Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
Олег шел так же ровно, взор устремлен вперед, красные волосы развеваются за спиной.
– Какой же это рай? – выдавил Томас с трудом. – Олег, разве в раю так лупят?.. Бедолага, кем бы он ни был. С него наверняка всю шкуру спустили.
Калика хмыкнул:
– Ты на свою ногу все не мерь, не мерь! Кому нравится поп, кому попадья, а кому-то и попова дочка. И кто-то вовсе предпочитает свинячий хрящик.
Томас посмотрел подозрительно:
– Но не попова ж собака? От свинячьего хрящика я бы и сам сейчас… Если таких пущают в рай, то я лучше пойду жить под мостом!
Олег на ходу косился на красных, хмыкал, по-славянски крепко чесал затылок. К ужасу Томаса, вдруг свернул в их сторону. Красные гиганты лупить несчастного не прекратили, но Томас видел, как на загривках встала густая шерсть, а круглые глаза налились кровью при виде новой жертвы. Олег растопырил руки, будто собирался их обнять, пошевелил пальцами, мол, и в ладонях ничего нет, подошел. Томас видел, как ему что-то отвечали, доносился только лютый рык и гарчание, словно псы дрались за кость, но язычник собачий язык вроде бы понимал даже лучше, чем благой христианский. Кивал, чесался, пожимал плечами, наконец безбоязненно похлопал одного зверюгу по плечу, мол, продолжай, а сам вернулся, зевая и почесываясь.
– Ну что? – спросил Томас.
Он то бросал ладонь на рукоять меча, то отдергивал, будто касался раскаленного в горне бруска железа, понимал, что не до драки. Калика посмотрел задумчивым взором:
– И туч нет, а что-то в сон клонит… К дождю? Так тут вроде откуда дождю…
Томас прошептал яростнее:
– Что… с этими? Ты с ними говорил!
– А, говорил. Он сказал, что его зовут Мункар.
Томас взбесился:
– Ты спросил, рай это или не рай?
– Так все ж понятно, – удивился калика. – Мункар – это один из двух ангелов, что лупят почем зря согрешивших. Их двое: Мункар и Накир. А Накир вон тот, с красными крыльями. Они обязаны наказывать виновных после смерти. Так что это ад, сэр Томас. Самый настоящий ад. Джаханнам по-ихнему.
Томас даже остановился:
– Так куда нас занес твой перебежчик? Снова в ад?
– Ну и что? – буркнул Олег неприязненно. – Куда мог, туда и довез. И за то спасибо. Неблагодарный ты, сэр Томас. А еще благородный! Сколько у тебя, говоришь, предков? То-то от тебя наплачутся сирые и убогие, когда предстанешь в короне… Деспот ты. Уже деспот, а куда уж деспотее?
Томас заговорил, от ярости с трудом выговаривая слова. Зубы щелкали так, что перекусил бы рукоять своего меча.
– Сэр калика, я попрошу…
– Да на небесах мы, на небесах, – сказал калика с досадой. – Все ведь знают… наверное, что исламский ад тоже на небесах. Или ты не знал? Так чего ж шлялся по землям сарацинским?
Томас поперхнулся, словно в рот влетела крупная летучая мышь, глаза стали круглые, как у большой морской рыбы, грудь поднялась и опустилась подобно величавому морскому прибою, а голос осел до невысокой травки:
– Ну… гм… по землям Сарацинии… башня Давида… А ты спросил, в какой стороне истинный рай? И… не забьют? Ты хорошо рассмотрел их морды?
– Рассмотрел, – ответил Олег невесело, Томас видел, как плечи передернулись, а в зеленых глазах мелькнула тревога. – Но мы не в их власти. И пока не в чьей здесь. Но, с другой стороны, каждый волен нас прибить, кто возжелает. И отвечать не будет.
– Как это?
– А мы ничьи.
– Как это ничьи? Я – христианин, а ты – богомерзкий язычник!
– Но мы – живые. А живым здесь не место.
Дальше потянулись густые заросли странного кустарника. Терновник не терновник, но колючки в палец. Они осторожно пошли вдоль густых зарослей, Олег останавливался, Томас слышал топот, шелест крыльев, а когда звуки утихали, снова пробирались, иной раз ползком, стараясь укрыться за низкими кустами или в траве. Вот уж не думал, подумал он тоскливо, что буду завидовать мертвецам! Тех хоть и лупят, но все по закону, даже в лупке не переступают черту, а тут не знаешь, что с тобой сделают, потому что могут сделать все…
Томас осторожно выглянул, голос упал до шепота:
– А кто вон те?
Олег бросил мимолетный взгляд:
– Ангелы.
Томас не поверил:
– Ангелы с рогами? И крылья как у летучих мышей?.. Чего они стоят возле той норы? Целая толпа.
– Двенадцать, – посчитал Олег. – Значит, там вход в их ад. Исламский ад.
– Откуда знаешь?
– Слышал, – отмахнулся Олег. – Двенадцать самых сильных ангелов во главе с Маликом… Это вот тот здоровило, сторожат вход в ад. А сады джанна, это они так рай кличут, сторожит всего один.
– Ты не умничай, – прошипел Томас. – Мне нужен только наш, христианский. А мимо исламского пройду и бровью не поведу!
– Не зарекайся, – предостерег Олег. – Ты не видел, какие там гурии. Ох, какие гурии! Эх, что я тут с тобой делаю?
Справа начала вырастать темная полоска. Олег принюхался, ноздри трепетали, как у волка, весь потянулся в ту сторону, как пес перед кустом, где засел перепел. Томас видел, как взлетели брови, калика удивленно присвистнул:
– И здесь лес?
Не оглядываясь на рыцаря, свернул в ту сторону. Томас потащился следом, темная полоска выросла в темную стену, распалась на высокие мрачные деревья, за которыми тьма и холод. Деревья стояли темные, грозные, со стволами в три обхвата. Корявые ветви сплетались между собой, на землю пала темно-зеленая тень. Томас понял, что неба не увидит, пока не выберется из этого зловещего места.
Калика, напротив, повеселел, озирался по сторонам с видимым удовольствием. Томас не выдержал:
– Глядишь, как будто сейчас родню встретишь!
– Все может быть…
– Что?
– Говорю, все может случиться. Больно этот лес напоминает наш, где я родился. Где жили невры… Впрочем, в таких жили англы, саксы и прочие германцы.
Томас ощетинился:
– Я не германец!
– Ах да, – сказал Олег отстраненно, – вас, англов, ваш бог создал прямо на берегах Дона. А кости кельтов, пиктов и бриттов неизвестно откуда взялись… Наверное, ваши враги подкинули, чтобы вас опорочить… Или друзья, дабы возвеличить вашу славу… Эй-эй, человек!
Томас видел только зеленую стену густых кустов, но Олег направился в ту сторону уверенно, руки развел в стороны, показывая пустые ладони. Из зелени, не двинув и листиком, выступил коренастый человек. Томас задержал дыхание. Человек в звериной шкуре, как у Олега, голые плечи как морские валуны, блестящие, тяжелые. Грудь широка как дверь, а руки – как стволы молодого дуба. Такой задавит медведя, как щенка, в голубых глазах видна свирепая дикость лесного человека…
