Ловкач. Том 1 - Перумов Ник

Надо мной жужжала пара мух. Из тех отвратительных, жирных зеленоватых тварей, что нагло лезут в глаза и рот. Я вскинул руку – одна из мух оказалась у меня в кулаке, вторая гадина ловким маневром уклонилась.

Так. Кое-что вернулось. Пусть не всё. Однако динамика положительная.

Я аккуратно сел.

И только теперь обнаружил, что сломанная лодыжка плотно перебинтована. Не гипс, а бинт, да и отека не видно, словно и не было там никогда никакого перелома. Рука тоже работает, словно и не случилось разрыва связок. Хм. Не знаю, куда я вляпался… да и знать пока что не хочу. Для начала надо понять, что происходит.

Никто мне не мешал. Никто не озаботился даже связать мне руки. Но я чувствовал – за мной пристально наблюдают…

Смотрите, смотрите. За погляд денег не берут.

На глаза мне попалось зеркало в резной роговой оправе. Из него на меня мрачно уставился подтянутый человек, молодой, судя по абрису. Широкие плечи, плоский живот. Хотя насколько всё же молодо это моё тело, судить не берусь. В отражении нет лица, в прямом смысле этого слова. Вместо него – размытое пятно, только два глаза поблескивают тёмными огоньками.

Я невольно вздрогнул. Неприятная картина.

– Очнулись, сударь, – сказал голос.

Из-за витражной ширмы вышел человек в наглухо застёгнутом сюртуке цвета свинца, с высоким стоячим воротником. Лицо – гладкое, ухоженное, с глазками стряпчего или помощника присяжного поверенного. А вот пальцы явно не бумажного человека – нет, это ловкие пальцы часовщика. На лацкане – эмблема в виде перекрещенных перьев и длинного тонкого бура, над ними – всевидящее око в три четверти оборота.

На пальце правой руки у этого типа поблескивал перстень: чёрный металл и овальный камень насыщенного изумрудного цвета. Изумруд, хотя это был явно не изумруд, играл и переливался, только не светом, а силой.

Силы было много. Свою я почти утратил, но в других – и в людях, и в вещах, ощущал её сейчас особо остро.

Может, именно потому, что силы мне сейчас так не хватало.

– Надеюсь, сон ваш был достаточно приятным, – добавил новоприбывший. – Хотя сейчас на приятности любого рода я бы не сильно рассчитывал.

– Где я? – спросил я.

Голос – хриплый, не мой, ощущение, будто в глотке сидит что-то чуждое, жестяное.

– В безопасном месте, – с улыбкой сказал мой пленитель. – Для нас, во всяком случае.

Он присел на край стола; извлёк из кармана нечто вроде записной книжки, но страницы её были из металлизированной фольги, и когда он их перелистывал, раздавался мягкий звук, как шелест флагов на параде. В пальцах правой руки у него возникло что-то вроде стального стилуса, наверное, на фольге и впрямь легче не писать, а выдавливать буквы со знаками.

– Позвольте мне задать вам несколько вопросов, господин… Ловкач. Не против, если я буду обращаться к вам так? Заметьте, я даже не спрашиваю, каково ваше подлинное имя.

Я промолчал.

– Во-первых, – продолжал он, делая вид, что не замечает молчания, – контактировали ли вы за последние семь дней с кем-либо из группы, известной под кодовым названием «Детский Хор»?

Я неосознанно вскинул бровь, но всё ещё молчал.

– Нет? – Голос его не менялся, но я понял, что это было уже вторым вопросом. – Хорошо. Тогда: участвовали ли вы в передаче нестабилизированной рукописи, помеченной литерой «Ш», некоему господину с титулом профессора?

Что? Какой «хор»? Какая «литера „Ш“»?! Какой «титул профессора»?

Кажется, внутри меня изумился даже Ловкач.

Чиновник – я не знал, кто он такой, на сюртуке никаких знаков отличия, кроме того странного значка, так что решил называть его так – отложил книжицу из фольги, спрятал стилус в передний карман сюртука, туда, где франты носят обычно платок паше, соединил пальцы домиком, склонился чуть ближе:

– Я не враг вам, Ловкач. Мне просто нужно знать – сознаёте ли вы, с кем – или с чем – связались. Или, точнее… кто связался с вами.

Всё внутри меня сжалось. Тело Ловкача хотело бежать. Ужасно хотело. И это было плохо. Я не знал, куда и к кому попал, но Ловкач, похоже, знал отлично. Честно скажу – я едва удержал себя в руках. Еле-еле.

– Понимаете, – продолжил человек в сюртуке, откинувшись к стене, – мы ведь не случайно вас вытащили. Точнее… не совсем случайно. Имелась заложенная вероятность, что появится некто вроде вас. Кто заложил эту вероятность и на каком уровне – уже другой вопрос.

Он вновь взялся за свою книжицу, перелистнул очередную металлическую страницу.

– Уточним: сегодня вечером, в восемь часов двадцать три минуты, вы повернули с Большого проспекта Петербургской стороны на Лахтинскую улицу. Там вы оставили первый след. Ваш собственный, вполне нормальный. Нам пришлось немало постараться, чтобы заполучить его, этот след. А через девять минут вы оставили второй… уже не след, но оттиск, назовём его так, соответствующий обнулённой сигнатуре. И это уже редкость. Очень большая редкость – и столь же большая опасность.

Он поднял глаза, поймал мой взгляд.

– И что же случилось за эти девять минут, милостивый государь?

Я молчал – просто потому что не знал. Потому что не я был тем, кто туда вошёл. И не совсем я – тем, кто вышел. Но, если бы и знал, мне совсем не хотелось отвечать на вопросы этого странного типа.

– Хорошо. Идём дальше. Вы можете объяснить, откуда на вашей одежде фибриллы низшей астральной спирали? Простым языком – ворсовое загрязнение третьего порядка. Фибриллы эти обычно находят либо в моргах, либо на кафедре экспериментального богословия.

Будь я проклят, если хоть в малейшей степени понимал, о чём он вообще.

Он улыбнулся, но не как человек – как сапёр, который знает, где спрятан заряд, и его одолевает любопытство, а не рванёт ли заряд этот прямо под вами?

Мило, очень мило.

– То есть, – произнёс я медленно, – меня обвиняют в том, что я пролез на эту вашу кафедру… экспериментального богословия, так? И что-то там на меня налипло?

– Мы никого не обвиняем. Мы вникаем.

Мой визави снова заглянул в блокнот.

– Следующий вопрос. Вам знакома женщина по имени Ванда Герхардовна? Княгиня из рода Ланских. Двадцати восьми лет. Волосы цвета старой меди, правый глаз чуть косит. Обычно носит перчатки, даже в помещении. Мы предполагаем, что она – сильный менталист.

Я покачал головой. Княгиня? Менталист? Вот так по крупицам я собирал знания о новом мире. Выходит, здесь действовала иерархия аристократов и при этом использовалась магия. Нечто подобное мне уже приходилось встречать в иных мирах, так что общее понимание о законах этого общества у меня присутствовало…

– Странно, – он откровенно наблюдал за мной, словно за блохой через лупу. – Не можете припомнить? А вот княгиня, судя по всему, знает вас. Очень даже неплохо знает.

Он встал. Прошёлся по комнате, как учитель, дающий ученику передышку перед самым трудным вопросом.

Я смотрел ему вслед, невольно прикидывая, кто он, и пытаясь угадать по походке; не чеканит шаг, не выпячивает грудь, как любой служака, не стелется, мягко скользя по паркету, – скорее всего, всё-таки не чиновник. Походка была уверенной, полной достоинства, но при этом… мне показалось, что он сам, будь его воля, ходил бы совсем не так, ничего своей походкой и осанкой не показывая и ничего не утверждая. Забавно, что он вообще счел возможным повернуться ко мне спиной и открыться. Мне, конечно, вчера изрядно досталось, но тело это они подлечили. Весьма неосторожно с его стороны, должен сказать – ничего же не стоит сейчас дотянуться до него одним броском. Хотя нет, это явно проверка. С его кольцом мне не совладать, пока что я ничего не смогу ему противопоставить. А сил задушить его у меня попросту нет.

От перстня его, подобно туману, расползалась сила, способная стереть меня в порошок, и было это совсем не похоже на моё скромное кольцо…

Но все, что надо, я разглядел. Из переднего кармана его сюртука по-прежнему торчал всё тот же стилус. Прочный, металлический, с заостренным концом.