Сотник (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

Угу. По какому только поводу она не высказывала недовольства. Полсотни рублей, на снаряжение одного солдата. А потом еще и обеспечь его припасом разным, и огненным в том числе, к коему и гранаты те относятся. Да Иван еще настоял на том, что их для похода потребно минимум пять сотен. А ведь еще и жалование.

- Ой ли?- Усомнилась Хованская.

- Нет, правда. Да будь там даже пушки, не смогли так помочь как гранаты. Пушка она что, пальнула разок, и перезаряжай ее. Да и не может быть их много. А когда сразу дюжина разрывов, а следом сразу же еще, и еще, то тут уж дело совсем иное. Мало того, что осколками сечет. По сути, это для татар в доспехе не так чтобы и страшно, смертельных ран из-за защиты случается немного. Но зато лошади отличаются пугливостью. Вот и устроили они целую свалку. А порох тот белый, пусть и дорог, да дыма не дает, и взор стрелкам не застит. Вот мы и палили в татар, почем зря. А уж от винтовочной пули никакая броня или кираса не спасет.

- Значит, стоило оно того?- Толи утвердительно, толи вопросительно, произнесла она.

- Если жизни твоих стрельцов для тебя что-нибудь значат, то стоило. Опять же, мы из похода не с пустыми руками вернулись. Лошадки, оружие кое-какое. В том и твоя доля имеется. Оно конечно, учитывая обстоятельства, получилось не так чтобы и много, но уж гранаты окупятся сторицей.

- Чтобы я бросила руку на стрелецкие трофеи? Иван, ты за кого меня держишь?

- За умную женщину, которая точно знает, как привязать к себе несколько сотен мужиков.

- Ты это сейчас о чем?- Вскинула брови Ирина.

- Неужели при одной сотне останешься?

- Никак о своих интересах печешься. Справу и оружие-то в мастерской твоего батюшки заказывать придется.

- Придется. Но вот ей-ей, ничего лишнего я не удумал.

- И от заступов твоих маломерных польза была?- Не унималась Хованская.

- Вызовешь к себе полусотников, и сама все узнаешь. Да со стрельцами поговори. Вот уж кто мне не благоволит. Дай волю, так живьем в землю закопали бы.

- А это плохо, Ваня. Люди своего командира любить должны,- с самым серьезным видом покачав головой, произнесла она.

- Они должны выполнить приказ, каким бы сумасшедшим или самоубийственным он им не показался. А для этого совсем не обязательно любить своего командира. И пусть они сегодня клянут меня последними словами, а на ладонях их заскорузлые мозоли от саперной лопатки, это не беда. Они сегодня живы, потому что я не искал их любви, а нещадно учил воинской науке. И они поймут это. Не сегодня, не завтра, так через годы.

- Не прав ты, Ваня,- покачав головой, возразила Хованская.

- Ну, Ириша, я тоже во многом считаю тебя неправой. Так что же с того. Время нас рассудит. Но сейчас не о том, хочу сказать. Вот гляди. У Голицына есть сотня стрельцов вооруженных точными и скорострельными винтовками. Любой другой берег бы такое богатство, потому как винтовальным пищалям цену хорошо знают. Не во всякой армии их найдется столько, сколько в измайловской сотне. А что делает он?

- Между прочим, вам честь выказали, доверив прикрывать армию. Абы кого на такое дело не поставишь.

- И именно поэтому нужно отправлять на убой отборных бойцов.

- Скажешь тоже, отборных. Да у вас там и в сражениях-то настоящих почитай никто не был. И ты в том числе,- возразила Ирина.

- А я тебе говорю, что мои парни отборные и есть. Потому как благодаря винтовкам и прямым рукам, стрелки отменные. Да наша сотня в чистом поле и полк пехоты положит, если ворог не побежит. А если еще пару сотен набрать, то и две тысячи всадников разогнать сумеем. И такую силу нужно держать про запас, для серьезного боя, а не разменивать в мелких стычках, оказывая сомнительную честь, погибнуть не за понюх табаку.

- Ну-у, Ваня. Ты вот в том умысел видишь. А меж тем, любому ведомо, что прикрыть товарищей, святое дело.

- Святое дело говоришь. Ладно. Вот гляди. Хватаем мы иезуитов в Москве. И главный, спешит отправиться на небеса. Человек не просто верующий, а член святого ордена, жизнь положивший на алтарь служения Господу. Отправляюсь я в Вильно, чтобы порасспросить тамошнего ректора,- при этих словах, Ирина, не одобрявшая выходку Николая, скривилась словно попробовала клюквенного сока, но перебивать не стала.- А тот паскудник, отвлек нас бумагами, в коих было не больше, чем в обнаруженных на Москве, и тоже яд принял,- закончил Иван.

- Испугались пыток, вот и решили легко уйти из жизни,- пожала плечами княгиня.- Здесь, докторишку того, на дыбу потащили бы. Что до ректора, то и вы его не гладили бы, если только каленым железом. А им Папа и не такие грехи с легкостью отпускает,- с нескрываемым презрением, заключила она.

- Хорошо, если так. Да только, сдается мне, что они боялись выдать нечто, о чем мы не подозреваем.

- И поэтому ты считаешь, что твоей сотне не оказали честь, а выставили на убой?- С видимым сарказмом, спросила Хованская.

- Твоей сотни, Ирина. И убить пытались тебя, и под удар выставили именно твою сотню.

- Не дело так-то жить, Ваня. Ты уж на воду дуешь.

- Лучше я на студеную воду дуть стану, чем пускать кровавые пузыри.

- Не накликал бы ты беду, такими-то речами, дурень,- истово перекрестившись, в сердцах произнесла женщина.

- Да тут, кликай, не кликай, а лучше поберечься. И на волю Божью, в том деле я полагаться не хочу. Ириш, мне не вызнать, а ты бы узнала, по чьему такому наущению стрельцы твои, всякий раз под ударом оказывались.

- Хочешь отомстить?

- Хочу понять, что за умысел в том был. И был ли вообще,- возразил Иван.

- Хорошо. Я разузнаю. Это сделать нетрудно. Ты ведь у нас мастак, на розыски разных татей,- и снова ирония.

- Скажешь то же мастак,- отмахнулся Иван.

Нет. Не убедить ему ее в том, что есть во всем этом нечто эдакое. Причастны к тому иезуиты, или то просто дворцовые интриги, не понять. Но что-то есть, это несомненно. И это направлено против него. Хорошо, не против него лично, но и он получается на раздаче.

Вообще, по хорошему, уйти бы сейчас со службы, да заняться чем иным, в свое удовольствие. Признаться, все эти сложности и дрязги, и даром не нужны. Да только служба тут пожизненная, и никуда от нее не деться.

Хм. А с другой стороны, так-то однозначно и не скажешь. Ему это где-то даже нравится. И кровь по жилам быстрее струится. И азарт какой-то появляется. Неужели нравится влезать в дворцовые интриги. Хм. Нет. Это вряд ли. А вот ощущение опасности, подстерегающей за каждым углом, вносит эдакую необъяснимую бодрость. Похоже, он подсел на адреналин.

Н-да. Ну и еще, кажется ему нравится ощущение превосходства над окружающими. Не власти, ни влияния, какое у него несомненно имеется, благодаря отношениям с княгиней. Вовсе нет. Его греет превосходство иного толка. Вот взял, и утер нос профессору Рощину, пусть тот и не признал поражения, зато лишился своего лучшего ученика, принявшего правоту Ивана. Понадобилось, взял и получил литой булат, да еще и секретом поделился с иными оружейниками. Возникла надобность, с легкостью выплавили с родителем столько железа, что иным и не снилось.

И много еще чего, чем можно потешить свое самолюбие. Год бились местные сыщики в поисках покушавшихся на великую княгиню. Ему же понадобилась только одна неполная ночь. Любой другой десяток непременно погиб бы в той экспедиции на Урал. Парни же, под руководством Карпова, разогнали многократно превосходящего противника. Ни одна сотня, самых матерых ветеранов, не выстояла бы в той конной атаке. Его же стрельцы не просто выстояли, а еще и юшку кровавую пустили татарам, практически не понеся потерь.

- Так что, Ирина, еще одну роту набирать не станешь?

- Устал намекать, а Ванюша?- Стрельнув в него лукавым взглядом, поинтересовалась Ирина.

- При чем тут намеки. Я прямо говорю, что за такой армией будущее. Бабы на Руси конечно рожать не разучились. Но это не значит, что по дурости людей можно класть в сырую землю тысячами. Армия-то нужна. И откуда тех воинов брать? Правильно, от сохи отрывать. А потом того крестьянина, едва научившегося в руках пищаль или копье держать, отправлять в бой, где он с большой долей погибнет. Беречь воинов нужно, а не разбрасываться попусту.