Топить в огне бушующем печали. Том 2 - Priest

– Директор Сюань, тебе в лодке как? Не укачивает? Мне казалось, вы, из линии огня и грома, с морем не в ладах. Если нездоровится, не плыви с нами, подожди на берегу.

Сюань Цзи вяло приоткрыл глаза.

– Это что еще за дискриминация по признаку происхождения?

– Ты бы сходил на профмедосмотр для «особенных» на предмет внутренних повреждений, хронических заболеваний, проклятий… Даже если не лечится, хоть выясни, в чем дело, – обеспокоенно посоветовал Ван Цзэ. – Это сейчас легкое недомогание, а запустишь – перейдет в тяжелую болезнь, и…

– Успокойся, мне уже намного лучше. Когда настанет мой смертный час, я обязательно разошлю всем открытки, договорились? У меня просто сахар в крови упал – со всей этой суматохой я с самого Дунчуаня нормально не ел…

Один из оперативников протянул Сюань Цзи шоколадку, но тот отказался:

– Не нужно, дружище, а то еще кровь из носа хлынет [43], если съем… Кто играет на флейте? Какая-то прямо знакомая мелодия.

Все тут же прислушались. И действительно, к шуму моря и смутному гулу голосов, доносящихся из прибрежного поселка, примешивался звук флейты.

Флейта пела весьма мелодично: исполнитель точно попадал в ноты, и гармонию музыкальных фраз не нарушала ни одна фальшивая нота… Сюань Цзи недолго вслушивался, а затем пробормотал:

– Это же… «Раз женился на козе [44], так живи с козою…»

– «Братец вышел на порог – все со страху воют», – подхватил было Ван Цзэ и резко умолк. Осознав, что ненароком поделились друг с другом содержанием своих плейлистов, они смутились и растерянно переглянулись.

– Просто… у нас перед домом небольшой парк, – неловко засмеялся Ван Цзэ, пытаясь оправдаться. – Старики каждый день собираются там на танцы, и я эту песню столько раз слышал, что наизусть выучил. Так-то я предпочитаю классическую музыку и с подобными веселенькими песенками, по правде говоря, не очень-то знаком.

– Вот оно что, мне сразу показалось, что я ее где-то слышал, – следом за ним «вспомнил» Сюань Цзи. – Насколько же беззаботная жизнь в Юйяне, если людям делать нечего, как играть с утреца на морском берегу старушечьи хиты… У кого-нибудь есть фото командира Яня? Дайте взглянуть.

Не дожидаясь, пока Ван Цзэ долистает галерею, Гу Юэси протянула Сюань Цзи телефон: у нее была целая папка со старыми фото старших оперативников. Она быстро нашла снимок Янь Цюшаня в фас: мужчина в форме смотрел в камеру, сидя за письменным столом. Выражение лица была суровое, однако во взгляде чувствовалась мягкость. Перед объективом он держался с едва заметным напряжением.

– Подойдет? Эта самая четкая, что у меня есть, – сказала Гу Юэси. – Снимал Чжичунь, когда командир Янь официально возглавил «Фэншэнь» и перебрался в новый кабинет.

Ван Цзэ все еще слегка беспокоился:

– Директор Сюань, а этот «язык ундин» точно годится для поиска людей? Имеет значение, кто именно на нем говорит?

Что, если акцент человекоптицы придется морю не по нраву?

– Не ундин, а русалок, ундины – импортный продукт, – буркнул Сюань Цзи, опустившись на одно колено. С трудом сохраняя равновесие, он поставил перед собой фото Янь Цюшаня, смочил руку в морской воде и начертал на палубе иероглифы его имени.

Ван Цзэ наблюдал за его манипуляциями со все возрастающей тревогой – со стороны казалось, будто Сюань Цзи проводит какой-то шарлатанский ритуал – только курительных свечей да алтаря не хватает.

– Директор…

Сюань Цзи шикнул на него, закрыл глаза и сосредоточился. Прогнав все посторонние мысли, он несколько раз повторил про себя услышанное в видении. Ему казалось, будто он когда-то знал этот редкий язык, но никак не мог вспомнить, откуда именно: то ли встречал слова на нем в древних потрепанных книгах, лежащих в беспорядке в ущелье, то ли слышал от кого-то из духов оружия… В пережитом им только что видении прозвучало всего несколько слогов, но и этого было достаточно, чтобы пробудить его память.

Детство Сюань Цзи провел бестолково. О том времени он почти ничего не помнил и лишь сейчас вдруг обнаружил, что в те годы успел освоить весьма и весьма многое – но потом все позабыл. Только когда он услышал фразу на русалочьем языке, память, до поры вытесненная в глубины подсознания, начала постепенно возвращаться к нему, но воспоминания казались разрозненными и запутанными, так что Сюань Цзи даже не знал, с какой стороны к ним подступиться.

Собравшиеся вокруг оперативники напряженно уставились на него, услышав раздающиеся из его уст странные звуки, которые «накатывали», как волны, откуда-то из носоглотки. Они звучали загадочно: низко, но мягко, словно морские глубины. Как только Сюань Цзи произнес фразу на русалочьем языке и назвал имя Янь Цюшаня, Ван Цзэ, принадлежавший к линии воды, первым что-то почувствовал, и все волоски на его теле встали дыбом.

Веселая мелодия, доносившаяся издали, тут же оборвалась.

Шэн Линъюань опустил флейту и резко вскинул голову.

– Кто это лезет, куда не просят?

Поначалу море никак не откликалось, но Сюань Цзи никуда и не спешил. Он снова и снова повторял настойчиво загадочную фразу, и, когда она прозвучала уже несколько десятков раз, глаза Гу Юэси, самой чувствительной из всех, вдруг широко распахнулись – своим «рентгеновским зрением» она увидела, что шум морских волн и звук русалочьего языка Сюань Цзи загадочным образом наложились друг на друга, образуя таинственный резонанс.

Тем временем под водой хрустальная стена уже поглотила большую часть лодки Янь Цюшаня – в камень погрузился уже и краешек головы Змеекожего, склонившегося над картой, но сам он до сих пор ничего не подозревал.

И тут вода вокруг лодки забурлила сотнями маленьких водоворотов, снова и снова с силой ударяясь о ее корпус.

Слепец, обладавший самым острым слухом, встрепенулся:

– Погодите, это что за звук? «Янь»?

– Янь…

Человеческий голос словно растворялся в воде, разносясь по ней во все стороны. В миг, когда волны ударились о лодку, он, словно обнаружив свою цель, многократно усилился.

– Янь Цюшань!

Услышав собственное имя, которым не пользовался уже много лет, тот вздрогнул всем телом. И тут же огромная волна ударилась о борт, лодка страшно затряслась, но не перевернулась – ее нос словно что-то зажало, передняя часть не двигалась, а корма тем временем трещала по швам.

Что-то тут было не так!

Раздался грохот, лодка чуть не переломилась пополам, и безупречная иллюзия лабиринта наконец спала, явив взорам хрустальную стену, в которой они все едва не оказались. Спутники попятились на корму, Змеекожий завопил и дернулся, его лоб залило кровью – вырываясь из прозрачного камня, он оставил в стене клок волос вместе с кожей.

Первым делом подумав на проводника, Янь Цюшань схватил деревянную женщину за шею и молниеносно переломил ей несколько крупных суставов.

– Обмануть нас решила?

– Янь Цюшань, ты сдурел?! – завизжала женщина. У куклы не было трахеи, потому чужая хватка на горле нисколько не помешала ей говорить. – Я самая умелая помощница матушки, какой ей прок в том, чтобы подставлять вас, да еще и меня в это впутывать?

– Хорош препираться! Потом отношения будете выяснять, лодку все еще засасывает в стену! – заорал слепец. – На борту есть водолазные костюмы, хватайте груз – и в воду!

– Есть контакт, глядите! – с борта катера Ван Цзэ увидел, что море под ними расступилось, и на воде появилась борозда. – Кажись, сработало! Директор Сюань, как вернемся – не забудь научить меня языку ундин, полезно, оказывается, знать иностранные языки, а!

– Несколько человек пусть присматривают за катером. – Сюань Цзи встал. – Остальные отправятся со мной. Старина Ван…

Он еще не договорил, а Ван Цзэ уже вытянул руку и сжал кулак – из моря поднялись воздушные пузыри, такие большие, что в каждый вполне мог поместиться человек. Ван Цзэ первым запрыгнул в один из них – пузырь плотно окутал его, оставив при этом достаточно пространства, чтобы свободно двигаться и дышать.