Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия

– Вы что тут делаете? – строгим голосом вопросил Умберто, и игроки взглянули на него с искренним удивлением. – Вам же запрещено выходить на палубу! А если кто-нибудь увидит?

– Кто увидит? – Джа-Джинни язвительно расхохотался. – Ты глянь-ка на берег, там ни одной живой души – все спят в такую несусветную рань. И ты иди спать, не мешай!

– Но капитан приказал…

– Не вижу я здесь капитана! – перебил человек-птица. – Вот пусть он придет и сам меня отсюда прогонит. А если ты чем-то недоволен, то можешь поцеловать медузу – вон, по левому борту одна болтается.

– Сам целуй! – огрызнулся Умберто, и его рука потянулась к кинжалу.

Крылан мгновенно вскочил, блеснули лезвия ножей, а хищная ухмылка превратила его лицо в подобие звериной оскаленной морды. Бэр, которому полагалось бы остановить начинающуюся драку, лишь ошеломленно глядел на своих товарищей, готовых перерезать друг другу глотки.

– Стойте! – послышался хриплый возглас Кузнечика. Юнга выбежал на палубу, но приближаться не стал, остановился на безопасном расстоянии. – Бэр, чего ты сидишь? Они же…

Спохватившись, гроган замотал головой, огромной лапищей схватил Джа-Джинни за ногу и дернул – тот упал лицом вниз и забил крыльями, пытаясь взлететь. При мысли, что сейчас за ними может кто-то наблюдать с берега, Умберто покрылся холодным потом и кинулся на помощь Бэру, которого волочил по палубе обезумевший крылан. Он понимал, что и вдвоем им не справиться, раз уж силы грогана не хватало, чтобы удержать Джа-Джинни, – в бою человек-птица стоил шестерых. Тут появились вахтенные, до сих пор благополучно дремавшие где-то неподалеку, но им не удалось даже приблизиться: от удара черных крыльев оба отлетели, словно тряпичные куклы.

В вихре перьев Умберто вдруг разглядел бледное лицо Кузнечика: юнга смотрел не мигая, и от взгляда его голубых глаз перехватывало горло. Вновь, как тогда у лавки с часами, подул холодный ветер – и тотчас же крылья Джа-Джинни остановили бешеное движение, как будто чьи-то невидимые руки перехватили их.

Крылан, боцман и помощник капитана рухнули на палубу.

– О-о, Заступница! – Джа-Джинни поднял сломанное перо и уставился на него с искренним изумлением. – Что это было?!

– Спрашиваешь нас? – прорычал Бэр, потирая плечо, которое он едва не вывихнул. – Ты, чокнутая пти…

– Молчать! – Умберто вскочил. – Еще не хватало все начать заново! Так сильно хочется, чтобы капитан пришел разбираться сам?

– Капитан… – протянул Джа-Джинни, глядя на Умберто снизу вверх. – Ты кого имеешь в виду, а? И не делай такое лицо, я же знаю – мы чувствуем одно и то же. Зачем мы торчим в этой гавани и ждем прихода имперских кораблей, скажи? Ты ведь помощник капитана, ты должен знать…

– Не зли меня, – тихо проговорил Умберто. – Ты ведь знаешь, я тут ни при чем.

– Я знаю! – рявкнул крылан и внезапно по его лицу словно пробежала тень. – Знаю… – повторил он совсем другим голосом. – Ох, проклятье! Надо убираться отсюда поскорее, а то нас и впрямь заметят!

Оба нарушителя капитанского приказа быстро прошмыгнули в трюм, как будто этим можно было что-то исправить. Умберто подошел к фальшборту: порт уже просыпался, на пристани появились трое гроганов и сонный надсмотрщик – не хватало только, чтобы Бэр увидел своих сородичей в столь унизительном виде. Его бы не остановил никто…

– Прошли считаные дни, – проговорил помощник капитана вполголоса, услышав за спиной знакомые шаги, – а мы уже превращаемся в банду наемников, которых вместе удерживают только деньги и страх быть разоблаченными. Просто восхитительно!

– Зря ты так говоришь, – сказала Эсме. – Ничего не боятся только безумцы.

– И ты говоришь мне о безумии? – с горечью спросил Умберто, оборачиваясь.

Целительница куталась в просторную серую шаль и дрожала не то от утреннего холода, не то от сильного волнения. К ее ногам прижимался ларим. Умберто взглянул на лицо девушки – оно было того же цвета, что и шаль…

– Что ты здесь потеряла, ненормальная? Почему не в гостинице? Ты родственница капитана, тебе не полагается ночью бегать по набережной.

– А-а, кто меня узнает… – отмахнулась девушка. – Ночью была драка, ты разве не слышал? Один из наших парней серьезно ранен. Считаешь, мне стоило позволить ему истечь кровью?

– Но есть ведь другие целители, – возразил Умберто и понял свою ошибку еще до того, как она замотала головой:

– Нет-нет, это исключено. Здесь есть по меньшей мере один целитель, на которого я бы не стала полагаться.

«Посвященные… вроде как старшие целители в гильдии… тесно связанные с щупачами».

– Не нужны нам другие, раз у нас есть ты, – с нежностью сказал Умберто и, поддавшись порыву, кончиками пальцев осторожно коснулся ее щеки. Эсме не отстранилась. Он зажмурился и стиснул зубы.

«Крейн, будь ты проклят…»

– Мне пора, – проговорила целительница и исчезла прежде, чем Умберто успел произнести хоть полслова.

Вздохнув, он подумал: «День будет длинным и скучным».

После полудня, когда залитая жарким солнцем Эверра погрузилась в ленивую дремоту, Умберто сидел в таверне и размышлял, не вызвать ли кого-нибудь из завсегдатаев на состязание узлов. Мысли в его слегка захмелевшей голове были подобны сонным рыбам, и даже привлекательная во всех смыслах идея не вызывала такого душевного подъема, как раньше. «Да и публика не та… – сказал себе моряк. – Нет, лучше подождать до вечера». Проходившая мимо служанка улыбнулась ему, и он, улыбнувшись в ответ, вспомнил о вчерашней «лекарке». Вот кто мог бы помочь в борьбе со скукой… если ему хватит денег, конечно же.

Неожиданно дверь распахнулась, ворвался какой-то незнакомый матрос и хрипло прокричал:

– Там… там фрегаты… идите, идите все смотреть! Это еще хуже, чем пожиратель!!!

– Па-арень, ты говори четко! – сказал кто-то, лениво растягивая слова. – Что стрясло-ось? Кракен, что ли, в порт заплыл? – и говоривший рассмеялся, но его никто не поддержал.

– Выйди сам и посмотри! – от волнения матрос закашлялся. – Там прибыли имперские фрегаты, за которыми наш лорд посылал, только… – Он обвел собравшихся взглядом, в котором теперь совершенно ясно был виден страх. – Он не о такой помощи просил!

Воцарилась тревожная тишина. Умберто вдруг понял, что так испугать моряка могла лишь одна вещь – противоестественная, отвратительная, невозможная. Та, с которой они столкнулись в Кеттеке, а потом и в Кааме.

Черные фрегаты.

Он бросил на стол деньги за выпивку и быстро вышел из таверны, пока недоверчивые моряки пытались вытянуть из запыхавшегося перепуганного матроса подробности. Император прислал в Эверру черный фрегат, и не один? Выходит, из существования второго флота больше не делают тайну и используют его не только на Окраине. Наверное, как раз сейчас целая армада этих уродливых кораблей продвигается к владениям Лайры…

Узкая улица вынырнула из городских дебрей и вывела Умберто на пристань, где уже собралась толпа. Люди стояли, глядя в сторону моря, и молчали; побледневшие лица говорили об их чувствах намного лучше слов. Бухта лежала перед ними как на ладони, и три черных корабля были превосходно видны – их паруса, будто неровно прокрашенные тряпки, покрытые бесформенными наростами борта и мертвые белые глаза кого угодно привели бы в ужас. Умберто не стал задерживаться – на новые корабли капитана-императора он и так достаточно насмотрелся в Кааме, – и направился прямиком к «Невесте ветра».

Фрегаты, стоявшие рядом с кораблем Кристобаля Крейна, уже начали проявлять признаки беспокойства: они качались из стороны в сторону, будто во время шторма, хлопали парусами и щурили большие глаза. Где-то вдалеке – там, куда первым делом волны и ветер принесли запах вновь прибывших кораблей, – даже раздался протяжный стон. «Невеста ветра», напротив, была совершенно спокойна, словно и не почуяла приближения звездного огня. Даже в Кааме она вела себя по-другому – артачилась, не желая сразу подчиняться приказам капитана…