В час волка высыхает акварель (СИ) - Бруклин Талу

Эдвард фон Грейс снял с сахарницы крышку и увидел свою великую судьбу. Грязными пальцами он впился в древко кисти и трясущейся ладонью вынул её из сахарницы. Саму посуду тут же отбросил в сторону, где она с грохотом и разбилась.

По его телу пробежала лёгкая дрожь, а нутро наполнилось чем-то наподобие эйфории! Да, Великая кисть выглядела как самая обычная кисточка, но Эдвард чувствовал, что держит в руках что-то настолько могущественное, что действительно сейчас является центром вселенной. Является тем, чем всегда так рьяно желал быть!

И по какому праву ты претендуешь на меня?

Раздался гулкий, доселе не знакомый голос в его голове.

А кто, если не я? Неужели ты не знаешь об Эдварде фон Грейсе, человеке, которому уготована великая судьба? Весь мир в моей голове и слушается одной лишь моей мысли! Кто, если не я?

Я, к своему стыду, не слышала об Эдварде фон Грейсе, человеке, которому уготована великая судьба. Раз ты так силён, то будь добр сотворить обычный пустяк — силой мысли проломи вон ту стену. Для такой могучей сущности, как ты, это не составит ни малейшего труда.

Эдвард ухмыльнулся и самодовольно посмотрел на каменную стену, представляя, как она разлетается вдребезги.

Но стена осталась стоять.

Эдвард сделал ещё одно усилие, на этот раз закрыв глаза и достоверно представив, как огромная волна огня не оставляет от треклятой стены и камня на камне, но, когда он распахнул веки, преграда всё ещё стояла на месте.

Сколько он не пытался уничтожить стену в мире, который существовал лишь по его желанию, но так и не смог. Вдруг он почувствовал, как исчезла эйфория, сменившись дрожью по всему телу.

Ещё один самовлюблённый эгоист с манией величия… Мне надоела потакать таким, как вы. Прощай. Сейчас ты увидишь свою великую судьбу.

Кисть в руке барона вспыхнула синим пламенем, Эдвард закричал, но не бросил своё сокровище, впившись в него, как в родного человека.

— Всё кончено! Она не твоя! Неужели ты этого не понимаешь?! — Кричал Аль Баян.

— Она моя! Моя по праву! — Кричал в ответ Эдвард сквозь слёзы боли. Его бил жар и холод одновременно, а синее пламя медленно ползло по его одежде. Уже обеими руками он держал кисть, чтобы не выронить. Его кожа оплавлялась на глазах, обнажая плоть и кости.

— Всё, хватит, я отберу её силой! — Не выдержал поэт и бросился к Эдварду, но бездумные слуги схватили его, стоило ему только сделать шаг. Барон хохотал и плакал в столбе синего пламени, разбрасывая во все стороны искры. Он горел уже полностью, обращался в пыль, но отпускать кисть отказывался, пока наконец костище не превратилось в мощнейший столб голубого огня, который взметнулся до самого пололка, а когда опустился и потух, то на полу уже лежала лишь горстка пепла, в которой рядом друг с другом ютились Великая кисть и осколок волшебного зеркала.

Хозяин осколка исчез, а вместе с ним и его сила. Ведь артефакт был дарован Эдварду и только ему. Сотня выживших селян не пришла в себя. Они медленно осели на пол и заснули, без шансов открыть вновь глаза. Весь рассудок, всё что в них было, давно впитало в себя и там же уничтожило зеркало.

Борян Аль Баян и Илиас стояли рядом посреди зала, полного трупов, и смотрели на пепел человека, у которого должна была быть воистину великая судьба.

***

Густой непроницаемый и холодный туман разрезала тонкая линия Мост Тысячи Висельников, что тянулся сквозь пространство и время. Люди шли по нему, прижимались друг к дружке в попытке согреться и спастись от пронизывающего до костей ледяного ветра. Все плелись, как во сне, уже не понимая, что вокруг происходит.

Впереди обоза шёл лис в своём человеческом обличье. Перед ним расступался туман, и путники могли двигаться дальше. Кроме свиста ветра и скрипа гниющих виселиц не было ни звука, который бы посмел нарушить здешнюю громогласную тишину.

Немногие дойдут до Аурелиона.

Данте шёл бок о бок с Шестиглазым Лисом, они долго болтали о разных вещях. Вот так уж вышло, что кардинал понял, что дорога закончится только тогда, когда бог наговориться. Было много пустяковых вопросов: так как проводника интересовали буквально все нюансы жизни его избранника, если так, конечно, можно выразиться. В один момент вопросы иссякли, и Данте получил право задать несколько своих, а у него их было три, как и заведено в хороших историях:

— Скажи, зачем ты дал мне колдовство? В этом никакой для тебя выгоды нет, так для чего?

— Мне не нравится, что вы, люди, в последнее время постоянно ищите чёткие мотивы. Что-то должно быть сделано только ради цели, выгоды. Нужен повод. Я же часто совершаю что-то просто так, но тебя такой ответ не устроит, потому что он лживый. У меня действительно был мотив, очень-очень простой.

— И какой же?

— Эксперимент. Ты меня сразу заинтересовал, Данте. В тебе живёт желание сделать людей счастливыми, ты ничего не хочешь для тебя. Это меня и поразило, потому что я такое видел только раз, и тогда я тоже дал человеку свою силу, точнее, просто подкинул несколько подсказок. Что бы случилось, вверь я магию кому-либо другому? Скорее всего, он бы стал с её помощью богатым и успешным, сокрушил бы врагов, получил бы всё, чего желал. Это скучно, а твои действия меня развлекали. Так что вот мой ответ: ты получил силу за чистоту помыслов и искренность.

— Я доволен твоим ответом, — Данте зажмурил единственный глаз и ещё раз ощутил груз старости на плечах. — Второй вопрос. Почему ты ненавидишь Адриану Фэйт?

— Я её не ненавижу! Просто люблю, когда люди определяют правила игры заранее и следуют им. Адриана не была бессмертной, но очень хотела стать куратором Аурелионской академии, наверное, для того чтобы чувствовать себя нужной. Ей требовалось хоть в чём-то приблизиться к Боряну Аль Баяну. В один день она перерезала себе вены. К ней пришла Смерть и, как обычно, дала выбрать — стрела по желанию или погоня. Это уже была честь для неё, далеко не к каждому Смерть является сама. Только к людям, хоть что-то из себя представляющим. Адриана тогда стояла к Вестнику спиной и согласилась принять стрелу, но, когда тело уже рухнуло, стало понятно, что это была совсем другая девушка. Адриана кого-то вынудила принять смерть за неё, когда сама пряталась рядом.

— Серьёзно? Глупее обмана придумать не смогла? Почему же не ты её не отыскал, чтобы убить?

— В отличие от неё, я играю по правилам. — Лис поморщился, облизнул нос и продолжил. — Один человек — одно имя. Если имя вычеркнуто из общего списка, то больше смерть не сможет прийти за этим человеком. В тот день её имя вычеркнули, но она осталась жить. Я не охотился за ней слишком рьяно, так как знал, что рано или поздно кто-то до неё доберётся, и был прав. Уж поверь, а для меня ожидание совсем не проблема. Никто не смеет обманывать меня. Смерть одна для всех миров. Везде есть мой мост. Любая живая сущность: бог, человек или животное — когда-то да умрёт. Я скажу немного пафосно, но я есть бог над богами, я надо всеми, но забираю людей лишь для того, чтобы дать шанс жить другим. Чтобы праздник продолжался!

— Я задам последний вопрос, он был другим поначалу, но теперь мне кое-что стало интересно.

— Ты хорошо чувствуешь, на сколько вопросов я готов дать ответ. Но не беспокойся, скоро мы с тобой сможем говорить бесконечно долго. — Лис оскалился, но как-то по-доброму. Данте прекрасно понимал, что весь его поход, его миссия для этого существа видятся не более чем забавным развлечением. Что вообще может иметь значение, когда ты вечен?

— Ты сказал, что когда-то уже помогал человеку. Кто это был?

— Хороший вопрос. Очень хороший. А вот и ответ. Ты знаешь о Лариане, нынче именуемом Безумным Художником?

— Да, Аль Баян рассказывал мне о нём, когда я состоял на обучении в академии.

— Парень хотел изменить мир также искренне, как и ты — осчастливить своих людей. Он даже стал Великим художником. Только вот мальчик не желал писать на холсте, который пачкали до него. Не хотел быть соавтором, желал создать что-то полностью своё. Тогда я подкинул ему книгу за собственным авторством. Сил Стьше — псевдоним. Там и говорилось о том, как можно попробовать сделать что-то наподобие своего мира. И у парня появился план. И ты в этом плане играешь какую-то роль. Иначе бы в ту эпидемию он бы не явился в наше измерение, чтобы исцелить тебя. Поверь, он сейчас там, откуда очень сложно выбираться в наш мир, но возможно! Раз в сорок или пятьдесят лет Безумный художник со всеми своими возможностями приходит к нам, чтобы ещё немного продвинуть свой план. Вот ответ на твой вопрос.