Метка - Бродвей Элис

В стенах коридоров то и дело попадаются деревянные двери, за которыми, наверное, проходят важные переговоры и принимаются решения. Интересно, как Верити умудряется находить в этом лабиринте дорогу? В конце концов коридор приводит меня к дубовой двери в нужный департамент, и я решительно её распахиваю.

Здесь очень тихо: толстые ковры и деревянные панели на стенах скрадывают громкие звуки. Здесь каждое слово звучит приглушённо и таинственно. Не снимая шали, иду вперёд и конечно же натыкаюсь за углом на какого-то чиновника. Бормоча извинения, спешу пройти, но кто-то придерживает меня за локоть, и я застываю на месте.

– Леора? Что ты тут делаешь?! – шипит Верити. Подруга хватает меня за руку и стремительно тянет обратно по той же дороге. Распахивает деревянную дверь в стене и втаскивает в комнату. Я закрываю за собой дверь, и мы с Верити меряем друг друга взволнованными взглядами, но вскоре подруга облегчённо вздыхает. Большую часть комнаты занимает массивный письменный стол с деревянными резными ножками. Вдоль стен выстроились шкафы, все запертые, каждый хранит свои секреты.

– Это и есть твой кабинет? Да он огромный!

– Я знаю! – Верити расплывается в улыбке. – Нет, правда, что ты тут делаешь? Вызвала бы меня ко входу… – Она берёт стул для посетителей и ставит его напротив собственного большого кресла.

– Да, наверное, так было бы проще, – согласно киваю я, усаживаясь. – Просто не хотела, чтобы меня видели. Я разматываю шаль, и глаза Верити расширяются от удивления.

– Что за… Что у тебя с лицом?

Ощупав внушительную шишку, которая ещё и болит, я со вздохом рассказываю Верити о случившемся. Она в ярости ругает Карла, а я удовлетворённо слушаю.

– Он просто разозлился. Не собирался же он действительно сбить меня на пол?

– Ему не может быть оправданий! Никаких! Он не имел права пальцем до тебя дотрагиваться! – Раскрасневшись от гнева, Верити расхаживает по кабинету. – Какой ужас! И это случилось на работе, где тебе так нравилось! Ты как, ничего? Не давая мне встать со стула, Верити обнимает меня и гладит по голове, шепча слова утешения о том, что Карл ушёл и не вернётся и что злобные гады всегда получают по заслугам.

– Всё пройдёт, Ветти. Я в порядке. Просто шок, наверное. Я коротко, натянуто улыбаюсь. За разговорами по душам я чуть не забыла о настоящей цели визита. Необходимо выяснить, известно ли что-то Верити, и если известно, то что именно.

– Не важно. Лучше расскажи, как идут дела. – Я оглядываю комнату. – Я и не представляла, какая ты важная персона. Наверное, успела хорошо зарекомендовать себя на новом месте.

Верити усаживается в рабочее кресло. Она улыбается, но как-то по-новому, неуверенно, даже сконфуженно. Тревожно. Или это всё мои выдумки?

– Я понимаю, ты считаешь мою работу скучной, и признаю, что это совсем не то же самое, что быть чернильщицей, но здесь тоже много интересного.

– И тебе всё ещё нравится новая должность? Верити слегка морщится, прежде чем ответить.

– Скажем так: я здесь пока новичок, но понемногу осваиваюсь. Коллеги очень милые. Я рассказывала, что пару недель назад видела самого мэра Лонгсайта? Я удивлённо качаю головой.

– Помню, ты надеялась с ним когда-нибудь встретиться…

– Он потрясающий! Совершенно такой, каким я его воображала, представляешь? И он разговаривал со мной – я думала, умру на месте! Мы говорили о моих надеждах работать здесь, в Похоронах, ну и… Думаю, он и помог мне получить эту должность.

– Ничего себе! Ты видела мэра своими глазами? Похоже, он оценил тебя по достоинству. Верити смущённо пожимает плечами, но её щёки алеют от удовольствия.

– Кто знает… Но я очень рада, что так вышло. Столько перемен! И мы сейчас работаем над одним крупным проектом – привлекли всех, кого только можно. – Верити внезапно обрывает рассказ и отводит глаза.

Я с ужасом жду, что она сейчас скажет, что я узнаю. С одной стороны, совершенно немыслимо, что моя лучшая подруга знает о папе нечто ужасное – знает и скрывает от меня. С другой, сейчас возможно всё что угодно.

– Так расскажи, чем таким важным вы все заняты, – подначиваю я. Опустив глаза, Верити произносит несколько слов вроде бы самым обычным тоном, но некоторые интонации заставляют насторожиться. Слишком хорошо я знаю Верити.

– Сейчас мне поручили проверить все данные и свидетельства о книгах, которые готовят для церемонии взвешивания душ. Подробно рассмотреть каждый случай. В прошлом году у меня как раз были дополнительные курсы по оценке информации. Наверное, потому меня так быстро и взяли в этот департамент. Короче говоря, я собираю все данные, по которым судьи выносят вердикт.

– Неужели? – тихо переспрашиваю я. – Как интересно!

– Это большая честь, Леора. Мне доверено просматривать информацию о множестве людей, собирать факты. Судьи не хотят получать искажённые данные. Мне разрешено только суммировать факты, не давая рекомендаций. Ответственность просто огромная! А вдруг я пропущу что-то очень-очень важное? Вдруг из-за меня кого-то объявят забытым?

Верити беспокойно ёрзает в кресле. Я склоняюсь к ней через стол.

– Ты обязательно справишься, Верити. Ты никогда не ошибалась!

– Некоторые случаи далеко не так просты, как хотелось бы, – произносит Верити, глядя в сторону с грустной улыбкой.

– Случаи, как у моего папы? Верити кивком подтверждает мою догадку. – Мне не следует об этом говорить… тем более с тобой. Вообще-то ни с кем не следует, но с гобой особенно. – Глубоко вздохнув, Верити продолжает: – Но и промолчать я тоже не могу. Лора, ты моя самая близкая подруга. Тебе нужно об этом знать. Мне передали дело твоего папы… и ходят слухи… слухи, что тот человек на площади, которого отметили знаком Забвения, его звали Коннор Дрю, что он украл лоскут кожи твоего отца. И украл потому, что твоя семья пыталась что-то скрыть, изъять кусочек истории из жизни твоего папы.

– Я… Я знаю о слухах, Верити. – Подруга на секунду встречается со мной взглядом и снова отводит глаза. – И о Конноре Дрю я всё знаю. Мне известно, что он сделал для папы.

– Ох, Лора, как я рада!.. – с облегчением выдыхает Верити и тут же трясёт головой: – Нет, конечно, не рада. Мне очень жаль. Но я рада, что ты всё знаешь. Я понятия не имела, как тебе сказать. – Теперь я напряжённо выпрямляюсь. Игры кончились: мы говорим о деле. – Лора, но больше я ничего не знаю. Возможно, Коннор забрал какие-то доказательства того, что твой папа был отмечен знаком… – Верити судорожно сглатывает, а я закрываю глаза. – Знаком Забвения.

Заметив, как я вздрагиваю при этих словах, Верити бормочет ругательства.

– И об этом ты знаешь… А я надеялась, что это… просто сплетни. Мне очень жаль, Лора. Правда.

– Верити, а что им действительно известно? Подруга горестно сверлит взглядом письменный стол. Ведь я прошу её предать самое важное в жизни – работу, которую она так любит.

– У них очень много вопросов, и множество вопросов как раз и делает этот случай таким сложным. Они проверили книгу твоего папы и обнаружили швы там, где им не место. И теперь считают, что некоторые знаки были подправлены или даже полностью вырезаны. И ещё подозревают, что твой отец и Коннор Дрю знали друг друга по работе, а тот факт, что Дрю арестовали за исправления книг покойных… – Верити пристально смотрит мне в глаза. – Лишние швы находятся… – Верити быстрым жестом касается затылка. Я киваю. Сказано достаточно. Всё ясно.

– Спасибо, Верити. Я знаю, тебе не обязательно было рассказывать мне всё это. И да, до меня доходили разные… слухи. Я держала свои тревоги при себе. А ты… Ты давно об этом узнала?

– Нет, совсем недавно, честное слово. Его дело вот только-только стали рассматривать.

– Мне давно надо было прийти к тебе, Ветти. Ты же знаешь, я тебе доверяю. – Верити нехотя кивает. – Но было так страшно. Когда произносишь это вслух, всё становится совсем другим, настоящим. Верити снова согласно кивает. – Мне очень жаль, что так вышло, Леора… Помолчав немного, вертя в пальцах карандаш, она спрашивает: – Если твой папа действительно был отмечен тем знаком, то за что? Что он такого сделал?