Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария

— Это не хорошая идея, — забормотала она, но Тень ее не слышал. Он уже встал и тянул ее за собой.

— Куда вы? — спросил Влад, пытаясь перекричать грохот музыки.

— Он ушел с ума, — с несчастным видом пояснила Таня, — и хочет танцевать.

— Так иди, милая, — улыбнулся Влад. — Я присмотрю здесь, — и принялся ловко собирать еду в припасенную сумку.

Как так могло получиться, что она оказалась в центре, среди столов, кружек, людей, криков и трелей скрипок, захлебывающихся от восторга? У нее кружилась голова, а ноги оказались легкими, как никогда раньше. Таня замерла напротив Тени, который, хоть и скрыл лицо капюшоном, улыбался, она это знала. Мимо промчалась парочка, толкнула ее в спину локтями, Таня полетела вперед, но Тень ловко ее поймал, одной рукой обхватил за талию, другой сжал пальцы и, не давая опомниться, потащил в общий вихрь. Впервые Тень был без перчаток, и руки у него оказались сухие и горячие. Они сначала мчались просто по кругу, приставляя одну ногу к другой, потом Тень закружил ее, подхватил, и вот они уже двигаются в другую сторону. Таверна вращается, мелькают люди, лица и столы. Капюшон слетает с головы, белые пряди падают на глаза, но в полутьме таверны никто не обращает на нее внимания. Грохают барабаны, и пары распадаются сами собой, и вот девушки кружатся отдельно, притоптывая, кто как может и умеет, и мужчины напротив хлопают и танцуют вприсядку, но с новым ударом барабанов пары снова сходятся. Какой-то малый попробовал перехватить Таню, но Тень ловко увел ее прямо из-под носа у нового ухажера, увлекая в новый круг. И вот Таня уже не тащится за ним, молясь, только бы не упасть. Она чувствует такт, вовлекается в ритм, она сама танцует так, как не танцевала никогда. Ноги гудят от притопов, из груди вырывается смех, и Тень рядом, он не дает запутаться, не дает упасть, а ведет, кружит, подхватывает. Позади и впереди них смерть, но они кружатся сейчас так, будто будут жить вечно, и вся таверна кружится вместе с ними.

Таня вырвалась на свежий воздух, тяжело дыша. Ветер пробрал ее насквозь, но она все еще смеялась, закинув лицо к звездам, и те подмигивали ей с холодной высоты. Тень выбежал следом, высокий, длинноногий и легкий, словно дух ночи. Он тоже тяжело дышал и улыбался. Они остановились друг напротив друга, раскрасневшиеся, взмокшие, почти счастливые. Встретились взглядами, потянулись было друг к другу, но вспомнили и обиды, и смерть, что распахнула навстречу им свои объятия, и стушевались, отступили. Они простояли еще так некоторое время, обдуваемые сквозняками Илибурга, деля пополам болезненную радость, но с каждой секундой ее становилось все меньше, она вырывалась вместе с дыханием, превращающимся в пар.

— А теперь скажи мне, Татана, что ты ненавидишь танцевать, — сказал Тень, и голос его был нормальным, негромким и приятным.

— Когда было утро, я и тебя ненавидела, — ответила она.

— А сейчас?

Таня испуганно посмотрела на него. Мед и танцы ударили в голову, и она сболтнула лишнего, того, о чем сама не успела подумать толком. А Мангон уже подался вперед, и она могла представить, насколько довольное лицо скрывает его капюшон.

— А сейчас я хочу убивать тебя уже не так жестоко, — поморщилась она.

Вышел Влад, и в руке его была полная сумка еды для Росси.

— Ну что, готовы идти домой?

Они не были готовы, но выбора особо не было. Путь к лаборатории они прошли в молчании и с тревожным чувством, что что-то закончилось в их жизни, осталось на полу таверны среди липких следов пива и черенков разбитых кружек.

На утро Мангон ушел.

Глава 17. На пути домой

Позже, возвращаясь мыслями к двум неделям, проведенным в доме Владимира, Таня вспоминала их как самые счастливое время в Илибурге. Оно было наполнено простым трудом, душевным общением, обедами в кругу друзей и обучением. Просыпались они рано, Росси сразу отправлялась протапливать печи, а Таня готовила незамысловатый завтрак, стараясь управиться с непривычной твераневой плитой. Она жарила яичницу и чесночные гренки к ней, заваривала травяной чай, а Влад приносил к нему булочки из ближайшей пекарни. Лаборатория, ставшая их убежищем, располагалась далеко от главных улиц, поэтому волнения горожан оставались в стороне, за пределами их внимания. Влад отпустил учеников в отпуск, не доверяя их любопытству, и обходился помощью новых наперсниц. Пока он сидел в лаборатории, корпя над новой вакциной и проводя испытания, Росси прибиралась в доме, а Таня выполняла задания по драконьему языку. Ей и в голову не приходило, что это занятие довольно бессмысленное, ведь она со дня на день должна была отправиться домой, где больше ничего не услышит ни о драконах, и о Илирии. Но упражнения и каллиграфия занимали ее ум и отвлекали от волнения, которое все больше и больше разрасталось в груди.

В занятиях была особая прелесть: когда Влад и Росси заканчивали ежедневные дела, они садились за стол к Тане и разбирали то, что она успела сделать. Смеялись над ошибками, объясняли непонятные слова и рассказывали забавные истории. Уютно горела твераневая лампа под зеленым абажуром, трещали дрова в печи. В доме пахло печеными яблоками, и иногда запах еды перебивал запах дезинфицирующих средств. Влад опускал жалюзи, и казалось, что их дом — это стойкий маяк, а внешний мир с его драконами, бунтами и жестокими правилами — темные волны, которые бились в каменные стены и не могли их разрушить.

О том, что Мангон ушел, девушкам сообщил Влад.

— И когда он вернется? — с безразличным видом спросила Таня, хотя в глубине души она прекрасно знала ответ.

— Никогда, — просто ответил Влад. — Он планирует навестить других членов Великого Совета, заручиться их поддержкой и отправиться к Кейблу. Потребовать от него ответа за предательство. Думаю, на этом путешествие Мангона закончится, ведь он не может обращаться, и Кейбл с легкостью с ним справится. А если обратится, навряд ли снова станет человеком, и ему останется только отправиться в Доэрон, в земли диких драконов.

— И что, он просто так отказался от Северянки? — Росси оторвалась от платья, которое она чинила, и удивленно посмотрела на Влада.

— По крайней мере, он не изъявил желания забрать ее, — криво усмехнулся Влад.

Тут Влад лукавил: Мангон собирался взять Таню с собой, и пусть он уверял, что не позволит причинить ей вред, они оба знали, что она — последняя надежда на сохранение человечности. Влад уперся, словно рогами:

— Я не позволю забрать Таню!

Мангон, без черного плаща, а значит, снова холодный и уравновешенный, только поднял брови:

— Вот как? И какое ты имеешь на это право?

— Считай меня ее названным отцом. Я не дам таскать ее среди бунтующих толп и тем более пихать в жерло вулкана.

— В жерло вулкана, — Мангон потер лоб. — Что за дикие у тебя представления?

Он уже собрался в дорогу. На нем был камзол из плотной ткани, в кармашке которого прятались часы на цепочке, драповое пальто и длинный коричневый шарф. И где он только умудрился все это достать? Особенно добротные кожаные сапоги с высоким голенищем.

— Не смотри так. У Тени много друзей, и он без проблем нашел одежду. На диване лежат чехлы, в них платья для Росси. В конце концов, она осталась на улице без вещей из-за меня.

Такая забота со стороны равнодушного Мангона сбила Влада с толку, он привычно нахмурился, но не отступал:

— Я все равно не отпущу Таню с тобой.

— То есть ты решил отказать дракону? — в словах Адриана Владимир услышал угрозу, а может быть, он просто переволновался.

— Хочешь, разорви меня на месте. И тогда можешь забирать ее. Но пока я жив, она останется со мной, — а потом добавил, уже тише: — Ты опасен для нее.

Мангон вскинул голову, посмотрел на Влада сверху вниз.

— Вы что-то с ней задумали? Вы же были знакомы раньше. Я слышал, как вы разговариваете по-русски.

Влад почувствовал, как похолодел затылок, но мысленно приказал себе держаться, разве что лицо на мгновение болезненно скривилось.