Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия

Фейра поймал ее запястье правой рукой и крепко сжал.

– Нет. – Он говорил тихо, но она слышала. – Мне уже не больно. Что потеряно – то потеряно. Иди вниз, сейчас здесь будет жарко, а потом… потом твоя помощь понадобится другим.

– Да, капитан, – только и сумела сказать она.

А потом, стащив с шеи зеленый шарф, протянула ему.

Ей больно. Такую боль она испытывает не впервые – когда-то давно их обоих обожгло небесным огнем, а потом ее много раз рвали на части морские чудовища всех мастей. Она знала, что сумеет восстановиться; она понимала, что ~ему~ это не удастся. Люди и магусы устроены по-другому.

А еще она чувствует то, о чем ~он~ не догадывается. ~Его~ разум отказывается это принимать, и все же теперь, когда они снова разделились, она осознает, что вот-вот должно случиться.

Но пока что на покосившейся палубе безымянного черного фрегата разворачивается сражение. В разгар схватки появляется вражеский адмирал, и она чувствует исходящие от ~него~ волны разочарования: это не капитан-император, а его ручной ястреб. Магус пострадал во время таранного удара – у него, похоже, сломаны несколько ребер и повреждена челюсть, – но, как и все небесные дети из сильных кланов, он способен на время отрешиться от боли.

Джессен Витесс замирает, уставившись на своего противника, словно не узнавая его из-за наспех сооруженной, пропитанной кровью повязки, прикрывающей левый глаз, а потом две раненые птицы, ястреб и феникс, сходятся в бою.

Исход сражения предрешен.

Джа-Джинни продолжал парить над полем битвы, толком не понимая, откуда у него взялись на это силы – ведь здравый смысл подсказывал, что прошло уже много часов, а он не чувствовал даже намека на усталость. Он напряженно вглядывался, пытался увидеть каждую мелочь и понять, оправдались ли отчаянный ход Кристобаля и его жертва, к которой крылан оказался причастен, сам того не желая. Хотя парализующий эффект таранного удара явно подействовал на Черный флот неравномерно, поначалу происходящее внизу вызвало в его душе ликование: «Полуночный призрак» и «Черная звезда», объединившись, расправились с двумя черными фрегатами с необыкновенной быстротой: без всяких ремор они действовали так четко и слаженно, что Джа-Джинни невольно залюбовался ими. «Луна» была в чуть более сложном положении, сражаясь с двумя противниками сразу. Но Лайра Арлини выходил и не из таких ситуаций, и к тому же двигались его противники куда медленней обычного. Оставшиеся росмерцы тоже худо-бедно справлялись, а бо́льшая часть Черного флота пребывала в ступоре и не пыталась ни сбежать, ни атаковать.

А вот меньшая…

Джа-Джинни пригляделся – и почувствовал, как внутренности превращаются в холодный липкий ком. Грязно выругавшись, он взмахнул крыльями и камнем упал вниз.

– Кристобаль! Кристобаль!

Фейра повернулся, и крылан вздрогнул при виде его лица. Он понимал, что случилось – он почувствовал боль «Невесты ветра» и своего капитана, как чувствовал все, что с ними происходило, – но все-таки лишь теперь осознал непоправимость этого ранения. Феникс часто играл полуслепого, и теперь…

Некогда об этом думать.

– Что случилось?

– К северо-западу отсюда девятнадцать черных фрегатов снова построились и идут в нашу сторону, – сказал Джа-Джинни. – Они готовятся продолжить бой. У них… мне кажется, у них есть новый флагман. Они действуют слишком упорядоченно.

Фейра на секунду замер, уставившись на крылана уцелевшим глазом.

– Сколько наших все еще полностью боеспособны?

Джа-Джинни с таким же пристальным взглядом ответил:

– Восемь, но «Луна» слишком отдалилась и без помощи быстро погибнет. Мы можем сделать только одно, капитан…

– Да, ты прав. – Фейра повернулся к Джа-Джинни спиной. – Сигнальте остальным – пусть уходят под защиту пушек форта. Где, ты сказал, эти девятнадцать? К северо-западу отсюда? Значит, между нами и Росмером. Что ж, с девятнадцатью тот же фокус пройдет гораздо легче, чем с пятьюдесятью. Поднимайся – мне надо увидеть, как они себя ведут, чтобы понять, где этот второй флагман. Времени в обрез.

– Да… – с внезапной растерянностью проговорил крылан. Он не подумал о том, как далеко «Невеста ветра» отошла от входа в росмерскую гавань и с какой легкостью черные могли перекрыть ей путь к отступлению, что они и сделали. – Мы же можем…

Он замолчал.

– Нырнуть? – договорил за него Фейра и сухо рассмеялся. – Нет, друг мой, не можем. Из-за пушечных портов. Они не закрываются, и вода будет все время поступать внутрь. Если мы нырнем, то утонем. Впрочем… – Он покачал головой, как будто сам не верил, что говорит такое вслух. – Сегодня мы утонем в любом случае.

Момент настал.

По ее телу проходит дрожь. ~Он~ вынужден схватиться за первого попавшегося матроса, чтобы не упасть, потому что внезапно подгибаются колени и кажется, что все ~его~ кости становятся стеклянными, а мышцы – ватными. У ~него~ нет сил кричать, и никто не понимает, что с ~ним~ происходит. Все замирают, потом начинают растерянно озираться. Самым чувствительным кажется, что внезапно наступили сумерки, солнце померкло, а над водой поднялся густой туман. Некоторые морщатся от внезапной головной боли. Целительницу сотрясает приступ рвоты, и, едва придя в себя, она бросается наверх, понимая: случилось что-то страшное.

– Глаз~ смотрит сочувственно и скорбно. Она не просит помощи; она знает, что даже это существо не в силах помочь. В длинной и красивой истории осталась последняя страница, и… она ведь может написать ее в одиночку, верно?

Может. Но медлит. Ей… страшно. Она не боится боли и все же страшится задуманного: это все равно что лишить себя оставшегося глаза. Или, будь она человеком, все равно что отрубить себе руку.

– Глаз~ смотрит строго. У него есть план для… Кристобаля – она это уже поняла. Тот, чье имя произносят лишь очень глупые и очень дерзкие, что-то задумал, и для воплощения в жизнь задуманного ему необыкновенно важен Кристобаль Фейра. Кристобаль Фейра, Пламенный Князь, последний из клана Феникса. Она, конечно же, всегда знала его имя, но связь между ними была мощнее, крепче и глубже любых имен.

Была.

Теперь она называет его по имени.

Она могла бы сказать: Кристобаль, живи и помни обо мне.

Но фрегаты не общаются при помощи слов…

– Она говорит: Кристобаль, живи и помни обо мне, – произносит кто-то.

Фейра наконец-то падает на колени, его тело сводит ужасная судорога, но пока что он в сознании, он слышит – ведь слышит же? Крылан Джа-Джинни растерянно озирается, как будто ищет невидимого стрелка, поразившего капитана отравленным дротиком. Матросы и бойцы выглядят ошарашенными.

Миг спустя она с легкостью читает по лицам, что их захлестывает осознание и горечь чудовищной потери. Кто-то кричит, кто-то в отчаянии хватается за голову, кто-то сыплет ругательствами.

Кто-то тихо плачет.

– Слушайте все! – продолжает тот же голос. – Слушайте внимательно!

На палубу выбегает Эсме, бросается к Кристобалю; под ее руками словно взрывается маленькое солнце – и тут же гаснет. Она в недоумении глядит на свои ладони и начинает беззвучно рыдать, сотрясаясь всем телом.

– Слушайте! – повторяет голос. – Сейчас из брюха выйдут все лодки, и вы сядете в них. Мест хватит. Черные фрегаты не станут стрелять по мелким мишеням, поскольку будут некоторое время заняты, и вам должно хватить этого времени, чтобы спастись. Может, повезет не всем. Но даже если так, все равно шансов выжить у вас окажется больше, чем если вы останетесь на борту.

– Узы! – то ли кричит, то ли стонет кто-то. – Она перерезала узы!

– Я останусь, – хрипло говорит Джа-Джинни, белый как призрак. – Я…

– Ты уйдешь, – спокойно возражает все тот же голос. – Останусь я.

– Он~ стоит у главной мачты, скрестив на груди руки с непомерно длинными пальцами, между которыми виднеются перепонки. У него бледная кожа, местами покрытая чешуей, а зрачки огромных глаз превратились в узкие щелочки. Он так не похож на себя прежнего, но это…