Пламя зашипело, и мы с Никрамом, переглянувшись, надрезали свои ладони над пламенем. Честно говоря, я сомневался, что даже мертвый род примет мой вынужденный обет, но все прошло без сучка без задоринки. Может быть, неизвестный светлый род так сильно хотел вернуться в этот мир, а может быть, ему было все равно. Я почувствовал теплое прикосновение где-то внутри — и оказался носителем благородного светлого наследия.
— Я сбежал из плена и попал в изолированную школу-монастырь в прокаженных землях, неподалеку от Священного Холма, — быстро заговорил Тэргон, гася все гербы рода Ллоссарх на своей одежде. — Вы — мои дальние родичи, воспитывающиеся там. Я принял обет… неважно какой, вам об этом не сказал. Теперь обет исполнен, и я вернулся на родину, прихватив вас с собой в качестве адъютантов. Сожгите куртки, у них слишком чужой покрой. Здесь я явился к магистру и вызвал его на дуэль. Сейчас мы выйдем наружу, и я попытаюсь убедить в этом высших чинов ордена. Ни во что не вмешивайтесь. Если меня убьют, то вполне возможно, что вас не тронут. Я не знаю, что вам сказать на этот случай, не знаю, куда вы можете пойти и кому довериться, — он помолчал, глядя на нас. — Постарайтесь выжить и вернуться. Но если попадете в плен, то сразу зовите Источник, ибо в подземельях Храма вас ждет то, что хуже смерти. Ты знаешь, Дейнар.
Я кивнул и оглянулся на сотрясающуюся от ударов дверь.
— Держитесь в любом удобном случае за моей спиной, так положено адъютантам. Ваши имена звучат подозрительно, твое имя здесь будет — Дейрон, а твое — Нергон.
Тэргон хлопнул Никрама по плечу и пошел навстречу тем, кто так рвался нас увидеть, на ходу затирая следы кровной магии. Дверь с грохотом обрушилась к его ногам, а на пороге нарисовалась группа пламенных, в злобности явно не уступающих покойному магистру. Все застыли в стойках дуэльной полуготовности, напряженно наблюдая друг за другом. За дверью был зал еще больше, и там тоже торчала куча изготовившихся пламенных.
— Даэргон эль Эраиссэ, — наконец разродился один из сильнейших на вид пламенных, — ты вернулся с той стороны Тьмы и смерти и убил магистра.
— Ныне имя моего рода — эль Ниорай, — сказал Тэргон и слегка шевельнул кистью, так что кольцо на его пальце зловеще сверкнуло (пламенные настороженно дернулись), — а в остальном ты прав, боги помогли мне вернуться, и я отплатил за их благоволение победой в дуэли с бывшим магистром.
— И честна ли была дуэль, Даэргон, соблюли ли вы все правила? — поинтересовался другой пламенный.
— На мне не было ни одного боевого амулета. И свидетели это видели, — сказал Тэргон, кивнув на нас.
— И кто же эти свидетели? — рявкнул еще один пламенный. — К какому роду принадлежат эти юнцы?
Его поддержало несколько пламенных в зале и один из первого ряда, солидно обронивший: “Действительно”.
— К моему, — процедил Тэргон, — те же, кто ставит под сомнение мои слова и честь воинов моего рода, ответят сейчас перед лицом богов и ордена — все, сколько бы вас ни было.
— Сколько бы нас ни было, Даэргон? — спросил солидный пламенный, выходя вперед. — Не много ли ты на себя берешь, идя один против всех.
— Ты не весь орден, Орэс, — Тэргон невозмутимо развернулся к ним спиной и прошел в центр зала, — бывший магистр тоже полагал себя законом и орденом, но он мертв, а орден и закон — живы.
— За что ты убил его, Даэргон? — спросил молодой пламенный, горячо сверкая глазами. — Почему, вернувшись из ниоткуда, ты первым делом пошел не к друзьям и родичам, а сюда на дуэль? Какова была ее причина?
Мы с Никрамом переглянулись. Мне одному все эти могущественные маги показались группой подростков, горячо обсуждающих подробности драки, наплевав на все остальное? Темные бы сразу вцепились в загадочные обстоятельства нашего появления, а этим было словно все равно. Или, может быть, наоборот — у них было некое очевидное для всех (кроме нас с Никрамом) объяснение?
— Я отомстил за друзей, — сказал Тэргон, — за братьев, которые уже не с нами. За Кирэна, за Эарсана, за Тогора, за всех, чьи имена нас заставили забыть. Бывший магистр виновен в их судьбе, и он не единственный.
Пламенные угрюмо притихли. Тэргон снял кольцо магистра и, не глядя, отдал его мне.
— Ну же, — сказал он, раскидывая руки в сторону, — пятеро на одного.
По рядам пламенных пронесся восхищенный полувздох-полувозглас. “Пятеро! Сурово берет магистр”, — сказал кто-то.
— Прости мои сомнения, брат, — сказал солидный Орэс и отошел в сторону.
Впрочем, он оказался единственным передумавшим, и против Тэргона вышло четыре пламенных.
И я не сказал бы, что эта дуэль давалась Тэргону легко: он не поддавался картинно, как наедине с бывшим магистром, и не разговаривал. Коллективная мощь четверых старших чинов была больше, а его преимущество — возможность уходить в расслоения пространства — они успешно компенсировали слаженной групповой работой. А еще я чувствовал (наверное, остатки единения), что Тэргон выдыхается с каждой минутой боя. Неудивительно, он тащил нас сквозь Темный и Светлый мир верхом на Источнике, он принял бой сразу после выхода, а теперь его Силы кончались. Я до крови закусил губу, когда его ранили в плечо. И сжимал кулаки, когда ему достали бок, и когда задели ногу. Почему мы не можем помочь? Разве справедливо — четверо на одного? И эти люди только что так дотошно выясняли честность дуэли! Вот бы натравить на них дракона.
Тэргон стоял в вихре расслаивающихся лезвий и провалов в пространстве, откуда уже выглядывала Бездна (он явно терял контроль над ее проявлениями), на которую было плевать всем пламенным. А может, они ее не видели, как не видели нависших теней и щупалец, которые так удобно было использовать для расслоения пространства. Я заметил синий призрачный хвост в одном разрыве и услышал знакомый голодный вой Источника. Я встретился глазами с Никрамом, и одна мысль пришла нам одновременно, и мы позвали его. И Источник полупроявился, сминая щупальца и расслоения, и пламенные снова не заметили это, словно… нет, они не ослепли. Я вдруг увидел, что многие были просто частью нависающей Бездны, но не они использовали ее, как Тэргон, а она поедала их. И среди противников Тэргона таких было двое, и это было еще одним его преимуществом — он с легкостью дестабилизировал этих двоих. Но их товарищи каждый раз восстанавливали равновесие своим единением. Однако именно единение, бывшее столь выигрышной тактикой до проявления нашего Источника, и стало причиной их поражения. Тэргон, явно в последнем напряжении, взнуздал свою Силу и швырнул ее к месту возмущения, мы с Никрамом замерли, держась за руки, как дети — тоже пытались сладить с рвущимся сквозь нас Источником. Кольцо магистра прожигало мою руку насквозь — в нем таилась огромная, накопленная тысячелетиями энергия ордена Пламени, и воля могущественного амулета стремилась ее применить. В зале завертелась локальная магнитно-стихийная буря. Упали, сгорая заживо, сросшиеся с Бездной противники Тэргона, скорчились, обгорая в муках, двое остальных — по ним ударил откат единения, вспыхнули багрово-красными факелами еще несколько человек — тоже из наиболее сросшихся. И бешеный азарт на лицах остальных пламенных сменился шоком и благоговением.
— Магистр, — сказал кто-то. — Великий магистр, — отозвались другие, прижимая кулаки к сердцам.
Тэргон кинул на нас с Никрамом взгляд, и мы подошли и встали за его спиной, я протянул ему проклятое кольцо, успевшее изжечь мою руку почти до костей. Он снова надел его, и по его фигуре прошла судорога, заметная, надеюсь, только нам, благодаря остаточному единению: любой сильный амулет жаждет поработить своего носителя, и нет ничего опаснее, чем прикасаться к нему в минуту слабости.
Пламенные подходили к Тэргону, некоторые говорили “магистр”, некоторые просто молча прижимали кулаки к груди и склоняли головы. Они даже раненых подтащили, и те тоже безмолвно поклялись в верности. Слава богам, их было немного, и подходили они группами, а потом быстро сваливали, так что церемония завершилась буквально за десять минут. Темные развели бы торжество на несколько часов.
