Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

— Почему… Черт побери, почему? Все же было хорошо, все шло, как надо…

Колосов растерялся. От его былой уверенности, все знающего лоска, не осталось ничего — все пошло лоскутами.

— Митин, б…ь, что происходит?

А тот продолжал молчать, как рыба, хотя ему и было что сказать.

Заместитель мог, например, рассказать о многочисленных своих докладных, где он предупреждал обо всем этом. Или мог напомнить про ту нехорошую историю с семьёй Архиповых, которые, собственно, и открыли местное месторождение антрацита. Ведь, после этого все и «закрутилось» на шахте. Резко выросла добыча руды, от шахтеров массово стали приходить рацпредложения, повысилось качество работы, ни единого случая ЧП не было. В добавок, шахтеры стали поговаривать (глупости, конечно), что Архипов-сын, это который Санька, настоящий колдун. Мол, в шахте через толщу камня может видеть, больше любого шахтера про разную руду знает, чует опасности. Правда это или неправда сейчас, уже не важно.

Только какой сейчас все это имело смысл? У начальника особенно, такого, подчинённый все равно дурак, а часто и главный претендент на роль козла отпущения. Вот Митин сейчас и думал, как бы ему и не стать этим самым козлом отпущения для московского «золотого мальчика». Ему-то скорее всего за приписки и срыв план по добыче угля ничего не будет, папа для родного сына постарается и договорится. А вот остальное начальство запросто может пострадать, ибо виновный обязательно должен быть.

— Че глаза лупишь, Митин? Че стоишь, как столб⁈ — начальник схватил заместителя за рукав и потащил его, как куклу, к двери. — Иди, б…ь, в шахту! Вали в шахту, и заставь этих чертей работать, как следует! Слышишь⁈

Мужичок весь вспотел: с лысину пот течет, рубашка на спине мокрая, хоть выжимай. На начальника смотрит с нескрываемым страхом.

— Живо! Пошел вон!

Едва Митин оказался за дверью, как тут же прижался к стене. Пытался отдышаться, а то сердце так билось, что того и гляди из груди выскочит.

— Пал Сергеич, тут отче… — бухгалтер, показавшаяся в дверях своего кабинета, только рот раскрыла, как он на нее шикнул.

Чуть отдышался, и сразу побежал в свой кабинет. Про приказ своего начальника он и думать не думал. Ведь, прекрасно видел, что тот совсем не адекватен и не понимает, что делает.

— Молодой, да ранний, — сквозь стиснутые зубы пробормотал он, плотно закрывая дверь своего кабинета и тщательно проворачивая ключ. На этот раз провернул три раза, а не два, как обычно. — Жизни еще не знает. Его прижало, а он уже и потек…

Митин, конечно, хорохорился, храбрился, но все равно чувствовал, что «дело пахнет керосином» и нужно срочно что-то предпринять, чтобы не стать крайним во всей этой истории.

— А мы все по уму сделаем, как надо, — он сел за стол, положил в рот таблетку и быстро ее запил водой. На всякий случай, как всегда, говорил тем, кто интересовался его здоровьем. — Не будем ждать, когда на нас напишут, а сами напишем.

Доносами он и раньше «баловался». Дело ведь нехитрое, при том что очень нужное и полезное. Как иначе маленькому человеку правды добиться, всегда рассуждал он.

— Вот у меня и листочек нужный есть… А где чернила? Вот, чернила.

Приготовился, ненадолго задумался, поглядывая в потолок. Наконец, кивнул своим мыслям и начал писать, старательно делая наклон влево. Почерк менять Митин умел неплохо, в свое время специально этому учился.

— Так… Сообщаю, что начальник шахту № 17 «Сталинский забой» товарищ Колосов А. С. полностью развалил работу предприятия, тем самым поставив под угрозу выполнение планов по добыче угля. По его личному указанию были уволены опытные работники, а на их место взяты рабочие без необходимого опыта работы и квалификации. Колосов А. С. игнорировал многочисленные предупреждения о недостатках и небрежности в своей работе. Постоянно ставил личные интересы и потребности выше коллективных. Обыденностью в его работе стали оскорбления, открытая брань в адрес работников шахту, а также приписки. Прошу принять необходимые меры, чтобы предотвратить срыв выполнения государственного плана по добыче антрацита.

Поставив подпись «неравнодушный гражданин», Митин внимательно перечитал получившийся донос. Задумчиво посопел носом, снова и снова вчитываясь в отдельные, особенно важные места документа. В таком деле мелочей не было.

— Вот и славно получилось, — наконец, удовлетворенно хмыкнул он, когда его все устроило.

Митин, человек опытный. У него ведь еще были припасены и докладные записки о нарушениях на шахте, которые он давно уже оформил задним числом. В сейфе лежали, ждали нужного времени. Казалось, ко всему подготовился.

— Посмотрим, теперь, кто за все это ответит, — гаденько улыбнулся, глядя в сторону кабинета начальника.

Только нельзя было ко всему подготовится, что чуть позже жизнь и показала.

Шахта № 17 «Сталинский забой»

Вся эта история получила продолжение в конце недели, аккурат в субботу, когда только-только одна смена закончила работать, поднялась на поверхность, а к проходной в этот момент другая смена шла.

— … Серега⁈ Бардин, как там? — к бригаде, только что отработавшей рабочий день, подошел долговязый шахтер из пятой бригады. Со всеми поздоровался, угостил сигаретами. — Сколько нарубили?

Бригадир тяжело вздохнул и махнул рукой. Мол, даже не спрашивай.

— Паршивый день. Ничего толком не наработали, — прохрипел Бардин, глубоко затягиваясь сигаретой. — Жила, мать ее, как бешенная виляет. Рубим в одном месте, через час — уже в другом, еще через час — в третьем. Какая тут выработка? Слезы одни. Четверть нормы хорошо если закрыли.

Долговязый хмуро качнул головой.

— У нас такая же ебатория. Всю смену ишачили, как проклятые, а выход угля получился с гулькин нос. Нормировщик еще, сука, орать начал, что уголь с пустой породой мешаем. Что мы нарочно? Жила такая! Падла, сидит там цельными днями. Задницу отъел, что аэроплан. Пошел бы в забой и постоял за отбойником, по-другому бы заговорил!

— Да уж, при Саньке такого точно не было…

Как он тихо это не сказал, Петруха все равно услышал. Тут же вскинул голову.

— Вспомнили, значит, Саньку? — зло проговорил он, обводя взглядом и своих, и чужих, что стояли рядом и прислушивались к разговору. — Хороший, получается, был, нужный, полезный. Говорил, где и как уголь лучше рубить. А как помочь пацану, все зассали… И я, как последняя падла, зассал… Эх, сучь…

Резко смахнул с себя каску и со всей силы запулил ее в стену Проходной. Раздался сильный треск, каска разлетелась на части.

— Братцы⁈ Глянь-ка! — вдруг послышался громкий возглас. Один из шахтеров показывал пальцем в сторону здания конторы, где сидела бухгалтерия и начальство шахтоуправления. — Б…ь, воронки поехали!

Все мигом забыли про Петруху с его разбитой каской, и словно по команде развернулись в сторону конторы. У здания, и в самом деле, стояли три черных горбатых автомобиля, из которых выходили люди в форме.

— Мать вашу, чекисты, — кто-то вскрикнул в толпе, и это слово «побежало» дальше, с каждый разом звуча по-новому. — Чекисты, народ…

Толпа скучковалась, став плотнее. Лица шахтеров, и так далеко не радостные, стали непроницаемые, угрюмые. А как иначе? В вести о приезде сотрудников государственной безопасности ничего приятного не было. Ведь, теперь, как пить дать, жди неприятностей, которые могут любого из них коснуться. Как говориться, знаем, помним.

— Москвича, взяли, — раздался новый возглас, еще более ошарашенный, чем прежний. Ведь, все знали, что у нового начальника шахты в Москве были большие родственники, и ему все сходило с рук. — Это что же такое делается?

Даже от Проходной, что находилась примерно в ста — ста пятдесяти шагах от здания проходной было видно, что Колосов был морально совершенно раздавлен. Он не шел к машинам, а его почти несли. Всегда уверенный в себе, подтянутый молодой мужчина, сейчас буквально висел на двух крепких чекистах. Его шатало, словно пьяного.