Айла Дэйвон
Черный клинок
Isla Davon
THE BLACKENED BLADE
© 2023 by Isla Davon
© Тулаев В. Н., перевод на русский язык, 2025
© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025
* * *
Глава 1
Как я мечтала о том дне, когда моя дьявольская темница сгорит дотла, когда рухнут, обратившись в пепел, ее стены… Вот только не думала, что буду внутри, когда мечта сбудется.
Наблюдаю сквозь крошечное зарешеченное окошко двери, как дым медленно ползет по коридорам. Запах гари просачивается в мою маленькую камеру; справа и слева несутся отчаянные крики. Узники просят их выпустить, не оставлять в огне, молят о спасении.
Но помощь не придет. Во всяком случае, заключенным на выручку никто спешить не будет.
На моем подвальном этаже с толстыми бетонными стенами находятся только одиночные камеры, и единственный выход отсюда – через большую металлическую дверь в конце коридора. Здесь сыро и холодно, поговорить не с кем: все узники либо обезумевшие, либо морально сломлены, от них связного слова не дождешься.
Таково Учреждение – тюрьма для заключенных с паранормальными способностями, возведенная теми, кто презирает нашу породу. Здесь не делают различий между ведьмами, колдунами, оборотнями, ясновидцами, демонами, эльфами, фейри и просто людьми с каким-либо необычным даром. Ко всем относятся с ненавистью и презрением. Никто не знал ни имя предводителя, ни истоки возникновения отряда, лишь то, что они таились в тени.
Одни называют их охотниками, другие – героями, только они ни то, ни другое. Сами они зовут себя людьми, однако человеческого в них меньше, чем в нас.
Я приучила себя к мысли, что эти существа – из страшных сказок, которые родители рассказывают ребятишкам, чтобы те не баловались. Из сказок, вселяющих страх, заставляющих малышей быть покорными. Дети должны слушать взрослых, хорошо учиться и контролировать свои способности. Если нарушат запрет – их заберут, посадят под замок, и больше они никогда не увидят ни родителей, ни дневного света.
Я – ведьма из могущественного клана, однако силой не обладаю, из-за чего всю жизнь подвергалась травле и насмешкам от себе подобных, была одинокой и отверженной. Меня с презрением считали едва ли не обычной смертной.
Увы, ни боль, ни положение изгоя не предвещали такого исхода.
Больше шести лет в Учреждении… Меня избивали до полусмерти, морили голодом, отчего я едва не лишалась рассудка. Ломали кости. Я сражалась с разными тварями и созданиями – такие «испытания» мне устраивали тюремщики, а заодно развлекались. Мучили и физически, и морально – я и не представляла, что такое возможно. А чего хотели добиться, непонятно…
Дым быстро просачивается сквозь окно и щели между дверью и косяками. С каждым вдохом мои легкие наполняются смертоносными парами.
Нет, это не конец! Сколько раз я восставала из пепла в адской темнице, выдерживала все пытки и эксперименты… Не умру и теперь. Не здесь и не таким образом!
Проведя в Учреждении несколько первых месяцев, после особенно жестоких истязаний я решила: не дам себя сломать. Мой дух – самое надежное оружие. Уничтожить можно все что угодно, но дух – никогда. До сегодняшнего дня им не удалось его сокрушить, моя воля до последнего искала возможности обрести свободу.
Слишком большую часть жизни я провела, играя в прятки. Была робка, боялась сражаться за свое «я». Привыкла считать себя недостойной помощи: думала, в мучениях есть какой-то высший смысл. Не осознавала, что могу за себя постоять, пока не оказалась в этом месте.
Прищуриваюсь, разглядывая сквозь заполняющую камеру серую пелену толстые стальные прутья решетки и ржавые петли с облезшей краской.
Без боя не сдамся!
Бросаюсь всем весом на тяжелую холодную дверь. Раздается глухой удар, а за ним приходит боль, пронзающая левую руку от плеча до кончиков пальцев, однако металлическое полотно не поддается ни на дюйм. Задвигаю боль в самый дальний уголок мозга и пытаюсь снова. Ничего, бывало и хуже…
Продолжая биться о металл, я присоединяюсь к крикам товарищей по несчастью.
Не буду молить о пощаде, не стану звать на помощь, но пусть меня услышат хотя бы слабые, сломленные узники, оказавшиеся вместе со мной в ловушке.
Легкие начинают пылать огнем, в горле пересыхает, перед глазами слегка плывет. Наверное, из-за дыма. Или я уже надышалась ядовитых паров?
Упираюсь в дверь обеими руками, не желая сдаваться и уступать усталости, которая медленно, но верно охватывает все тело. Давлю и толкаю, вкладывая в движения последние силы, и наконец в отчаянии упираюсь лбом в холодную железную поверхность.
Всю жизнь я только и делала, что уступала и подчинялась другим. Пыталась угодить каждому, кто проявлял ко мне чуточку доброты. Надеялась: если буду покладистой, получу взамен хоть немного благосклонности. Сознательно принижала себя и свои достоинства – пусть меня считают слабачкой, пусть бьют, причиняют боль…
С моих губ срывается тихая безрадостная усмешка.
Те, кого я любила, меня бросали, отвергали, считали недостойной или недостаточно сильной, чтобы проявить ко мне расположение. И в какой-то момент я сломалась. Превратилась в пустую скорлупу, в девочку, постоянно подвергавшуюся травле. Ад моей юности… Меня предавали люди, которые были мне дороже всего на свете. Все их сладкие слова оказались гнусной ложью. А потом я попала сюда, чтобы молча зачахнуть и медленно сгнить заживо.
И все же я выжила.
Выдержала все испытания.
Как бы плохо мне ни было, я двигалась вперед. Поняла, находясь в дьявольском колодце, что никогда не сдамся.
После очередного удара кулаком у меня вдруг подкашиваются ноги, и я, не успев отлипнуть от двери, падаю коленями на бетонный пол, сдирая кожу со щеки. По лицу стекает теплая струйка, в глазах появляются черные мушки.
Отяжелевшие слабые руки безвольно повисают вдоль туловища, и я никак не могу поднять их снова.
Разглядываю свои шрамы и ссадины – старые и сегодняшние, – покрывающие каждый палец и тыльные стороны ладоней. На запястье висит толстый серебристо-черный браслет, размером напоминающий наручник. Это он и есть – его надели на меня здесь, в Учреждении.
Точно не знаю, каково предназначение браслета, но всегда чувствую кожей холод металла. А еще он делает меня слабой и медлительной. Тело от него становится вялым, неспособным на нормальные реакции, и после нагрузок быстро прийти в себя невозможно. Такое впечатление, будто ко мне привесили столь тяжелый груз, что мышцы не в состоянии работать как надо – наручник вытягивает из меня силы. Снимают его, только когда наступает время очередного «испытания».
Увы, до заключения я не представляла, что далеко не так слаба, как мне казалось, я не знала своих способностей, иначе жизнь сложилась бы совершенно по-другому. Меня здесь никогда не заперли бы, не смогли бы лишить свободы.
Трясу головой, собирая по капле остатки сил, неуверенно встаю и поворачиваюсь лицом к двери.
Хрипло всхлипывая от недостатка воздуха, царапаю толстое железо. Дым и угарный газ уже просочились в легкие, и всякий вдох дается тяжело, с болью.
Единственный запах – вонь гари и пепла, за пеленой дыма уже ничего не видно. С каждой секундой смерть все шире распахивает свои объятия. Продолжаю скрести дверь, хоть каждый палец пронзает жуткая боль, и на сером металле остаются кровавые отпечатки. Я все еще цепляюсь за надежду.
Я не отступлю!
Сделаю все, на что способна сейчас, все, что должна была сделать много лет назад.
Буду бороться, пока покрытое шрамами тело не испустит последний вздох.
Не стану звать на помощь, молить и хныкать – это ни к чему не приведет. Ко мне не прискачет рыцарь в серебряных доспехах, не придет нежданный спаситель, готовый меня вызволить. Если я и надеялась на помощь героя, надежда давно угасла.
