Крыса из нержавеющей стали спасает мир - Гаррисон Гарри

Зонк! Весьма неприятно, когда спираль развернулась, меня понесло в прошлое, а ее энергия рассеялась в будущем. Интересное теоретическое положение, которое в настоящий момент меня совершенно не интересовало. По каким-то причинам это путешествие взбудоражило мои кишки намного сильнее предшествующего, и я был очень занят, убеждая себя, что блевать внутри скафандра совсем не подобающая вещь.

Справившись с этим, я понял, что ощущение падения происходило от того, что я на самом деле падаю. Так что я открыл глаза и увидел, что идет проливной дождь. Совсем недалеко, в лесу, смутно выделялись стремительно приближающиеся мокрые поля и казавшиеся очень колючими деревья.

После нескольких мгновений панической борьбы с управлением гравитатора я смог включить его на полную мощность. Ремни затрещали и застонали от внезапного ускорения. Я тоже затрещал и застонал. Тогда стало казаться, что лямки прорезают мне тело до костей и что они так долго не выдержат… Я искренне ожидал увидеть, как мои ноги и руки оторвутся и пролетят мимо, когда вломился в тонкие ветви дерева, отскочил от сука побольше и шлепнулся на землю. Кажется, гравитатор по-прежнему работает на полную, и как только травянистый склон остановил мое падение, я снова полетел – теперь вверх, и, снова треснувшись о тот же сук, вылетел сквозь вершину. Снова я поиграл с управлением и постарался сделать это на сей раз удачнее. Я спланировал вниз, на этот раз мимо дерева и, упав как мокрое перо на траву, остался на ней полежать.

– Чудесное приземление, Джим, – простонал я, ощупывая себя, не сломаны ли кости. – Тебе следует работать в цирке.

Я был весь измят, но цел – это я понял после того, как таблетка болеутолителя прояснила мне голову и притупила нервные окончания. С запозданием я огляделся вокруг в поисках свидетелей моего приземления, но сквозь дождь я не увидел ни души и никаких следов человеческого жилья. На соседнем поле паслось несколько коров, не потревоженных моим драматическим появлением. Итак, я прибыл.

«За работу", – приказал я себе. И стал разгружаться под прикрытием большого дерева. Первая вещь, которую я снял, был изобретенный и сооруженный мной контейнер. Он раскрылся и собрался в окованный латунью кожаный ящик, характерный для этого периода. Все остальное, включая гравитатор и скафандр, как раз вместились в него. К тому времени, когда я загрузил и запер его, дождь перестал, и солнце стало с трудом пробиваться через облака. Уже середина дня, определил я по его высоте. Достаточно времени, чтобы до темноты найти убежище. Но в каком направлении? Тропа через коровье пастбище должна куда-то вести. Я пошел по ней вниз с холма. Коровы повели в моем направлении своими круглыми глазами, не обращая на меня никакого внимания.

Это были большие животные, знакомые мне только по фотографиям, и я попытался вспомнить все об их драчливости. Эти звери, очевидно, тоже ничего про это не помнили и совсем меня не тревожили, пока я шел вверх по дороге с ящиком на плече, вперед, навстречу этому миру. Тропа привела меня к перелазу, выходившему на проселочную дорогу. Неплохо. Я перебрался на нее и как раз размышлял, какое направление избрать, когда приближающаяся допотопная повозка заявила о своем присутствии громким скрипом и волной зловония, принесенной ветерком. Вскоре она с громким стуком появилась в поле зрения.

Двухколесный деревянный реликт, влекомый костлявой лошадью и доверху наполненный субстанцией, которая, как я узнал позднее, именуется навозом естественным удобрением, высоко ценимым за полезность для посевов и то, что из него добывают одну из важных составляющих пороха. Водитель этой повозки, неопрятно выглядевший крестьянин в бесформенной одежде, ехал на расположенной впереди платформе. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дернул за несколько ремней, которыми управлялось тягловое животное, и все сооружение со стоном остановилось. Он поглядел на меня сверху, пожевывая пустыми деснами – воспоминание о давно исчезнувших зубах. Потом вытянулся и коснулся костяшками пальцев лба. Я читал об этом жесте, который представлял часть отношений низших классов к высшим, и понял, что мой выбор костюма был правильным.

– Любезный, я направляюсь в Оксфорд, – сказал я.

– Э-э-э?.. – ответил он, приставив замызганную руку к уху.

– Оксфорд! – прокричал я.

– Да, Оксфорд, – счастливо кивнул он в знак согласия. – Это туда, указал он через плечо.

– Я направляюсь в этот город. Ты довезешь меня?

– Я еду туда, – он указал вперед по дороге. Я вытащил из бумажника золотой соверен, приобретенный у торговца старинными монетами, и показал ему. Он широко открыл глаза и звучно чмокнул губами, очумев от предложенной платы.

– Я еду в Оксфорд.

Чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока неподрессоренный говновоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергался нападению со стороны его груза. Но по крайней мере мы ехали в верном направлении. Мой «шофер» хихикал и бормотал себе под нос что-то непонятное, совершенно обезумев от жадности при виде моей золотой манны, и понукал древнего одра ковылять с максимальной для него скоростью. Когда мы выехали из-под деревьев, выглянуло солнце и впереди появились серые здания университета, бледные на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное зрелище, по правде сказать.

– Оксфорд, – сказал возница, указывая корявым пальцем. – Мост Магдалины.

Я слез вниз и потер свои избитые окорока, глядя на изящную арку моста через маленькую речку. Рядом со мной раздался глухой удар, когда мой ящик шлепнулся на землю… Я было начал возмущаться, но мой транспорт уже развернулся и пустился назад по дороге. Так как я имел не больше желания въехать в город на телеге, чем возница – везти меня, я не стал спорить.

Однако он мог по крайней мере сказать что-нибудь, например, до свидания, но это не имело значения. Я взвалил ящик на плечо и побрел вперед, прикидываясь, как будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоящего у будки на конце моста. Солдат держал какое-то громадное пороховое оружие, оканчивающееся чем-то вроде острого лезвия. Однако он отлично видел меня и опустил свое приспособление, так что оно загородило мне дорогу.

– ..? – выговорил он что-то невнятное. Понять невозможно. Вероятно, это был городской диалект, так как я без труда понимал деревенщину, который привез меня сюда.

– Не будете ли вы любезны повторить, – попросил я дружелюбным тоном.

– ..! – прорычал он и занес нижний деревянный конец своего оружия, чтобы попасть мне по диафрагме.

С его стороны это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему свое отвращение, отступив в сторону, так что удар пришелся в пустоту, и ответил ему той же монетой, но с большим успехом – засадил коленом в его диафрагму.

Он согнулся пополам, и я рубанул его по шее. Поскольку он потерял сознание, я подхватил его оружие, чтобы, падая, оно не сработало.

Все это произошло достаточно быстро, и я обратил внимание на дикие взгляды проходившей публики. Кроме этого, я заметил бешеный взгляд другого солдата, стоявшего в дверях обветшалого строения. Солдат подымал на меня свое оружие. Безусловно, это не столь незаметное появление в городе, но, раз начав, я вынужден был и закончить.

Сказано – сделано. Я нырнул вперед, что позволило мне опустить на землю ящик и одновременно избегнуть нападения. Раздался взрыв, и язык пламени пронесся у меня над головой. Потом приклад моего ружья поднялся вверх и угодил под подбородок моему второму противнику – он упал, а я бросился внутрь строения. Если в нем есть люди, то будет лучше разобраться с ними в замкнутом пространстве.

И точно, там оказались еще солдаты. И в изрядном количестве, так что я, позаботившись о ближайшем маленькими грязными приемами ближнего боя, активизировал гранату с сонным газом, чтобы утихомирить остальных. Я должен был это сделать – хотя мне и не хотелось. Я быстро измазал одежду и надавал по ребрам людям, которые свалились от газа, с тем чтобы изобразить дело так, будто они пали жертвой насилия.