Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
Они вывалились из тумана внезапно. Только что брели, ничего не видя, как вдруг смутно выступили строения, и на следующем шаге оказались в небольшой, бедной, сильно затемненной комнате. Серые стены, серый потолок, земляной пол… Олег не успел увидеть, есть ли ложе или стол, как мертвенно-серебристый свет упал из окна. Сзади ахнул Томас.
Во всю ширь окна страшно сияла… луна, если это луна. Огромная, изъеденная коростой, с темными пятнами, царапинами, словно блестящий поднос протравили кислотой, в бесчисленных бугорках и мелких неглубоких вмятинах, будто на покрытый воском поднос падали горячие капли и выбивали маленькие лунки…
Томас потрясенно оглянулся на Олега. Тот смотрел, выпучив глаза.
– Что это? – спросил Томас шепотом.
– Не знаю… Я бы сказал, что это луна… если бы…
– Если бы не была такой огромной?
– Если бы узнал ее.
Томас сквозь ужас, охвативший душу, наконец понял, что пятна и множество лунок выглядят совсем иначе, чем привык видеть на сияющем диске.
– Это не луна?
– Скорее всего, – ответил Олег потрясенно, – все же луна.
– Но…
– Только видим другую сторону. Обратную. Не заметил, что всю жизнь видишь только одну сторону? Даже в жарких сарацинских странах видел тот же бок, что и в туманной Британии?
Томас зябко передернул плечами. Глаза все еще не отрывались от жуткого зрелища.
– Возможно, ты прав. Не задумывался… Но здесь луна не такая. Но почему?.. Хотя это не мое дело. Мы снова попали в ад?
Олег с неуверенностью огляделся:
– Похоже… Но, с другой стороны, не должны бы…
– Но это не может быть раем!
Он оскалил зубы в невеселой усмешке:
– У людей бывают странные желания. Возможно, кто-то больше всего на свете захотел увидеть обратную сторону луны.
Его вытянутая рука прошла стену насквозь. Томас пугливо оглянулся:
– А почему тут пусто?
Олег ответил рассеянно:
– Этот чей-то рай на самом краю безвременья. Возможно, тот человек еще не умер… Гм, может быть, еще и не родился.
Томас шагнул следом с выпученными глазами, даже не стараясь понять слишком сложный ответ. Пусть калика умничает. Но если за стеной снова проклятый туман…
Нет, за стеной калика ждал на краю залитого солнцем берега. От мокрой волчовки валил пар, волосы все еще торчали неопрятными сосульками, но зеленые глаза смеялись.
– Честно скажу, никогда так не трусил! Вот это и есть ад для мудреца: найти Великую Истину… и не иметь возможности ею поделиться!
– Похвастать, – поправил Томас. Он улыбался яркому свету, спина выпрямилась сама собой, а доспехи уже не казались тяжелыми. – Но ты, мне кажется, еще не нашел.
– Вот-вот схвачу, – заверил Олег. – Я уже чувствую ее тепло.
Он осекся, из стены тумана вышел и шел в их сторону, но не замечая их, красивый старец благородного вида. Он опирался на резную палку, высокое чело было нахмурено, орлиные глаза смотрели в землю. Иногда старик останавливался, чертил что-то на песке, тут же сердито затаптывал, шел дальше.
Когда он поравнялся с ними, Олег спросил старца, как показалось Томасу, с надеждой:
– Так и не вспомнил?
Старец вздрогнул, выныривая из своего мира, непонимающе посмотрел на Олега.
– Что?.. А, мои круги… Не понимаю, как я мог забыть такое!.. Я же придумал… я такое придумал… Я помню, какой тогда меня обуял восторг!.. Все человечество отныне могло бы…
Лицо Олега потемнело, а Томас оглянулся вслед старцу, спросил Олега сочувствующе:
– Что-то потерял важное?
– Проклятый римский легионер, – процедил Олег, как показалось Томасу, невпопад. – Кто знает, в каком мире мы бы жили, не тронь тот дурак его чертежи!
Томас сказал настороженно:
– А вон еще один…
Грузный немолодой человек шел тяжело, опираясь на толстую палку с резным набалдашником. Длинный плащ полами касался земли. Человек выглядел изможденным, толстый слой пыли покрыл сапоги, плащ и даже лицо, только глаза смотрели ликующе, с непонятным жадным восторгом.
Он не выглядел простолюдином, но и не рыцарь, конечно, а на взгляд Томаса то ли купец, то ли ростовщик. Других профессий среднего звания Томас не знал.
Олег поклонился, а Томас спросил вежливо:
– Почтенный, вы что-то ищете?
– Да, – ответил человек ликующе. В его старческом голосе прорывались детские счастливые нотки. Казалось, он вот-вот завизжит от счастья. – Да, сэр… Да, сэр рыцарь!
– Что?
– Великое… Великое «Быть Может»!
Томас вытаращил глаза, а Олег ухватил рыцаря за локоть, потащил в сторону. Он уже чувствовал, в какую сторону идти, и за все время встретили здесь только одного, показавшегося Томасу странно знакомым, хотя никогда не видел таких людей: вроде бы в пурпурном одеяле, красиво накинутом на плечи, на голове лавровый венок, пряжки и заколки из чистого золота. Вообще явно не простой этот, что в одеяле, горбоносый, с пухлыми щеками, холеный, изнеженный, с капризно выпяченной нижней губой. Но лоб высокий, в глазах ум и жестокость, хитрость и яростное нетерпение.
Он двигался, их не замечая и не обращая внимания, настолько красиво, пластично, выписывая каждое движение, словно танцевал, сам любовался своей походкой, что Томас сразу ощутил к нему отвращение. А когда увидел за пазухой толстый свиток, а в руке гусиное перо, кончик испачкан в чернилах, сразу понял причину неприязни: поэт, а кто же из настоящих мужчин считает за людей поэтов, этих слабаков и бабников?
Человек прошел мимо, не взглянув, губы что-то шептали, кончик плаща задел Томаса, и тот решил сразу, что можно придраться и вызвать наглеца на дуэль – повод достаточный, однако сэр калика упорно увлекал его дальше.
Томас оглянулся, человек уже стоял и, время от времени возводя очи вверх, водил пером по бумаге.
– Да что он тебе дался! – сказал калика наконец с раздражением.
– Не пондравился! – сказал Томас сварливо. – Может мне кто-то не пондравиться или нет?
– Может, может, – успокоил Олег торопливо. – Успокойся, он никому на свете не нравился! Ни родне, ни жене, ни народу…
– А кто он?
– Человек, который чуть ли не единственный на свете понимал сверхценность искусства. Он даже когда умирал… Ну, такие своей смертью не мрут, его убивали кинжалами, а он воскликнул с горечью: какой великий артист умирает!
