"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Тихомирова Елена Владимировна

— Ты это чего, гад? Зачем?! — взъярилась на меня Герда и сжала ладошки в крошечные острые кулачки. — Опять голодать меня заставить хочешь?!

— Какой голодать? Холща выдал вам пятьдесят серебряных…

— А меня выдали как пособницу тебе!

— Герда…

— Если не хочешь, чтобы я выцарапала тебе глаза — вали отсюда, сукин ты сын!

— Я никуда не уйду!

Внезапно она рассмеялась. А затем села на бочонок, подняла подол и раздвинула ноги. Нижнего белья Герда не носила… Неудивительно-то при её ремесле.

— Так ты решил сам в клиентах моих оказаться? Так бы и сказал. Иди ко мне. Не бойся. Много я не беру, а еда у тебя наверняка найдётся.

— Прекрати. Это не для меня, да и ты ждёшь ребёнка.

— Это всякие порядочные сударыни таскают в своих животах детей. А во мне завёлся ублюдок.

— Разве так можно называть кровь от крови твоего деда? Мастер Гастон…

— Если бы я могла, то избавилась бы от этого младенца так же, как и от прежних. Но до твоего появления в моей жизни на знахарку сперва монет не хватало, а потом меня посадили на цепь и заставили целый месяц всю казарму обслуживать. Так что поздно зелья пить. Но как только это дерьмо появится на свет, то я его сразу же утоплю! Я не идиотина такого блядского выродка, как ты, растить!

Я не выдержал и подошёл к ней. Вблизи стал ощущаться исходящий от женщины терпкий запах алкоголя, и мне от этого стало противно донельзя. Сам от себя того не ожидая, я вдруг резко замахнулся в намерении ударить Герду по наглому лицу! Но по итогу ударить так и не смог. И нет, не жалость меня остановила. Просто в её карих глазах, хотя она и вжала голову в плечи, царило не только спокойствие. Пусть то, о чём она говорила, действительно ни капли не терзало её душу, Герда жаждала презрения к себе и делала всё, чтобы его получить. Эта женщина отчего-то неистово желала собственной смерти. И именно это понимание заставило меня опустить свою руку.

— Чего остановился? Личико моё нравится?

— Нет, — честно ответил я. Отпечаток деяний, что она несла на себе, вызывал у меня отвращение. — Прежняя заносчивая гордячка, поглощённая мечтами удачно выйти замуж, привлекала меня в разы больше.

— Так чего тогда застыл? Той дурой я уже никогда не стану, а ты одного клиента мне спровадил уже. Других отбить хочешь?!

Она снова крепко-накрепко сжала ладони в кулаки. В её глазах закипели ярость и злость. Такие, что Герда действительно бы могла вот-вот броситься на меня, как зверь. Разговаривать с ней было бесполезно. Да и ужасно не хотелось этого делать. Так что я сделал шаг назад и вытащил из поясной сумки то, что брал себе на перекус: кусок чесночного хлеба, завёрнутый в полотенце, и орехи. Затем положил поверх мешочек с деньгами, в котором было медью около семи серебряных, и, медленно отступая спиной вперёд, произнёс:

— Зря я тебя встретил. И, знаешь, наверное, тебе лучше никогда меня более и не встречать.

После я развернулся и ушёл, не оборачиваясь. Я был уверен в том, что Герда возьмёт мою подачку, но знал, что если увижу это своими глазами, то навсегда утрачу даже тень уважения к ней.

…Впервые я порадовался тому, что мастер Гастон мёртв.

Я поразмыслил и с краю листа приписал рядом с двумя последними строками другие:

К сожалению, вычеркнуть ранее написанное я не мог. Тогда я думал так. Изменить слова было уже невозможно, ибо иначе дальнейшее повествование стало бы только моей выдумкой.

Прекрасной и нежной выдумкой, похожей на сладкий поцелуй незнакомки, имя которой — Жизнь.

Как мне хотелось покоя после такой-то встречи! Однако, может, судьба и была в этот зимний день милостива к кому-то, но вот я по полной вкусил всю её щедрость на издевательства. И мне довелось стать свидетелем ещё одной пакостной сцены.

Однако, прежде чем она произошла, я споткнулся о камень возле дома, облюбованного Данрадом для проживания Стаи, и сапоги, которые были приобретены мною менее года назад как неснашиваемые, приказали долго жить. Подошва правого раззявила рот, заставляя меня выругаться. Выругался я очень эмоционально. Зато хотя бы липкий эмоциональный груз из-за встречи с Гердой немного отпустил. Но, как бы то ни было, идти стало крайне неудобно. Носок быстро промок, ступня продрогла и замёрзла, так что я не стал обходить дом, чтобы попасть к парадному крыльцу, а постучал в окно, и дождался пока Сокол откроет засов на задней двери. Лучник не стал ерепениться, что великий Драконоборец де запретил так в дом входить, и потому я вошёл внутрь в состоянии более спокойном, чем мог бы.

— Чего не обойти-то было? — всё же задал вопрос соратник.

Я хмуро глянул на него и, стащив с ноги рваный сапог, поглядел через голенище в дыру на подошве.

— А, — сразу понял тот.

— Прежним пять лет сносу не было! — пожаловался я, не стерпев. — И служили бы они мне и служили, если бы сменить не решил.

— Сохранил старые? А то босиком придётся.

— Нет. На них вся краска слезла, Элдри их и выкинула… Кстати, а где она? И где Матёрый?

Девочке, понятное дело, я по улицам строго-настрого без своего общества запретил бродить, но она и сама уже достаточно насмотрелась на разные города, чтобы Йордалль чем-либо смог её привлечь. А потому легко согласилась сидеть дома и мирно заниматься хозяйством. Элдри безропотно никуда не выходила, занималась тренировками в магии, прибиралась и готовила еду, как умела.

…И умела готовить она, к моему прискорбию, очень плохо. Но ведь и правда, много ли навыков в кулинарии можно получить от Стаи?

Вот Сокол и Браст были оставлены на дежурство. И дежурство это заключалось в том, чтобы не пустить в дом какого воришку да приглядеть за конями, стоящими под сооружённым возле главного входа прямо на улице навесом, к столбам которого были прибиты доски, имитирующие изгородь.

Собственно, этими двумя обстоятельствами и обуславливался мой вопрос, куда же запропастились Браст и Элдри.

— Да они лошадок почистить пошли.

— Понял.

— Чего с сапогами делать будешь? У Адмирала вроде были запасные, но по его вещам лучше бы не шарить без него. Осерчает.

— Да и не надо. У меня мои парадные ещё есть, — припомнил я и пошёл в свой угол комнаты.

Там расположились, совсем рядом, две лежанки. На одной из них лежал игрушечный медвежонок. Из тельца игрушки торчала иголка с ниткой, а рядом валялись две крупные деревянные пуговицы. Чернильный кривой рисунок в виде глаз на них намекал, что Элдри решила не только заняться починкой, но и желает как-то украсить любимца.

Я покачал головой и усмехнулся, в очередной раз думая, что пора бы этого медведя выбросить. Но без согласия Элдри делать подобное было никак нельзя. Той зимой она забыла сей тряпичный ободранный кошмар на привале и обнаружила это, только когда Стая уж как третий час кряду преспокойно ехала и ехала себе вперёд. На мои довольные замечания, что, значит, судьба де такая у этого медведя, девочка отреагировала сначала горькими слезами, а затем и прилюдной неунимаемой истерикой. Обозлившемуся Данраду пришлось остановить отряд, и Сорока, желая предотвратить нечто крайне нехорошее, вызвался быстрёхонько съездить за игрушкой туда и обратно. Главарь сложной трёхэтажной тирадой дал на то добро, но по его словам как-то так выходило, что вроде как я тоже желал поучаствовать в поездке. Возражать было себе дороже, так что отправились мы тогда вдвоём. И медведя обнаружили сразу. Медведя-шатуна. Встреча эта произвела на нас глубокое впечатление и надолго врезалась в память, как и то, как мы шарили по всем сугробам на старом привале. Помнится, я неудачно поскользнулся и разбил колено так, что хромал целую неделю даже после лечения магией… Пожалуй, если бы не понимание, что без игрушки можно было и не возвращаться вовсе, то мы бы её так и не отыскали. Едва нашли этого вязаного мерзавца по следам утащившего его лиса!