Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич

– Не совсем. Но он посеял во мне сомнения в том, что мы делаем. В правильности…

– Так уходи к нему.

– Как я брошу вас? Это слишком уж попахивает предательством, – с мукой в голосе произнесла она.

– После этой ночи… – Император запнулся. – Сестра, ты нужна мне всегда. Мы с тобой одной крови. Никого ближе у меня нет. Но если тебе так беспокойно, давай исполним вместе этот последний план, а потом уходи. Я не стану держать тебя, вижу ведь, ты все еще рвешься к нему, и он забыть тебя не может. Возможно, лет через тридцать, когда наши ученики станут полноценными схимниками, мы снова встретимся. И тогда все будет по-другому.

Она лишь молча кивнула. Паучиха вернулась. В руках ее был длинный венедский клинок.

– Думаю, тебе это пригодится. – Она бросила оружие Императору, но тот сделал шаг в сторону. Меч пролетел через комнату и жалобно звякнул в углу.

– Не пригодится, – твердо ответил брат.

– Ты идешь против Атамана, который никогда не расстается с оружием.

– Нет! – рявкнул он. – Я не хочу победить так! Хочу остаться схимником до конца, каким бы он ни был! Мы – не воины. За все эти годы я ни разу не прикасался к оружию. Пусть так будет и впредь!

– Любимый…

– Нет! И хватит об этом.

Ветер усиливался. Небо затягивали черные тучи. Казалось, гнев людей поднялся до небес и погода готова ответить на него ненастьем. Толпы были уже не такими плотными. На улицах оставались те, кто считал себя самым обиженным или же кого самые обиженные наняли. Но в возмущенных криках не осталось прежней мощи. Стихийное народное выступление катилось по инерции, готовое потухнуть под первыми струями ливня, который, я это прекрасно видел, разразится этой ночью. Дождь омоет огромный город и, возможно, вернет ему прежний покой.

Книжник зажег в доме множество свечей. Груды свитков теперь валялись насыпом в углу. На столе развернули карту Венедии в исполнении Зануды. Егерь и Ловец о чем-то спорили. Книжник сидел во главе стола и гладил маленькую черно-белую кошку. В его лапищах зверек казался совсем котенком. Зануда и Барчук тоже, видимо, участвовали в споре, но сейчас приумолкли, подавленные авторитетом второго поколения.

– Да нет же! – крикнул Ловец, когда я вошел. – Южнее эта битва произошла! Там до сих пор находят обломки мечей и эти странные облачения духовенства. Понимаешь? Облачения. Откуда бы им взяться?

– А я тебе говорю, у Кровавого брода они встретились! Княжьи рати сперва сдерживали противника, потому как в меньшинстве были. А на третий день острожские егеря севернее реку перешли. Вот тогда духовенство отступило, чтобы не быть окруженным. Но к тому времени на помощь князьям подошла лужская конница, а с юго-запада надвинулись вилецкие полки. Там, где ты показываешь, истребляли остатки армии духовенства.

– Кровавый брод назывался так задолго до богоборцев!

– Конечно, потому что по реке проходила граница между Острожским и Вилецким княжествами. И крови там довольно пролилось, у этого брода.

– О чем спорят? – спросил я у Книжника, который только и заметил мое появление.

– Да по поводу первой битвы в этих самых войнах за веру, – отмахнулся он.

– И кто прав?

– Наверняка не знаю. Но чувствую, что Егерь. Он сам из тех мест.

– А что это ты себе кота завел?

– Это кошечка, Паучихой кличут.

Я расхохотался. Книжник усмехнулся, но улыбка затерялась в густой бороде.

– Так соскучился по нашей сестре, что кошку в ее честь назвал?

– Нет, Искатель. Пергамента у меня здесь много, а мыши да крысы до него весьма охочи. Кошечка моя этих вредителей вылавливает. Совсем как тайный сыск, в котором, если не врет, раньше служила Паучиха.

– Не врет она. – Егерь оторвался от спора. – Знал я ее раньше.

– И из какого она княжества? – Ловец, казалось, наоборот, готов был спорить с Егерем по любому поводу. – Не припомню, чтобы сталкивался.

– Так на то он и тайный сыск. – Ученик Охотника развел руками. Да и тон его был не резким, скорее, каким-то примирительным.

– Для кого тайный, а для кого – нет. Мы своих возможных противников знали. Понимаешь, знали, нельзя было иначе.

– Мы с ней из Острожского княжества.

– Так вот откуда у тебя эта книга! – воскликнул Зануда.

Но еще громче прозвучал голос Ловца.

– Нет такого княжества! – заявил Ловец.

– Сейчас нет, – печально поправил его Егерь.

Я тяжело вздохнул. Слишком уж много за последние пару дней пришлось мне выслушать историй о прошлом. И вот вновь задели за живое еще одного схимника. С другой стороны, даже Книжник не знал, откуда родом наша Паучиха. Да и все равно, завтра ухожу из Золотого Моста. Что бы ни чуял Ловец, какие бы истории про богоборцев ни сочинил мой Зануда, хватит. Объединить одиночек, которые даже к общему мнению прийти не могут? Нет. Схима превыше всего. Пусть братья скалятся друг на друга, как псы, пусть кузены с Книжником ловят убийц. Дождусь Ведьмы, и мы уйдем.

Странно. Что на меня так повлияло? Беседа с Бродягой или последний разговор с бывшей возлюбленной? А бывшей ли? Вот рассказывал я ученикам, как со временем остывают чувства и желания, а стоило ей прикоснуться к моим губам – и больше нет схимника, который разменял девятый десяток. Откуда-то вынырнул тот пылкий юноша, который… Впрочем, не об этом сейчас. И все же… Вы не представляете себе любовь двух схимников. Об этом я могу поговорить лишь с Императором да Паучихой, со второй парой в нашем выводке.

Такая любовь очень сложна, ведь от партнера невозможно что-то скрыть. Полное доверие, по-другому никак. О секретах и речи нет, это сразу чувствуется. Да, у меня были женщины после нее… Нет, после нее у меня были бледные призраки той, единственной женщины. У меня не хватает слов, чтобы описать это единение… душ… да, именно душ, это слово как нельзя кстати. А вы можете себе представить единение тел тех, кто знает все о человеческом теле? Простые люди не имеют даже отголоска надежды испытать подобное, когда от наслаждения перестаешь понимать, жив ты или уже мертв.

Механик когда-то сказал со своим обычным сарказмом, что тело – механизм, и если ты знаешь, как заставить этот механизм испытывать удовольствие, зачем тебе еще кто-то? Мне не понять его, потому что я всегда брезговал подобными способами, а ему – не понять меня, потому что в третьем поколении схимников было лишь две женщины. Одна из них досталась мне, а другая Императору.

Тогда я верил, что она вернется ко мне. Ведь в тот день я смотрел в ее глаза, чувствовал, как за прочной броней сестры и советницы повелителя венедов прячется женщина, которая истосковалась по мне. Схимникам иногда тоже надо побыть простыми людьми…

Бешеная притащила с поварни самовар. Малышка отыскала уйму разнообразных кружек. Правда, их пришлось довольно долго отмывать со щелоком. Книжник запустил свой дом. Но вскоре карта и книга оказались на полу, а на столе водрузили принесенный самовар, тарелки со свежим липовым медом и крупными желтоватыми кусками, похожими на кристаллы, – заморским лакомством, называемым «сахар».

– Под чай беседа легче идет, – пояснил Егерь.

– Согласен, – кивнул Ловец, отправляя за щеку кусок сахару и запив его большим глотком чая.

– Ты лучше мед ешь, – посоветовал Книжник. – Для здоровья полезней. А эта заморская придумка – ерунда.

– А по мне, и то, и другое вкус чая перебивает, – заметил я.

– Ладно, так что там с этим легендарным Острожским княжеством? Даже я про него не слышал…

– Слишком рьяно истребляли все сведения, – тяжело вздохнул Егерь. – Первый Император покорил его почти в самом начале. От правящего рода мало что осталось. Как и от войска. Когда Империя распалась, часть нашей знати решила возродить княжество. Да только вильцы – под боком. Открытое восстание задушили бы сразу. Вот делом и занялись остатки тайного сыска. Им удалось склонить на свою сторону верхушку острожских егерей.

– Не слышал про таких, – вставил Ловец между двумя глотками чая. – Город Острог знаю, но он же всегда был частью Вилецкого княжества.