Крылья возмездия - Эссес Дария

Все еще чувствуя, как Многоликий Оракул – Аркейн – смотрел прямо на нее.

Он увидел ее сквозь время.

Эстелла понимала, насколько важный, переломный момент для всего мира ей удалось лицезреть. И от этого становилось еще страшнее.

– Почему? – прохрипела она, лежа на диване в углу той же комнаты. – Почему я снова что-то вижу?

Фрэнк присел рядом и погладил ее по голове, как давным-давно делал отец. Она уже и позабыла, как ощущались на коже его мозолистые руки. Он перестал касаться своей дочери, когда Эстелле было лет семь, словно она могла чем-то его заразить.

Остальные Пылающие уже разошлись по спальням – точнее, их выгнал Фрэнк.

– Вы с Илаем – избранные Камельерой и Малаки. Я догадывался, что они попытаются связаться с тобой через кинжал. Как с тем, кого сами же одарили силой.

Эстелла бросила взгляд на стол, где лежал артефакт.

– Что это значит?

– Многие считают, что Камельера и Малаки не наделяют никого своей связью уже сотни лет. На самом же деле в каждом поколении была избранная пара. Для этого и нужны Нити Судьбы: чтобы найти те две души, что смогут с ними совладать и вернут миру истину. Просто раньше они ни у кого не проявлялись настолько сильно. Думаю, дело в том, что ваша с Илаем встреча стала по-настоящему… судьбоносной.

Эстелла сжала левую ладонь в кулак. Символ отозвался слабым покалыванием.

– Икар и Солнце. Как в той легенде, которую рассказывала мне бабушка.

– И ты знаешь, чем она закончилась? – мягко поинтересовался Фрэнк.

Она медленно кивнула. Почувствовав, как грудь сжимается от тревоги, Эстелла решила перевести тему:

– Я видела плакучую иву, но не знаю, важна ли она для нас. Слишком много деталей, которые, черт возьми, никак не сходятся!

– Никогда не знаешь, какое слово является ключом к правде. Так что сейчас нам важно все.

Эстелла прикрыла глаза и постаралась вспомнить, что окружало ее в том видении. Она слышала пение птиц и завывание ветра. Вокруг распускались пушистые цветы – самых разных оттенков и размеров. Река змеилась и огибала две каменистые возвышенности, напоминающие маленькие горы.

– Это какая-то пещера. Очень большая пещера, которая сама по себе является… как будто отдельным миром. – Эстелла сильнее зажмурилась, словно это могло помочь. – Долина. Но я не понимаю, где она может находиться! Как в легенде побывала… Никогда не видела ничего подобного…

Она открыла глаза и обреченно выдохнула.

– Из меня отстойный охотник за сокровищами.

Фрэнк тихо засмеялся и, подняв с пола стакан с каким-то отваром, передал его Эстелле. Она сделала глоток обжигающей жидкости, сваренной Костяным Черепом, и откинулась на спинку дивана. Дарроу еле-еле выгнал чернокнижницу: она никак не хотела уходить, хлопоча над Эстеллой, будто та могла умереть.

– Отдохни. Может, позже вспомнишь что-нибудь еще. Белый шоколад лежит на столе.

Он начал подниматься, но Эстелла схватила его за рукав.

– Подожди. Ты рассказал им, как Захра наложила на Сенат закон Вето? – Фрэнк опустился обратно и кивнул. – Расскажи и мне, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, он положил локти на колени и посмотрел в окно.

– Знаешь, Эстелла… Я видел лица твоих родителей тогда, на площади Оритела. – Она приоткрыла от удивления рот. – Да, в тот день я был там. И я видел их лица после, на балконе Стеклянного замка. А еще я помню взгляд твоей матери, когда они приехали на похороны Рамоны…

Эстелла выпрямилась, пытаясь обуздать вспыхнувшую в груди злость.

– Только не говори, что они жалели об этом. Что их вынудили приговорить меня к пожизненному заключению и убить Алека. Алека, черт возьми, который был мальчишкой и не мог дать отпор!

– Возможно, так и есть… – начал он, но Эстелла взмахнула рукой и прошипела:

– Хватит! Я не собираюсь мириться с тем, что они сделали. Просто расскажи мне, как Захра наложила на них закон Вето, и можешь идти. Мне плевать, что ими двигало. Ничто не может оправдать публичную казнь и заключение своей дочери за решетку, Фрэнк!

Он медленно повернул к ней голову. Эстелла тут же проглотила язвительные слова, вертящиеся на языке. Она впервые заметила в его глазах настолько глубокую, мучительную боль.

Эстелла упала обратно на подушку и закрыла лицо ладонями.

– Прости, – прохрипела она, сдерживая слезы. – Прости, я не хотела на тебя срываться…

Фрэнк невесело хмыкнул.

– Все в порядке, неудачница. Не знаю, как ты держалась до этого момента.

– За то, что ты устроил, я могу тебя отпинать. – Эстелла сложила ладони на животе и слабо улыбнулась. – А теперь расскажи мне об этой змеюке.

Фрэнк был отходчивым, поэтому сразу же позабыл о ее срыве и вернулся к делу.

– В Новом мире существуют два мощнейших артефакта: кинжал и корона. Обладая и тем и другим, Конгломерат смог изменить мироустройство. Но, обладая чем-то одним, можно лишь незначительно на него повлиять. Из-за твоего сегодняшнего видения я лишь удостоверился в том, что короне нужен хозяин. Всегда. Сначала им была Дафна, затем Конгломерат. После этого, передавая корону из рук в руки, ей обладали главы столичного Сената. Алдарион первым узнал об ее истинной силе и законе Вето, но был слаб, поэтому начал готовить на замену свою дочь.

– Ты думаешь, что у короны, как и у кинжала, есть разум? И она помогает своим владельцам?

– Как кинжал помогал вам во время штурма, так корона помогала Захре наложить закон Вето. Артефакт появился еще в Старом мире, и хоть Дафна пребывала в Небытие, он не лишился собственной воли. Вот и все. Здесь нет скрытого смысла, – тяжело вздохнул Фрэнк. – Заставить замолчать, стереть память… Для артефакта, что был создан Пустотой, это проще простого.

Эстелла вспомнила, как в ее видении корона чернела и сдавливала головы тех, кто ее надевал.

– Поэтому она и пропустила меня в Невесомье? Почувствовала близкую силу?

– Думаю, это так.

– А Захра…

– Смертная, поэтому не может оказаться в бесконечном пространстве. Это под силу только ангелам и Богам. Но знаешь, мне кажется, Корвелл поплатилась за свои действия. Или поплатится.

Эстелла откинула голову и залпом допила отвар, мечтая, чтобы в стакане было что-то покрепче.

– Не знаю, что и говорить, – пробормотала она, поморщившись. – Видимо, мы в полном дерьме.

– Точнее и не скажешь.

Глава 10

Хозяин совести, слуга воли

Что ты имеешь в виду?

Дагнар и Фрэнк, буквально отражая движения друг друга, подошли к столу с разных сторон и выдвинули стулья. Возможно, в другой реальности они были бы братьями.

Эшден и Дарроу одновременно повернулись к ним, кивнув на свободные места.

– Гляжу, вы отлично спелись, – хохотнула Костяной Череп.

По взглядам двух стариков стало понятно, что она ошиблась.

– Когда ты увидела ту сцену, где Конгломерат менял мироздание, я сразу задумался, почему именно ее, – обратился Фрэнк к Эстелле. – Мне кажется, Камельера и Малаки пытаются достучаться до тебя и о чем-то предупредить. Например, о плане Дафны.

– Не тяни, – прорычала Астра.

– Все сходится, – объявил Фрэнк, взмахнув руками. – Дафна не просто так подчинила Илая. И не просто так не забрала кинжал, когда он находился у нее под носом.

Эстелла кивнула.

– Она не забрала его, потому что не могла. Сила Камельеры и Малаки просто не подпустила бы ее к артефакту, как Захру и Небесную армию. Но при чем тут Илай?

Эстелла не совсем понимала, о чем он говорит. За эту неделю они выдвинули два предположения касательно замыслов Богини: она либо хочет уничтожить Пути с помощью кинжала и править бездушными народами, либо желает вернуться к Пустоте. Но ее первый план по уничтожению Богов не предполагал возвращения к Старому миру, поэтому эту мысль они отбросили.

Тем не менее если она подчинила Илая, но не завладела кинжалом, пока была возможность, значит…