Внизу простиралась комковатая облачная равнина с загнутыми кверху краями; бот нырнул в центр этой кипящей чаши, пронизал толстый слой волокнистого марева и завис над заливом. На широкой лазурной глади виднелись точки кораблей, вдали темнела береговая полоска, грязная туча смога нависла над мегаполисом. Арч бросил суденышко в стремительное пике, у самой поверхности включил антигравы, нейтрализуя перегрузку, и перешел на бреющий полет. Гребни волн гулко шлепали по днищу. Чуть двинув штурвал, Арч придал боту носовой дифферент, по лобовому стеклу хлестнула и рассыпалась белыми брызгами крутая волна, и вот уже обзор заслонила зеленовато-голубая водная толща, в которой блескучими опилками сновали стайки рыбешек. Плавно погрузившись в придонный сумрак, бот двинулся на малой скорости к портовой бухте.
Ликка пересела в кресло второго пилота рядом с Арчем.
— Я хотела тебе сказать нечто важное еще тогда, на складе, — начала она. — Но разговор пришлось отложить. Это очень, очень много значит для меня. Надеюсь на твое понимание.
— Постараюсь понять, — пообещал Арч.
— Для начала придется объяснить, что такое спецотдел О, и почему мы затеяли эту историю. Не хочу, чтобы у тебя оставались предубеждения против нас.
— Стоит ли стараться?
— Стоит. Ну пусть это будет моей личной попыткой оправдаться перед тобой. Арч, не надо думать, что тобой цинично манипулировали.
— Неужто нет?
— Ты ведь не знаешь, чем занимается спецотдел О. И никто почти не знает. Очень долго Разведка придерживалась принципа невмешательства в дела карантинных планет. Потому что благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Невозможно было предугадать, какими потрясениями, бесчинствами или ужасами может обернуться попытка хоть что-то изменить к лучшему на карантинной планете. А когда подобное порой случалось, то горький опыт служил лишним предостережением…
— Давай обойдемся без вводной лекции, — попросил Арч. — Худо-бедно, я-таки учился в Разведшколе.
— Да, конечно. Извини. Так вот, со временем Разведка собрала огромный массив информации, обзавелась уникальным опытом, тщательно проработанными аналитическими выкладками. И чем дальше, тем острее становился напрашивающийся вопрос: «А зачем все это?»
— У меня он тоже возникал. И не раз.
— Словом, возник критический рубеж, за которым всякая работа по сбору информации становилась бессмысленной самоцелью, к тому же лишенной всякого морального оправдания. Чистое любопытство, при отсутствии сострадания и ответственности, недорого стоит. И, разумеется, потребовалось создать спецотдел, который наделили полномочиями менять ход исторического развития на карантинных планетах. Пусть крайне осторожно, с большим разбором, после обширной и тщательной подготовительной работы, но пытаться помочь обитателям Колонии.
— Например, мне?
— Зачем такой сарказм. Помочь твоей планете. Твоему народу. Существующее на Тхэ социальное устройство является не просто несправедливым и бесчеловечным. Оно по целому ряду причин тормозит любые позитивные процессы. Его устойчивость сравнима лишь с его косностью и неспособностью к саморазвитию.
— Короче, надо взорвать Подземного Папу, а там будь, что будет? Знаешь, я рад, что мои личные интересы так здорово совпадают с общественными. Можно сказать, первый такой случай на моем веку.
— И еще, Арч, пойми, что мы вовсе не играли маленьким человечком, как ты выразился сгоряча. Наоборот. По многим личным качествам ты получил крайне лестную оценку аналитиков. Иначе пришлось бы вообще отказаться от этого плана.
— Погоди, а Тормек знал о вашем плане? И подыгрывал тебе?
— Не совсем. Он знал, откуда я, и имел приказ всячески мне содействовать. Больше ничего. Когда он помчался на склад с пистолетом, мне оставалось только ввязаться в стычку на твоей стороне.
— За это, конечно, спасибо тебе и всему спецотделу «ноликов».
— Пожалуйста, на здоровье. А теперь к делу.
Арч иронически поднял брови.
— Тебе нужно, чтобы я взорвал еще что-нибудь, кроме Подземного Папы?
Ликка придвинулась ближе, так, что ее волосы щекотно коснулись его щеки.
— Арч, я очень тебя прошу… — взволнованно прошептала она. — Возьми меня с собой.
Наступила затяжная пауза.
— Приехали, — вдруг сказал он, глядя на приборы. — Мы в центре гавани. Ложимся на грунт.
Бот мягко опустился в придонный ил. Три выдвижных бура вгрызлись в дно и надежно заякорили судно.
— Объявляю пятичасовой отдых перед высадкой. Поспим, а там, глядишь, и стемнеет, — вставая с кресла, заявил он.
— Ты не ответил. Я хочу пойти вместе с вами.
— Это не увеселительная прогулка.
— Именно поэтому. Я ведь тоже не кисейная барышня, — она достала из бокового кармана пистолет Тормека и подбросила на ладони. — Ты видел, как я умею стрелять.
— У меня к тебе вопрос, — после недолгого размышления сказал Арч. — Надеюсь, ты не обидишься. А еще надеюсь, ответишь честно.
Ликка сунула пистолет в карман.
— Мне больше незачем притворяться. Так же, как и тебе незачем пытаться меня оскорбить.
— Ты действуешь как агент спецотдела? Хочешь пойти с нами, потому что это предусмотрено вашим сценарием?
— Нет, — отрезала Ликка. — Это необходимо мне. Ты понимаешь? Мне самой.
— Наверно, ваши парни просчитали и то, какова для меня вероятность остаться в живых?
— Два к одному.
— Неплохо. Но и не слишком обнадеживает. Ты в курсе, что нас там запросто могут перестрелять. Однако хочешь пойти.
— Хочу.
— Может выйти так, что нам придется взорвать себя вместе с Подземным Папой.
— Понимаю.
— Тебя это не страшит?
— Нет.
— Зато меня — да. Ты не пойдешь с нами.
Она посмотрела на него в упор и схватила за руку. У ее тонких девичьих пальцев неожиданно оказалась крепкая хватка.
— Я не подведу. Наоборот, постараюсь помочь.
— Не в том суть. Просто ты не пойдешь, и все. Я хочу, чтобы ты осталась в живых.
— И я хочу, чтобы ты уцелел. А если нет… Пойми, у меня свой кодекс. Если риск, его надо разделить.
— Еще раз нет. Хватит уговоров.
— Это жестоко, Арч. Для меня это дело чести. Особенно после того, что я перед тобой разыгрывала роль. Не самую красивую.
Он отвернулся к окну, за которым в бархатной водной тьме посверкивали резвящиеся рыбешки. Помолчал в раздумье. Наконец бросил через плечо:
— В том-то и дело, что ты играла роль. Больше говорить не о чем.
— Арч, пойми. Я не только играла. Не всегда играла. Пойми же…
К его горлу подкатил сухой шершавый комок. Так нелепо и невероятно сложилась судьба. Чужие лица. Чужие роли. Кровавая игра с шансами два к одному.
Он повернулся и окликнул Тила, который старательно делал вид, что дремлет на самом дальнем из сидений.
— Эй, Тил, не прикидывайся, что дрыхнешь.
— Чего тебе, Эхелала?
— Ты же слышал, о чем речь. Она просится пойти с нами. Нас двое, и решать надо вдвоем.
— Тут и решать нечего. Я против. Нам только не хватало того, чтобы с бабой нянькаться. Лишняя обуза.
Ликка расхохоталась.
— Я для тебя обуза? — весело спросила она. — Смотри.
Вынув из кармашка вечное перо, Ликка начертила на спинке пилотского кресла крестик. Потом отшла к задней стенке, где примостился на сиденье Тил.
— Фокус номер первый, — объявила она, похлопав Тила по плечу. — Смотри, дружок. Оп-ля!
Сделав наискось прыжок с задним сальто и пируэтом, она сгруппировалась на полу, уже лицом к мишени, заодно успев на лету выхватить пистолет из кармана. От выстрела разлетелось по кабине легкое дуновение, отброшенная эжектором газовая гильза брякнулась об переборку. Точно в центре чернильного крестика торчала парализующая ампула.
— Представь, что это патрульный спок, — объяснила Ликка. — И он теперь будеть спать мертвецким сном не меньше пяти часов. Если тебе этого мало, могу показать второй фокус. Ты ведь грозился меня задушить, если что? Так попробуй. Я разрешаю.
— Делать мне больше нечего, кроме как баб душить, — огрызнулся Тил.
