Дураки умирают последними - Гуков Александр Михайлович "Карась 72"

– Ясно. Что, опять проверка? – тяжело вздохнув, поинтересовался барон Фокк.

– Нет, это не проверка, – хмыкнул Алексей, – все куда серьезнее. Именно по этой причине предупреждаю сразу: то, о чем сейчас пойдет речь, не должно выйти из этого кабинета, за это вы несете персональную ответственность. Вы помните историю четырехлетней давности с исчезнувшим самолетом, который управлял штаб-капитан барон Амадей Фихтель?

Лицо гвардии полковника чуть искривилось и он, зло, сверкнув глазами, хрипло произнес:

– Да, эта история обошлась мне дорогой ценой. Фихтель оказался перебежчиком, перелетевшим на ту сторону вместе с перехваченным донесением, которое он должен был доставить в Генеральный штаб.

– Посмотрите, это именно то донесение? – предложил Алексей и подтолкнул в сторону серый конверт со вскрытой сургучной печатью и надписями. Взяв конверт в руки и внимательно его, осмотрев, полковник, пристально посмотрев на своего собеседника, произнес:

– Да, это именно тот конверт, только когда я его четыре года назад держал в руках, он был запечатан. Кстати говоря, печать-то недавно сорвали… Подождите, но такого не может быть, конверт ведь вновь оказался в руках гальзианской разведки еще четыре года назад… Или все же нет, я правильно понимаю?!

– Вы верно поняли. Конверт не был возвращен, все во много раз сложнее, и поэтому требуется ваша помощь, но повторюсь еще раз, молчать об этом всем необходимо строго. Ситуация такова, некоторое время назад в заповедном лесу был обнаружен биплан с простреленным в нескольких местах фюзеляжем, стреляли из авиационного пулемета, которые устанавливают только на истребителях «Хоккер-12». В кабине обнаружили тело погибшего штаб-капитана Фихтеля. В планшете с картой маршрута обнаружился целый конверт. То перехваченное донесение уже давно никакого значения не имеет, так как информация безнадежно устарела, тут важно совсем иное. Посланный в столицу курьер где-то на полпути был перехвачен имперским истребителем и обстрелян. Фихтель, судя по всему от истребителя сумел оторваться, скрывшись в заповедном лесу, но был ранен. Самолет он свой практически посадил на лесную поляну, но уже выбраться не смог, потеряв сознание, в результате чего истек кровью и, не приходя в сознание, скончался и находился в кабине все эти прошедшие годы. Я хочу, чтобы вы вспомнили всю историю и в особенности фамилии всех тех, кто имел к этому делу хоть малейшее отношение. Поймите, где-то сидит крот, который работает на гальзианскую разведку, его необходимо обезвредить во чтобы то ни стало…

– Я вас понял, лейтенант… – хмуро отозвался полковник и, тяжело поднявшись, прошел к панорамному окну и глубоко вздохнув, заговорил:

– Это произошло двенадцатого мая, до этого две недели сплошным потоком, практически не переставая, лили сильнейшие ливни, превратившие дороги в страшное месиво, да и самолеты не могли взлетать, мало того, во многих местах было прервано железнодорожное сообщение. Двенадцатого мая затяжные ливни прекратились, и я поднял в небо дежурную пару истребителей для контроля границы. Вот только спустя полтора часа поднялся густой туман, во время которого истребители перехватили гальзианского курьера. Пилот не сразу разобрался, что заблудился и оказался на другой стороне… В общем, он погиб, а то донесение, которое было при нем, оказалось у нас. Конверт мы не вскрывали и, упаковав в присутствии нескольких свидетелей, опечатали, и я послал самого опытного пилота в столицу, он должен был доставить перехваченное донесение полковнику Левантину в Генеральный штаб. Именно ему я докладывал о перехвате гальзианского курьера с донесением и от него получил приказ доставить конверт, что я и выполнил.

Записав в блокнот звание и фамилию офицера из Генерального штаба, от которого был получен приказ, Алексей в задумчивости помолчал некоторое время и на всякий случай уточнил:

– Так значит, вы утверждаете, что ни с кем кроме полковника Левантина на тему перехвата секретного донесения не разговаривали?

– Нет, только с ним, к тому же в кабинете кроме меня никто не присутствовал, я не имею такой пагубной привычки разговаривать на такие темы в присутствии посторонних, сами хорошо понимаете: длинный язык – находка для шпиона.

– Хорошо, я вас понял, – разочарованно выдохнул Алексей, – теперь пойдем дальше… Посмотрите, вот карта с указанием маршрута, по которому должен был лететь барон Фихтель, она кому-нибудь на вашей авиабазе могла быть известна?

– Это исключено, лейтенант, исключено абсолютно, так как этот маршрут я начертил за десять минут до того момента, как Фихтель сел за штурвал самолета, и передал ему лично в руки, когда он был уже в кабине. Кто-либо подсмотреть маршрут не мог, я его чертил у себя в кабинете и сразу же отправился на стоянку воздушного курьера, – категоричным тоном заявил полковник, пребывая в крайне задумчивом состоянии.

– С этим более или менее разобрались, теперь посмотрите на маршрут и скажите, откуда мог взлететь имперский истребитель и устроить охоту на посланного вами в столицу курьера? Честно говоря, мы по этому маршруту летели из самой столицы в надежде это выяснить, но у нас ничего не получилось, мы не знаем, где по маршруту находятся или находились на тот момент наши авиабазы.

Гвардии полковник внимательно выслушал Алексея, взял в руки карту, развернул и погрузился в изучение. Минут пять ему потребовалось все разобрать и тщательно обдумать, от чего по его лицу пробежала темная тень, а кожа покрылась красными пятнами и каплями пота. Протерев платком вспотевший лоб, гвардии полковник негромко заговорил:

– Есть только одно место, откуда мог взлететь двенадцатый «Хоккер». Это восемнадцатая авиаремонтная база, что возле населенного пункта под названием Дубинцы, других взлетно-посадочных полос фактически до самой столицы в окрестностях проложенного маршрута нет и не было никогда. Двенадцатый «Хоккер» – это машина особая, она скоростная, предназначена для перехвата высотных целей, она вполне надежна, но требовательна к взлетной полосе, где придется на ней не сядешь, это ведь не биплан, к тому же она требует высококвалифицированного обслуживания, я уж не говорю об управлении. Двенадцатым «Хоккером» управляют исключительно асы, поверьте, уж я-то знаю, о чем говорю.

– Это уже интереснее… – проронил Алексей, осмысливая только что полученную информацию, при этом не забыв записать в блокнот номер ремонтной базы и название населенного пункта, где она располагается. – Есть за что зацепиться…

– Да, согласен, зацепиться и вправду есть за что, – согласился полковник в задумчивости помолчав какое-то время, заговорил вновь:

– Имейте в виду, двенадцатый «Хоккер» работает от заряжаемого на аэродроме аккумулятора, из-за чего его радиус ограничен, в воздухе он может находиться ровно три часа, это если полет будет при крейсерской скорости, а если работать на максимальных оборотах, то стремительно сокращается до двух часов. Для высотных перехватчиков этого более чем достаточно, «Хоккер-12» – машина сугубо специализированная и очень дорогая.

– Гммм… благодарю за информацию, думаю, она и вправду будет не лишней, особенно для расчетов, – поблагодарил Алексей и, помолчав несколько мгновений, задал вопрос своему собеседнику:

– Скажите, у вас есть еще что мне сообщить?

– Нет, лейтенант, все, что я знал, все честно рассказал без всякой утайки. Дело и вправду дурно воняет, надеюсь, вам удастся поймать крысу… – с глубоким вздохом ответил полковник и умолк, заложив руки за спину.

– Благодарю вас, господин полковник, вы дали мне ценнейшую информацию, но хочу повторить в третий раз: все, о чем мы с вами здесь и сейчас разговаривали, должно остаться между нами двоими. Не докладывайте даже непосредственно вашему руководству в Генеральном штабе. Это напрямую касается государственной безопасности. Если будут настаивать, сообщите, что некий офицер возжелал в частном порядке пройти обучение на предмет управления самолетом и авиационной навигации, за что готов неплохо заплатить. Думаю, такая легенда вполне сработает.