Побратимы Гора (ЛП) - Норман Джон

Закончив здесь, я вернулся к яме. Её крыша, как и в прошлый раз, была сована и разбросана вокруг. Ничего удивительного, ведь птица выдёргивала сквозь неё бревно.

Я посмотрел вниз, на дно ямы, там, на животе лежала, прижав руки к лицу, дрожа и рыдая.

- С тобой всё в порядке? – спросил я.

На сей раз я не озаботился её связыванием.

- Разве я не ублажила вас вчера вечером? – взахлёб рыдала она.

- Да, - озадаченно признал я.

- Но Вы опять вставили меня на привязи.

- Конечно.

Её тело неудержимо дрожало от рыданий.

- Уже всё закончилось, - успокоил я её. – Мы взяли его.

Но Мира никак не могла успокоиться, и продолжала истерично рыдать. Я понял, что сейчас она не в состоянии управлять своим телом.

- Ты неплохо сработала, - заверил я девушки, стараясь приободрить, но она всё равно дрожала и плакала на дне ямы.

- И чем Ты так расстроена? – поинтересовался я, у бьющейся в истерике, трясущейся девушки.

Впрочем, чему было удивляться? Безусловно, в такой ситуации, эта реакция была обычным делом для любой женщины. Это же не уртов ловить в каналах Порт-Кара.

Я соскользнул к ней в яму, и поднял на руки.

- Уже всё закончено, - заверил её я. – Уже всё в порядке.

Она посмотрела на меня, своими огромными испуганными глазами.

- Что ещё Вы можете заставлять нас делать, - задыхалась она.

Я нежно погладил её по голове. Как-то раз я уже видел подобную истерику у девушки-приманки охотника на уртов в Порт-Каре. Она только что избежала участи, быть схваченной гигантским уртом в канале. Но удар копья охотника был безошибочен и в последний момент сбил урта с линии атаки, а второй укол завершил дело. Девушки в Порт-Каре сделают почти всё что угодно, лишь бы избежать верёвки охотника на своей шее и держаться подальше от каналов. Конечно, для такой работы обычно используются только самые малоценные рабыни или девушки, которые, возможно, вызвали недовольство у владельца в каком-либо отношении.

- Вчера вечером, разве я плохо ублажила вас, разве вам не понравилось? – всхлипывала Мира.

- Да, - признал я, - Ты сделала всё просто замечательно, и сегодня вечером Ты ублажишь нас снова, и так же превосходно.

Она застонала, представив, что её снова ждёт вечером.

- Сегодня Ты сделала всё очень неплохо, - заверил я её, - правда. Например, сегодня вечером у меня нет необходимости снова пороть тебя смотанной верёвкой. Ты должна быть довольной.

- Да, Господин, - всхлипнула она.

- На самом деле, Ты сегодня просто молодец. Возможно, я сделаю тебе остроконечный пробой в ухе, или даже в обоих. Знаешь, так делают наши краснокожие друзья с призовыми кайилами, специально обученными для охоты или войны. Ты тогда будешь признана бесценной, обученной тарновой девушкой-приманкой.

Она испуганно вжалась в меня и заскулила.

- Это - шутка, - быстро объяснил я, видя реакцию Миры.

- Да, Господин.

Я видел, что она сейчас была не в настроении оценить такой юмор. Что до меня самого, не знаю, насколько это важно, но я не считал, что шутка была такой уж неудачной.

- Вам, и другим, совсем меня не жалко? – спросила девушка.

- Ты – всего лишь рабыня, - напомнил я.

- Конечно, Господин! Как глупо для меня, надеяться, что можно было бы пожертвовать хотя бы малейшую частичку жалости, для той, кто всего лишь рабыня! – горько проговорила Мира.

- Ты - только собственность, - сказал я, - ничего не стоящая, за исключением того, что у тебя могла бы быть некоторая невысокая цена в денежном эквиваленте.

- Да, Господин.

Я не видел причины сообщать ей, что рабыни - наиболее презираемые, но наиболее драгоценные и любимые из всех женщин. Будучи гореанкой, она и сама прекрасно об этом догадывалась.

- Но неужели господин не может, хотя бы иногда почувствовать некоторую малейшую привязанность к своей собственности, хотя бы как к домашнему слину?

- Возможно, но это же, не будет означать, что слин перестанет быть слином.

- Нет, Господин.

- Как и рабыня не перестанет быть рабыней.

- Нет, Господин.

Я нежно поцеловал её.

- Но Вы же, чувствуете нежность ко мне, - сказала она. - Я - женщина. Я могу это сказать!

- Возможно, в конце концов, сегодня вечером, стоит выпороть тебя, - решил я.

- Нет, Господин, - взмолилась она, пытаясь опуститься на колени. - Пожалуйста, не надо!

- Не ожидай привязанности от своего господина, - сказал я. – Лучше надейся на то, что служишь ему с полным совершенством.

- Да, Господин.

- И даже если твой хозяин, любой хозяин, когда-то, будет подвигнут к тому, чтобы почувствовать к тебе нежность, или немного привязанности, несомненно, по глупости, помни, что это ничего не меняет, что Ты остаёшься собой, всего лишь рабыней.

- Да, Господин.

- Даже самая любимая рабыня, если её владелец окажется настолько глуп, чтобы полюбить рабыню, в конечном итоге, останется всего лишь рабыней, и не стоит ей забывать этого.

- Да, Господин.

Я снова нежно поцеловал её.

- Вы можете сделать с нами всё что угодно, не так ли? – спросила она. - Мы зависим только от вашего желания.

- Да.

- Пожалуйста, не выставляйте меня снова на привязи, Господин, - взмолилась рабыня. - Оставьте меня для только шёлковой службы. Я буду стремиться всем сердцем, быть самой прекрасной и приятной рабыней.

- И это говорит та, кто была когда-то высокой Леди Мирой, - переспросил я, -та, которая раньше была гордой свободной женщиной Венны?

- Да, Господин.

- И теперь она ничто, лишь презренная рабыня?

- Да, Господин.

- Твоё желание – ничего не значит, - напомнил я. – С тобой будет сделано всё, что пожелают владельцы.

- Да, Господин.

- Возможно, теперь-то Ты немного лучше, чем прежде понимаешь, что это такое, быть рабыней, - заметил я.

- Да, мой Господин, - ответила она, и засмеялась, вот только в её смехе, мне послышался оттенок сожаления.

- Что не так? – поинтересовался я.

- Насколько же высокомерно я относилась к рабыням в городах, когда я была свободной женщиной, как я презирала их, настолько беспомощных и униженных, в их шёлковом рабстве, и вот теперь, как же я завидую их рабству!

Я улыбнулся.

- Как повезло им, стать нежными меленькими зверьками, проданными голыми с прилавка в павильоне продаж для плетей и цепей суровых владельцев. Всё о чём им нужно волноваться, это жар кухни, кипящая вода прачечной, или быть изнасилованной молодыми, ищущими развлечений хулиганами, во время вечернего посещения магазина! Как тепло и безопасно им ночью запертым в их клетках, или заключённым в объятия, на мехах, или прикованным цепью в ногах постели их господина! Им нет нужды бояться слина или тарна! Всё чего им надо бояться, это только своих владельцев!

- Ну, судьба рабыни в городах далеко не всегда так легка, - заметил я. -Большинство принадлежит одному единственному владельцу, и должны полностью участвовать в его домашней жизни. Тогда, как рабыни в каком-либо другом месте, полностью зависят от милосердия рабовладельца.

- Это не столь уж отличается от Прерий, - сказала она, - когда девушка наедине с хозяином, и когда шкура на входе в вигвам опущена и завязана изнутри.

- Возможно, - улыбнулся я.

- Но настолько же красиво в городах - башни, мосты, закаты, люди, цветочные киоски, рынки, запахи выпечки.

- Да, города красивы, - согласился я, вспомнив некоторые из самых красивых гореанских городов, которые мне посчастливилось увидеть.

- Когда-то я целый год прожила в Аре, - вспомнила она. - Неподалёку от моих апартаментов, была кондитерская. Какие изумительные запахи доносились из её магазина. Вечером, незадолго до закрытия магазин, рабыни в коротких туниках и ошейниках, приходили и вставали на колени около открытого прилавка. Пекарь, который был мягкосердечным мужчиной, иногда выходил и с противня, высыпал им непроданную выпечку.

Я ничего не говорил, мне было интересно слушать откровения рабыни. Большинство рабовладельцев на Горе всегда стараются побольше узнать о своих рабынях. Не то, чтобы им была интересна прежняя жизнь их домашних животных, но это даёт им ещё большую власть над своей собственностью.