Не остался в долгу Амалирос. — Ты еще хуже! Светлый отщепенец, позабывший о любви ко всему живому! Прямо-таки наглядное пособие о том, как может надоесть растительная пища и как вкусно есть мясо! Ты же эту косулю глазами пожираешь, ничего что — еще сырая! — Тёмный пришиб очередного комара и сообщил: — Ладно, пойду к реке, умоюсь. Заодно и проведаю, как там мой Тиль.

Ну, вот не Тёмная ли подлость, все-таки обозвать мерина его именем? Гнев прорвался наружу и Тиалас метнулся вслед за коварным другом. Тот, вместо того, чтобы отправляться, как и обещал к реке, ловко вскарабкался на дерево. Стащить его оттуда за ногу не удалось. Амалирос вцепился руками в ветку повыше, а ногой так отмахнулся, что чуть не сбил Светлого с дуба. Пришлось перебираться на толстый сук напротив и пытаться отомстить одними руками. Ноги в бою участвовать не могли — держаться-то как-то надо. Разделявший соперников ствол изрядно мешал.

Драка двух Правителей и сама по себе выглядела не совсем прилично, если бы кто увидел. А эта древесная схватка и вовсе напоминала игру в прятки. То один, то другой скрывались за стволом, как за щитом, пытаясь при этом подловить соперника на удар в челюсть, как только тот высунется. В перерывах следовали попытки стукнуть "лучшего друга" по ребрам, Тёмным или Светлым, но они были несколько вялыми всё из-за того же ствола. Дуб трясся и ронял прошлогодние жёлуди на радость здешним кабанам. Костер внизу пожирал последний хворост и два куска свежей печени. Но ужин был забыт ради важного дела восстановления справедливости, или ради победы — это, смотря с чьей точки зрения.

Амалирос к своей прямо-таки бурлящей радости теперь вел в счете. Сам он пропустил только два удара: в глаз и в челюсть, причем оба — справа. Надо было помнить, что Озерный одинаково хорош на обе руки. Зато Тиалас пропустил три. И один из них — прямиком в лоб. Этот последний удар вышел настолько сильным, что Светлый упал бы с дерева, не повисни он на ногах на своей ветке. Амалирос не желал менять позицию — игра ему нравилась. Поэтому он не воспользовался положением противника, висящего вниз головой, а подождал, пока Тиалас примет прежнюю, такую удобную для затяжного боя позицию. В отличие от прежних схваток, у этой была еще одна замечательная особенность — можно было поговорить в перерывах между ударами, пока голова надежно укрыта стволом.

— Озерный, ты подставь лоб комарам. И животных накормишь, и синяк поменьше будет — дурную кровь высосут! А то она тебе очень в голову ударила! И что ты так рассердился, интересно? Шуток не понимаешь?!

Судя по шипению из-за ствола, Тиалас или не понимал шуток, или — не все.

— Лучше сам об этот дуб ударься! Я же тебя все равно достану, Тёмный!

— Как-то ты вяло достаешь! — Ответил Амалирос и почувствовал, как его ветка дрогнула под дополнительным весом. Светлый, который только что отвечал ему из-за ствола, так быстро переползти не успел бы. Об этом Тёмный думал уже глядя в распахнутую пасть птицееда. Тварь закогтила ствол и цеплялась за ветку руками.

Откусить Амалиросу ногу она не успела. С воплем "Птицеед!" Арк Каэль ухватил хищника за горло и рванул вверх. Всё-таки опыт по переламываю хребтов выползням сказывался. Лучше было отделаться распоротой ногой, зная какие у птицееда нижние когти, чем откушенной. Тварь оказалась изрядно тяжелой. Шею ей Амалирос сломал сразу же, но она всё еще трепыхалась и оттягивала руки. Прямо-таки редкостно тяжелая тварь. А вот Тиаласа совсем не было слышно. Птицеед мог быть и не один. Тёмный почувствовал, как по позвоночнику потек холодный пот. Поиграли называется!

— Тиалас! — Амалирос закричал, в надежде, что друг отзовется, выпустил тварь и получил из-под дуба полный набор самых откровенных Светлых ругательств.

Закончив перечислять все умственные заболевания предков Амалироса, Тиалас пояснил причину своего гнева:

— Лирмо! Чтоб в тебе жабы икру откладывали! Тупость Тёмная! Я его ноги спасаю, повиснув на этом животном, а он меня швыряет вниз вместе с этой пакостью!

— Так что же ты молчал? — Амалирос перевел дух и добавил себе пространных эпитетов за неосмотрительность и потерю бдительности. Ведь знали же про птицеедов. Мало ли сколько их Нэрнис прикончил — богатый Орден Оплодотворительниц мог и еще парочку прикупить. Если не больше.

— Но ты же тоже молчал. — Тиалас отряхивался и отмахивался от комаров. — А раз молчишь, значит тебя не едят!

— Я был занят. — Тёмный присоединился к Светлому на земле и подкинул в костер свежий хворост. — Я ей шею ломал, а потом… ну, откуда я знал, что это не тварь такая тяжелая, а ты! Ладно, виноват. Согласен. И вообще — расслабился. — Амалирос прислушался. — Пока тихо. Только лошади фыркают. Ну, и наш костер трещит.

Восстановив бдительность, заодно восстановили и дружеские отношения. В конце концов, дружеский поединок закончился совместным боем и заботой об обоюдном спасении. А ничто так не объединяет как один на двоих убитый враг. После подсчета синяков, шишек и взаимных извинений, даже удалось поесть. Амалирос, предусмотрительно оставил половину печени в стороне от костра, и она пришлась как нельзя кстати. Мясо жарилось бы гораздо дольше. Место боя и сами бойцы выглядели так живописно, что единодушно заявили: Оплодотворительниц бы сюда. Оба — в крови: до реки-то так и не дошли, ободранные, в синяках и с трупом птицееда в качестве компании к ужину. Зверя Амалирос собирался забрать с собой за Предел. В воздухе плыл отвратительный запах горелого мяса. Сестрам, которые не привыкли присутствовать при кровавых пиршествах своих тварей, следовало бы хоть раз посмотреть на место бойни.

Обсудив всю бездну жестокости Оплодотворительниц, к реке все-таки сходили. Лес, несмотря на ночное время и обещанные ночные вопли Предела, совершенно затих. Амалиросу эта тишина нравилась еще меньше, чем вопли.