Сотник (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

- Княгиня, твой лимонад,- представший перед ней мужчина, лет тридцати, протягивал высокий стакан с любимым напитком.

- Спасибо Остап, как раз вовремя,- принимая стакан с милой улыбкой, поблагодарила она.

Это он вовремя. После стремительного танца, нет ничего лучше стакана лимонада. Как ни странно, но после отравления, никакого отвращения или предубеждения по отношении к этому напитку у нее не появилось. Ей по прежнему нравилось утолять жажду именно им. Разве только, теперь она принимала его лишь из проверенных рук.

Откуда такие взять на приемах и гуляньях? Так вот они, двое, из ее четверых преданных псов. Она всех их возвела в потомственное дворянство. Так что, теперь телохранители сопровождали ее практически повсюду, не вызывая при этом никаких кривотолков.

Остап, занял место рядом с Матвеем, явно чувствующим себя здесь не в своей тарелке. И обстановка непривычна, и одежда неудобная. Словом, не сказать, что он рад произошедшим переменам. Но служить готов хоть нагишом, на лютом морозе, хоть в тулупе в летний зной.

А вот Остап, Алексей и Антон, вполне нормально вписались в новый образ. Еще и не ленятся, обучаться приличным манерам. А то ведь случается и за столом сиживать, куда раньше их никто даже помыслить не мог допустить. И вот, танцы разучивали. Потому как Ирина Васильевна настояла на том. Дворянин на гулянье должен танцевать, а не сторожевым псом подле нее расхаживать. Ну не хотелось ей, так уж сильно привлекать к себе внимание.

Правда, в отношении Матвея она все же сделала исключение. Этого волка поздно переучивать. Но, нужно отдать ему должное, он умудрялся оставаться абсолютно незаметным, и держался от нее чуть поодаль. При этом умудряясь полностью контролировать окружающую обстановку.

- Княгиня, позволь засвидетельствовать тебе свое почтение,- подошедший к ней высокий, статный мужчина, говорил с ярко выраженным французским акцентом.

А вот одет был полностью в русском стиле. Зеленый кафтан, из легкого, но доброго льна, с витыми петлицами и кисточками на концах. Застегнут на все пуговицы, под воротник стоечку. Пояс подвязан красным кушаком. На ногах замшевые нарядные сапоги, и не такие уж свободные порты. На голове никакого парика, волосы острижены все на тот же русский манер.

- Господи, де Вержи, ты ли это?- Искренне удивилась Ирина.

- Неужели мне удалось тебя удивить, княгиня?- не без удовольствия, поинтересовался он, с присущей ему грацией отставляя ногу, и принимая картинно горделивую позу.

- Честно скажу. Я слышала о том, что ты радикально изменил свой гардероб. Всюду стараешься говорить только по-русски, даже со своими соотечественниками. Но как говорится, слышать и видеть, это две большие разницы. Однако, как такое случилось, что ты все это время умудрялся избегать меня?

- Это не сложно, Ирина Васильевна. Достаточно только отдаться целиком и полностью службе, и оставаться безвылазно в Преображенском. Вот и все.

- Но к чему идти на такие жертвы?- Не переставая веселиться, поинтересовалась она.

- Пообещай, не смеяться, княгиня,- попросил де Вержи, воровато поглядывая по сторонам.

- Обещаю,- столь же воровато и заговорщицки, произнесла она, явно забавляясь происходящим.

- Понимаешь, дело в том, что имея такой элемент гардероба как парик, мужчины должны ходить практически лысыми. А подобная прическа никак не вяжется с этим одеянием. Пришлось ждать, пока не отрастут волосы,- разведя руками, закончил он.

- Отчего же я должна над этим смеяться,- покачав головой, возразила Ирина, глаза которой так и прыгали бесята.- И что же тебя подвигло на сей подвиг? Я ведь понимаю, что подобное не могло вызвать одобрение не только среди твоих соотечественников, но и во всей Немецкой слободе.

- Ну, я ведь приехал в Русское царство не просто служить, а решил сделать его своей второй Родиной. А как у нас говорят – в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

- У нас?- В удивлении вздернула брови Ирина.

- Ты не ослышалась, княгиня. Именно у нас.

- Вот даже как. Что же, любезный де Вержи, коли так, то добро пожаловать домой. Может еще и веру сменишь?

- И как, я смогу после этого заслужить уважение моих новых соотечественников? Вот то-то и оно,- ловя княгиню на том, что она слегка отвела взгляд, произнес француз.- Моя принадлежность к католицизму не мешала мне служить русскому престолу верой и правдой до этого, не помешает и впредь.

- Прости, я вовсе не хотела тебя задевать.

- Я знаю, княгиня. И видит Бог, не обижаюсь. Скажу более того, я собираюсь жениться на русской, и не стану препятствовать тому, чтобы мои дети приняли православие.

- Дорогой Гастон, да здоров ли ты?

- Абсолютно.

- Даже боюсь спрашивать об остальных планах. По моему на сегодня удивительного было в избытке. Нет. Все же не удержусь. А как же твоя помолвка?

- Во-первых, помолвки не было. Все к тому шло, и только. Во-вторых, я прекратил ухаживания, и мне отказали в доме. Так что, здесь, мосты сожжены.

- Итак, ты решил начать новую жизнь.

- Именно.

- Смело.

- А я не из трусливого десятка, княгиня.

В этот момент вновь заиграла музыка. Начинался танец, в основе которого лежала старинная русская игра ручеек. Правда, помимо самого «течения ручейка» в него входили различные рисунки. Их исполнение требовало плавных, неторопливых движений. В принципе, ничего сложного. Можно даже в процессе танца подсматривать и повторять за окружающими. Но это, если не боишься выглядеть смешным, из-за собственной неловкости. Правда, в этом есть и свои плюсы. Потому что партнерша в таком случае будет просто блистать на фоне такого неумехи.

- Княгиня, позволь пригласить тебя на танец?- Отвесив элегантный поклон, на русский же манер, произнес полковник.

- Это русский танец,- с хитринкой кивнув головкой, в сторону музыкантов, напомнила французу она.

- Я это понимаю,- совершенно спокойно, ответил он.

- Де Вержи, ты все продолжаешь меня пугать. Л-ладно. Где наша не пропадала. Но помни, ты сам виноват.

- Я непременно буду это помнить, Ирина Васильевна.

Однако, к удивлению Хованской французу не суждено было опозориться. Его движения были выверены, точны и изящны. Француз, что тут еще сказать.

- Гасто-он!

Когда рисунок танца вновь свел их вместе, Ирина не сумела сдержать своего удивления.

- Неумение танцевать русские танцы, была еще одной причиной моего вынужденного затворничества.

- И кто же тебя научил?

- У меня в полку достаточно русских дворян, обученных танцам.

- Бо-оже. Я надеюсь, там были только танцы,- используя очередной рисунок, и склонившись к самому уху партнера, шепотом произнесла она.

- Я знал, что не стоит тебе этого говорить. Но, даже не надейся меня смутить,- отвешивая поклон, и расходясь с партнершей, с открытой улыбкой произнес он.

В этот момент его душа, что говорится пела. Он уже не первый год знаком с великой княгиней. Было дело, пытался за ней ухаживать, и был отвергнут. Он был зол, и обижен, и буквально возненавидел эту женщину. Она же отвечала ему сдержанной холодностью.

Потом де Вержи увидел ее там, в ее доме, когда она рассерженная как фурия, обихаживала рану своего любовника. И именно в этот момент Гастон пропал. Ну или стал на тот путь, что вел его к пропасти. И как следствие возненавидел этого выскочку из Стрелецкой слободы, удостоившегося внимания этой чудесной женщины.

Ох с каким бы удовольствием Гастон вызвал бы Ивана и пронзил своей шпагой. Но… Он не унизит себя подобным поединком. Пусть стрельцы и не относились к черни, все же и дворянами они не были. Впрочем, главное даже не в этом. Его отчего-то не отпускало ощущение, что княгиня никогда не простит убийцу этого щенка.

Де Вержи всячески старался привлечь к себе внимание Хованской. При этом памятуя о своем конфузе, старался не больно-то усердствовать, предпочитая продвигаться мелкими шажочками. Однако все тщетно. В ответ он неизменно получал все ту же холодность.