Сестра (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115

— Не писал я ничего, батюшка. И не привечал бы ее, да знать хотелось, насколько глубоко бесстыдство ее зайти может.

Наталья выкрикнула несколько грязных ругательств — и медленно осела на пол. Глаза ее дико вращались, на губах показалась пена.

Мужчины явно растерялись, иметь дело с бабами в истерическом припадке никому не доводилось. Первым опомнился царь.

— Слуги!

Передал Наталью с рук на руки слугам и кивнул сыну.

— Пойдем, посмотрим, что там за записки.

Стоит ли удивляться, что никаких записочек нигде не нашли, хотя в покоях Натальи даже и стены простучали. Зато записочки, которые Наталья Алеше писала нашлись, хотя и не все. Софья их тщательно отобрала, одну к одной, а уж руку Натальину Алексей Михайлович знал.

Мужчины молчали. Алексей Михайлович был подавлен. Алёша же просто молчал — ему было неприятно все это. И никогда бы он так не поступил, если бы не Софьины уговоры. Да и…

Политика — дело грязное. Уж сколько сестра не говорила, а каждый раз убеждаешься. Или это так мерзко, потому что он подставил девушку? Да, какая ни есть, но она его любила. А он…

А все равно!

Теперь лишь бы не напрасно!

После обыска царь кивнул на свои покои — и медленно пошел к себе. Алексей следовал за ним.

Там Алексей Михайлович опустился в кресло — и сломлено закрыл лицо руками. Не было царя. Было несчастный человек, которому было плохо и больно от предательства.

— За что она так, Алеша? Неужто не понял бы? Не простил бы?

Алексей огляделся, нашел взглядом кувшин со сбитнем, который стоял на столике у стены. Плеснул в кубок.

— Испей, батюшка.

Царь глубокими глотками пил сбитень. Дыхание его постепенно выравнивалось.

— Несчастный я человек. Все меня предают, воры одни кругом, верить никому нельзя… За что так?

— Не говори так, батюшка. Матушка тебя любила. Да и мы у тебя есть, мы не предадим. Просто иногда так бывает…

— Разогнать всех этих невест по домам…

— Не стоит, батюшка. Бояре обидятся. Ты лучше погляди на них — авось и выберешь себе любушку по сердцу?

— Я думал, она меня любит… старый, вонючий…

Кубок с силой врезался в стену.

— Отправлю ее завтра к Матвееву! И чтобы духу его в Москве не было!

Алексей покачал головой.

— На смерть девку обрекаешь, батюшка. Что с ней Матвеев сделает?

Алексей Михайлович вздохнул.

— Думать о ней — и то больно.

— Прости меня, батюшка. Виноват я перед тобой.

— В чем? В том, что молод да красив? Или что не люба тебе Наташа? Так насильно мил и не будешь…

Алексей искренне зауважал своего отца. Многие бы на его месте так поступили? Да почти никто… и гонцу, принесшему дурные вести, досталось бы, и Наталью бы на плаху поволокли, и все же…

— Сегодня решить надо, батюшка. И сделать тоже. Иначе Матвеев ее не помилует. Ты же не хочешь ей смерти?

— Нет. Пусть счастлива будет… но подальше от меня.

— В Кахети? С Ираклием?

Алексей Михайлович задумался.

— Ираклий давно у меня денег просит, но ежели так — помогу я ему. Людей не дам, а денег пусть возьмет. Обвенчать их сегодня же ночью — и пусть едут.

— Ежели согласится он?

— А коли нет — так я и Арчилу помочь могу! — Синие глаза сверкнули гневом. — Он бесприданницу не хотел? Так нынче радость у него! Сам царь за девкой безродной приданное дает! Прикажи, чтобы нашли да привели!

Алексей так и сделал. И вернулся к отцу. Оставлять мужчину одного ему не хотелось.

Софья смотрела на лежащую без сил Наталью. Глаза ее были спокойны и холодны. С таким же выражением она разглядывала бы какое?нибудь животное редкой породы. Пока еще Нарышкина не пришла в себя, но Софья хотела поплотнее забить крышку ее гроба. Слишком Наталья умна, чтобы пускать все на самотек.

А жаль.

Сложись все иначе — подругами стали бы.

Но такая мачеха ей не нужна, такая жена Алексею — тоже. Тем более, что и в памяти всплывало нехорошее. Когда?то, давно, Петр Первый, книга Толстого… Она уже почти ничего и не помнила, но в начале там точно были Наталья Кирилловна и Матвеев. Алексею она об этом не сказала, но приглядывать за братом собиралась. Ведь если…

Хоть убивай — не могла Софья вспомнить подробнее. Как корова языком слизнула.

Наталья зашевелилась, глаза приоткрыла.

— Ты!

— Я, — подтвердила Софья. Чуть улыбнулась. — Я, Наташенька. Или ты думала, что я позволю безродной девке в постель к моему брату да в сердце к отцу влезть?

Черные глаза медленно загорались яростью. Софья чуть склонила голову к плечу.

— Не нужна нам такая, как ты. Злая, да глупая.

— Тебе ли судить?

— Мне. Не надобен нам Матвеев у трона. И родня твоя так же не надобна.

— А твоя многим лучше?

Софья головой качнула.

— Моя родня уже ничего не решает. А вот ты…

Наталья скрежетнула зубами. И вдруг спросила:

— Что со мной будет?

— Монастырь, — Софья не знала, но лгала без зазрения совести. — Ежели батюшка смилуется. А то могут и голову срубить.

— Лжешь!

Девочка пожала плечами.

— За дверью стража. Вздумаешь бежать — пеняй на себя.

Развернулась и вышла. Наталья долго не пролежала, заметалась по комнате.

Как!?

Как могло так получиться!?

Почему!?

За что!?

Вопросов было много, а вот ответов не было. Оставалось только скрипеть зубами в бессильном отчаянии.

Ираклия долго искать не пришлось. И нашелся, и пред царские очи предстал, и на вопросы ответил честно.

Да, было такое. Знает он Матвеевскую воспитанницу. Только вот как царь в тот дом пожаловал — тут же ему от ворот поворот дали. Матвеев и развернул, сказал, чтобы не морочил он девушке голову. Наталья?

Да, говорила, что люб он ей.

Жениться?

Так ведь… эээ… бесприданница она, государь?… а у меня еще трон не отвоеван…

Алексей Михайлович пожал плечами.

— Войска не дам, но где найти их — ты знаешь. Ежели на Наталье женишься и с собой ее заберешь — дам я тебе денег. А нанять кого — дело несложное.

Ираклий задумался, но не надолго. Наталья ему была по душе, а уж приданое — и вовсе медом растекалось.

— Готов служить тебе, государь.

— Тогда к свадьбе готовься.

— Когда, государь?

— Сейчас.

Ираклий бросил взгляд на царевича и увидел его выразительный взгляд. Такие любой придворный читает на раз. Молчи, я все тебе расскажу.

И согласился. Единственное, что попросил — это во что другое переодеться, а то ведь из постели вытащили…

Алексей Михайлович не отказал.

Странная это была свадьба.

Ночная торопливая исповедь, мертвенно — бледная невеста с ненавистью в глазах, довольный жених, государь, выглядящий откровенно убитым горем, внешне спокойный царевич, в глазах которого плещется удовлетворение хорошо проделанной работой…

Царский духовник, который венчал эту пару, даже и не пытался что?либо сказать. Себе дороже. А царевич успел перекинуться парой слов с Ираклием. Быстро, пока Наталью исповедали.

— Что случилось, государь царевич?

— Наталья отцу призналась, что не люб он ей. Другой ей по сердцу.

— Вот как? А что ж я…

— За того человека она замуж выйти никак не может. Но и здесь оставаться…

— Матвеев?

— Да.

Ираклий кивнул. На Матвеева и у него был зуб, Наташа ему нравилась — почему бы и не совместить приятное с еще более приятным?

Так вот и получилось. Вскоре после полуночи все было закончено — и все разошлись по своим покоям. Сына Алексей Михайлович тоже отослал. Хотелось побыть одному. Хотелось…

Сердце болело.

Алексей Алексеевич же не успел войти к себе, как у него на шее повисла Софья, хлопнул по плечу Ваня Морозов.

— Алеша, какой ты молодец!

— Ты это сделал!

— Грязно это…

Софья тут же поняла, что на сердце у брата. Усадила его в кресло, опустилась рядом на пол, заглянула в лицо.

— Очень грязно, Алешенька. И мерзко. Только я так тебе скажу — мы сейчас большего зла избегли. Женился бы батюшка на Наталье — думаешь, успокоилась бы она? Никогда. Начала бы его против тебя настраивать, для своих детей интриговать. Матвеев помог бы, ему то не в тягость. Бояре бы разделились, а начни ты с ворьем бороться, как желаешь — все бы на его сторону встали. Смута бы началась, брат на брата войной пошел — ничего нет страшнее. Не кори себя, не ты это начал. Ежели б Наталья отца любила, разве мы бы хоть слово супротив сказали?

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115