Еретик - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67

Даже вмешательство священника не помогло – удалось сбить накал ненадолго: только и хватило времени, что спешно эвакуировать старуху с внучкой в монастырь. Хорошо, хоть бабка оказалась кремень – все поняла да и осталась при монастыре. Он, конечно, провел судилище, и падре Патрик присутствовал, все рассудили. Крестьяне стали виниться, уговаривать, чтобы старуха вернулась, да только Андрей решил не рисковать и оставить старуху у монахов. Туда же спровадил и двух других лекарей – от греха подальше.

Теперь при монастыре была организована лечебница, где они и пользовали больных, да еще и обучали лекарскому делу – азам, разумеется, – учеников семинарии, в особенности приютских сирот. Был у них теперь и десяток учениц, которых они обучали серьезно: сами их выбрали из числа сирот и детей кабальных по одному, только им ведомому, критерию, но почему-то они все были девочками. Может, потому что сами лекари были не лекарями, а лекарками, – одни бабы, в общем. Утверждают, что только женщинам подвластно стать настоящими целителями. Лишь в этом вопросе они и единодушны, а дальше… Были у Андрея сомнения насчет правильности этого решения. Они ведь соперницами оказались теми еще: банальную простуду – и ту разными методами лечат, да еще и спорят и грызутся почем зря, каждая свой подход считает единственно верным. Правда, тут настоятель монастыря какой-никакой, но порядок навел – сейчас, через три месяца совместного труда, они подуспокоились, и вместо ярых баталий вроде наладилось перемирие. Как-никак, а судьбы у всех были не безоблачными, и никто из них сюда по доброй воле не попал. Так что спокойная жизнь стоила того, чтобы свою неприязнь к товаркам по цеху отодвинуть в сторонку, но только в сторонку: никто ничего забывать не собирался и признавать своей неправоты не торопился.

А вот крестьяне – тем да, стало жутко неудобно. Монастырь тот не под боком, и туда еще и добраться нужно, а если больному постельный режим нужен, так надо его в лечебнице оставлять, да еще и продуктами обеспечивать, да плата дополнительная за уход, ну да сами виноваты: имея, не ценили, а вот теперь получите и распишитесь.

После Работного и Обрывистого была инспекция Пограничного, в котором также все обстояло слава богу, разве только староста высказался по поводу того, что люди ворчат – мол, неплохо бы вернуть лекарку, раньше не в пример сподручнее было, а теперь времени много теряется: пока до монастыря доберешься, пока обратно – весь день псу под хвост. Но от этого Андрей просто отмахнулся, заявив, что из-за того, что все село как стадо баранов послушает одну тупую овцу, он не намерен подвергать опасности ту, кто вернула ему руку, а кое-кому и жизни, вот только он об этом помнит, а крестьяне почему-то тут же забывают. А на того смельчака, который станет утверждать, что на освященной земле находится колдунья, он с удовольствием посмотрит. Ну, что оставалось старосте, кроме как только разочарованно вздохнуть? И нет в том его вины, он-то как раз и вывозил бабку в монастырь, да только за селян он в ответе.

У Джефа и Рона также все обстояло хорошо. Замки их были закончены, и они вместе со своими семьями и вновь набранными дружинами усиленно обживали свои жилища, а точнее, небольшие крепости. Замки их получились прочными, с высокими стенами, но какими-то мрачными. Семьи проживали в башнях цитаделей – хорошо, хоть отопление было не каминным, а печным, иначе мрачным все было бы и внутри, а так хоть стены не текли – уже немало, – а отсюда и уют. Но все так и задумывалось: эти замки были передовой линией обороны баронства, и хотя расстояние между ними было изрядным, стояли они на холмах в прямой видимости друг от друга.

Неподалеку расположились и их деревеньки, хотя как сказать – это здесь деревеньки всего-то дворов на пятьдесят, а там, в остальных землях, – вполне себе добротные села. Проживающие там крестьяне худо-бедно справлялись со снабжением набранных рыцарями дружин, но вольготной их жизнь не назовешь: поди содержи пятьдесят воинов, которые едят в два горла, потому как гоняют их нещадно.

Перед Андреем остро стоял вопрос по поводу обеспечения его новоявленных рыцарей. Он даже думал выделить им семьи кабальных из числа захваченных в Рупперте. Но Рон и Тэд сумели его дважды удивить. Во-первых, они неожиданно появились в Кроусмарше уже в сентябре, заявив, что их сменили по приказу архиепископа Саутгемптонского. Во-вторых, тем, что они и впрямь оказались весьма предприимчивыми людьми, так как из похода вернулись не только при деньгах, но еще и привели крестьян, которых взяли на меч, отбив их у орков. Играть в благородство подобно Андрею они не стали и без зазрения совести воспользовались своим правом, впрочем, Андрей поступил бы так же, вот только тогда ему некуда было определять такое количество народу, да и случай подвернулся удобный, чтобы отблагодарить рыцаря, спасшего его жизнь. Прибыли с ними и с десятка три семей вольных крестьян, пожелавших стать у них арендаторами. Уж кто-кто, а крестьяне дураками никогда не были: они чувствовали каким-то седьмым чувством, что над степью сгущаются тучи. Другое дело, что природная бережливость или, если хотите, жадность не позволяла им просто бросить свое кровное добро и отправиться в неизвестность. Но эти доверились своим чувствам, и Андрей был уверен, что они не прогадают.

В Кроусмарш он вернулся только через неделю после своего отъезда в ставшую уже привычной инспекторскую поездку по своим владениям. Такие объезды он совершал регулярно, раз в месяц, чтобы постоянно держать руку на пульсе. С другой стороны, эта поездка прошла гораздо быстрее, чем бывало обычно, когда он выезжал минимум на две недели, в особенности зимой, когда был пик воинских занятий у ополченцев.

Два дня пролетели в домашних заботах, играх с детьми, которым он старался выделять как можно больше своего свободного времени, ну и в обществе жены, к которой он привязывался все больше и больше.

На третий день его срочно вызвали к воротам, ведущим в сторону прохода. Как сообщил ему гонец, прибыл десяток егерей под командой самого Жана, да только тот не хочет входить в ворота и велел их не открывать, но срочно вызвать барона.

Поднявшись на стену, Андрей тут же обратил внимание на догорающий костер на берегу Яны: по его контурам можно было подумать, что егеря спалили свою лодку, – впрочем, так оно и было. Разговаривать пришлось с высоты крепостной стены, что было неудобно, но раз уж Жан так поставил вопрос, то спорить с опытным егерем он не стал.

– Что случилось, Жан?

– Мор на орочьей стороне.

Андрею было известно о том, что у людей в этом мире в принципе не было эпидемий. Да, многих и разом могла накрыть дизентерия, но тому было простое объяснение: элементарное несоблюдение санитарии. Могла прокатиться волна простудных заболеваний, которые также способны были проредить население, в особенности страдали старики и дети. Но вот столь серьезных эпидемий, как чума, холера, тиф и тому подобное, здесь не было – о причинах этого можно было только догадываться.

Однако память людская о подобных болезнях прошла через века. Нет, они, конечно, даже уже не помнили и названий этих болезней, не помнили, как бороться с ними, даже передающие свои знания из поколения в поколения лекари ничего не знали об этих заболеваниях. Впрочем, насколько было известно Андрею, ни одна из этих хворей в Средние века никак не лечилась – не было у людей средств для борьбы с такими заболеваниями. Возможно, информация о моровых поветриях нашлась бы в личной библиотеке Папы, но кто станет копаться в архивах, когда в этом нет практической необходимости? А вот необходимость карантинных мероприятий они выполняли строго, так как среди орков нет-нет да и происходили моровые поветрия. Разумеется, с этим сталкивались в основном охотники с орочьей стороны да пограничники в степи, но то, что им не было хода в людские поселения в течение нескольких дней, они знали точно и свято выполняли это условие.

И опять это не было связано с заботой о людях, так как люди не болели подобными заболеваниями, чего не скажешь о скотине и птице, которая могла быть выбита буквально под корень. Возможно, причина была в том, что скот за многие века уже настолько смешался с местными породами, что в нем практически не осталось пришлой крови. В подтверждение этой гипотезы выступало то, что породистые лошади и собаки не были подвержены подобным эпидемиям.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67