Обитель драконов - Хьюз Норман

Следующий день, точнее, утро его, проведенное в безделье и бессмысленном ожидании, принесло с собой решение, которому суждено было стать роковым — что ни понимай под словом «рок».

Сетрик с раннего утра отправился, как и было велено, следить за Амальриком, а значит, появиться с донесением должен был лишь ночью. К вечеру же Лиланда клятвенно обещала разузнать адрес толкового колдуна. Так чем же занять бесконечный день?

Странно, раньше Палома никогда не скучала в Бельверусе, никогда не испытывала такого томительного ощущения, будто зря теряет время, тогда как ей давно надлежало бы быть совсем в другом месте… Право слово, хоть скачи вслед за Конаном в Церваль!

Навещать знакомых не было настроения, да и не завела она себе особых друзей в столице, если не считать Ринги и Лиланды.

Соваться в королевский сад, к вязу Брагораса, было рановато: если Амальрик там, она только спугнет его. Он слишком проницателен, чтобы не догадаться об истинной подоплеке такой «случайной» встречи…

Поразмыслив, наемница приняла единственно возможное решение. К Вертагену! Там ей всегда рады — и это самое подходящее место, чтобы немного развеяться и сбросить сковавшее ее напряжение.

Нарядившись в мужскую одежду, ставшую ей едва ли не более привычной, чем женское платье, Палома заплела свои длинные белоснежные волосы в косу, спрятала их под модную барету, приладила на пояс ножны с мечом — узкий, не слишком длинный клинок-волчок, гордость Торских оружейников со знаменитым клеймом в виде скалящейся волчьей пасти, — закрепила на предплечье и в голенище метательные кинжалы, а на вороте — тонкую и гибкую терцию — нож убийц без гарды, с лезвием-прутом, и вышла из дома, чувствуя себя готовой к любым неожиданностям.

Слишком самонадеянно, как оказалось…

До улицы Оружейников, где Вертаген держал свой тренировочный зал, Палома добралась не так скоро, как хотелось бы: сказывалась близость торговой площади, где в разгаре была летняя ярмарка. Все прилегающие кварталы кишели народом, пробираться между гружеными повозками, среди храпящих лошадей и ругающихся возниц, оказалось сущим мучением.

Пару раз наемница едва удерживалась, чтобы не пустить в ход оружие. Но вот, наконец, вырвалась на свободу…

Уф-ф! Теперь можно и отдышаться. Отсюда до Вертагена рукой подать…

Как вдруг кто-то схватил ее за полу накидки.

— Эй, госпожа Палома, ты что ли? Я тебя не сразу и признал! Зачем так вырядилась?

Сетрик! Девушка сдвинула брови.

— Если мне не изменяет память, кому-то поручали следить за бароном Амальриком… А кто-то вместо этого, похоже, прохлаждается на ярмарке!

Мальчишка обиженно выпятил нижнюю губу.

— Если бы я прохлаждался — стал бы я тебя окликать?! Он там, твой барон… — Сетрик ткнул пальцем в ворота, над которыми красовалась вывеска с грубо намалеванным кувшином. — С приятелями пьет.

В этом притоне? Палома поморщила переносицу. Вот уж совсем непохоже на Амальрика. Он, помнится, на дух не переносил дешевых забегаловок, да и вообще, всего дешевого, второсортного. Конечно, за восемь лет вкусы меняются…

— А что за приятели?

— Да двое каких-то хлыщей. Они вместе из оружейного зала вышли!

Вот так новость!

— Случайно не из того, что вниз по улице, там еще дуб растет у забора, и щит прибит на воротах?..

— Вот-вот, — обрадовался мальчишка. — Сказали, что перекусят, и опять туда вернутся…

Не в силах поверить в неожиданную удачу, Палома бросила своему рыжему соглядатаю серебряную монету; тот ловко поймал ее на лету и мгновенно спрятал за щеку.

— Тогда на сегодня — все. Беги домой. Вечером увидимся — скажу, что дальше делать.

Обрадованный, постреленок бросился прочь, не тратя времени на прощания — видно, боялся, что щедрая нанимательница может и передумать. Огненные вихры мелькнули в проулке, ведущем на рыночную площадь — и только она его и видела. Ну, пусть развлекается! Он это заслужил.

Ничем не выдавая охватившего ее возбуждения, Палома заспешила к дому Вертагена.

Странное совпадение. Почему из всех оружейных залов, которых немало в столице, Амальрика угораздило выбрать именно этот? Хотя, если задуматься… Ведь и она сама впервые пришла сюда не просто так: об этом месте еще в Торе ей рассказывал старый Байкан, обучавший девочку основам фехтования. А ведь он был наставником и сына барона Гундера!

…Вертаген, как обычно, встретил наемницу восторженно, стиснув ее в медвежьих объятиях и не выпуская, покуда она не запросила пощады.

— Нет, ты глянь, живая, — басил он, оглядывая ее с ног до головы. — И не прирезали в темном переулке… И даже похорошела как будто…

Довольная, она засмеялась.

— И ты до сих пор не разорился, старый мошенник. И притон твой не сожгли… Как тут, свободно сегодня?

Фехтовальщик кивнул.

— Для тебя — всегда. — Он знал, как она не любит тренироваться при посторонних.

Почему-то вид женщины с оружием вызывал у большинства мужчин странную реакцию. Либо беспричинную агрессию и насмешки, либо желание срочно затащить ее в постель… и то, и другое слишком отвлекало от дела.

Аккуратно сложив оружие на особой подставке при входе в Малый зал, Палома с наслаждением отдалась разогревающим упражнениям, чувствуя, как с каждым мгновением становятся все более гибкими мышцы, и кровь быстрее течет по жилам. Все это время Вертаген пристально наблюдал за ней, порою строго прикрикивая, когда ему казалось, что ученица готова дать себе поблажку.

— Гнись, гнись сильнее! Не ленись, ты, соплячка! — гудел его бас, и в иные моменты Палома готова была вскочить и задушить его собственными руками. Куда уж сильнее-то?! Ей и без того казалось, что спина вот-вот переломится…

Потом он заставил ее попотеть с тяжестями, и наконец вывел в сад для своих знаменитых «кругов». Бегать Палома всегда любила — но после того, как безжалостный надзиратель наконец смилостивился над ней и оставил умирать у пруда с золотыми рыбками, она готова была дать себе зарок, что впредь будет передвигаться исключительно в паланкине!

— Да, совсем ты скисла, — критически окинул ее взглядом Вертаген. — Я всегда говорил — тебе веретено нужно, а не меч. Девчонка!..

От злости она даже позабыла об усталости, о ноющих мышцах.

— Я тебе покажу — девчонка! Сам-то когда в последний раз клинок в руках держал? А ну, пошли!..

Зычно хохоча, мастер-фехтовальщик устремился в Большой зал, где, собственно, и происходили основные тренировки. Подхватив по пути свое оружие, Палома последовала за ним. У входа в зал, как положено, поклонилась медному изваянию, держащему по кривой сабле в каждой из четырех рук — сколько ходит сюда, постоянно забывает спросить у хозяина, что же это за бог такой! — и окинула взглядом зал. Вертаген призывно помахал ей, подзывая поближе.

Кроме них двоих, в зале оказалось еще несколько учеников. Давая наемнице время перевести дух, оружейник обошел их, по очереди что-то подсказывая каждому.

Двое — совсем молодые ребята в одних набедренных повязках — сражались в углу на деревянных мечах. Один, проворный и гибкий, теснил своего более мощного, но неповоротливого напарника к стене, наступал угрожающе, нанося быстрые, обидные удары по бокам и по бедрам. Палома не слышала, что сказал им Вертаген, со своей всегдашней ухмылочкой, но после его реплики у здоровяка заполыхали уши, и он заработал мечом с утроенной силой.

Еще один парень, чуть постарше самой наемницы, изнывал в неравной борьбе с деревянной куклой, которую ученики фехтовальщика окрестили не иначе как Палачом. Это устройство, похожее скорее на толстую колоду с торчащими шестами с укрепленными на концах лезвиями, короткими и длинными, было насажено на подвижное основание таким образом, что вертелось после каждого удара, норовя нанести удар другой «рукой» с самой неожиданной стороны.

Клинки были заточены на славу, без дураков, так что к Палачу Вертаген подпускал лишь самых умелых — и то немало шрамов оставили безжалостные лезвия ученикам на добрую память… а с ними и науку уворачиваться от самых невероятных атак и всегда оставаться настороже. Глядя, как пыхтит черноволосый крепыш, прыгая вокруг деревянного чурбана, Палома невольно сочувственно поморщилась. Ее сегодня тоже ожидает это удовольствие.