Танец волка - Мазин Александр Владимирович

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64

А дома-то и нет. Коварный… Нет, хитрый, могучий и тоже доблестный Лейф Весельчак украл прекраснейшую из жен. Гудрун, дочь Сваре Медведя и волшебницы Рунгерд. Украл и увез к себе в Норвегию.

Волк и Медведь пускаются в погоню… И настигают.

Страшная битва: двое против ста. Медведь-берсерк выпадает в осадок, израненный Волк схватывается с врагом в последнем хольмганге… Едва не погибает, но Один дарует ему силу, и враг повержен. Добро торжествует, муж воссоединяется с женой, сестра с братом. Короче…

А-ахренительно! Тьёдар пел час, как минимум. Причем импровизировал. И, судя по реакции слушателей, создал шедевр.

Когда осипший и выдохшийся Певец уронил инструмент, Свартхёвди торжественно поднес ему пива, а потом обнял и поцеловал.

Уверен, наш сказитель предпочел бы поцелуй его сестры, но – Тьёдар перебьется.

Хотя жизнь он точно заработал.

Здешние саги делятся на два типа.

О том, какой славный у нас конунг, ярл или хёвдинг.

И то, что можно было бы назвать мыльной оперой с элементами хоррора. История о том, как некто украл у другого некто нечто ценное, и с этого противоправного события зародилась вражда, растянувшаяся на пару-тройку поколений. Великие битвы из-за грядки с репой. Хотя не следует думать, что такая грядка – пустячок. На севере, в условиях дефицита пахотной земли, от такой грядки может зависеть жизнь не одного человека. И кровь из-за урожая льется самая настоящая. Однако грядка есть грядка. Смешно сравнивать два пуда репы и боевой драккар.

Словом, после своей роскошной драпы Тьёдар стал одним из нас. Медвежонок даже вещи ему вернул, включая оружие. Серебро, правда, экспроприировал и разделил со мной.

Но только потому, что у нас были проблемы с наличными. Собственные-то денежки мы отдали Гедде в качестве поощрительного бонуса.

В общем, ночь прошла насыщенно. А утром мы, то есть я с Медвежонком, Гудрун, Гедда с тремя родичами и представителем зятя, могучим дядькой по прозвищу Два Лосося, и, конечно, Тьёдар Певец, взошли на борт восьмивесельного баркаса и двинули на юг.

Глава двадцать седьмая

Битва на отмели

– Кто-кто? – переспросил я.

– Ульфхам. Ульфхам Треска, кажется, так, – повторила Гудрун. – А бонда того звали Ярп Большой Бобер.

– А кто именно привел туда раненого Ульфхама?

– Ульф, не кричи. Я же не знала, что это так важно. Я бы спросила.

– Прости, родная.

Уж на нее мне точно орать не стоит. Наоборот, благодарить со всем пылом, потому что я ведь тоже ночевал у этого Бобра. И вообще никаких вопросов не задавал.

Хотя еще не вечер. На обратном пути заглянем к этому Ярпу.

Но начать следует с Хедебю. Родня Хрёрека точно должна знать, жив он или нет…

Мы вращаем весла вторые сутки. Развлекаем себя разговорами. И песнями. Тьёдар Певец от гребли освобожден. Впахивает по специальности. Как шарманка, крутит славную драпу «Волк и Медведь». От собственных подвигов у меня уже оскомина. Зато весь наш экипаж знает балладу наизусть. И подпевает. Удивительна способность средневековых людей практически с ходу запоминать тексты, особенно ритмичные. Вот что значит отсутствие письменности, не говоря уже об Интернете.

Любуюсь Гудрун.

Когда она мне улыбается… Нет, это невозможно описать. А еще она носит моего ребенка. Уверена, что мальчика. А мне – всё равно. Лишь бы всё обошлось благополучно. Здесь нередко умирают во время родов. Однако до них мы должны вернуться домой, на Сёлунд. Там – Рунгерд. Она позаботится и о дочери, и о внуке.

Так, значит, Ульфхам Треска – жив. Превосходная новость. Обнадеживающая. Ульфхам был чем-то вроде личного телохранителя Хрёрека. И ходил с ним на одном драккаре. Вместе с варягами. Трувор, Ольбард, Стемид…

Мы все были как братья, все, кто сидел на румах Красного Сокола, но варяги еще и одного со мной языка. И пусть я сейчас говорю по-скандинавски так же хорошо, как по-русски, а все же родной язык и есть родной. Я вышел из варяжской компании, когда выбрал в жены Гудрун и побратался со Свартхёвди… Но – родина есть родина… Мне вдруг остро захотелось домой, в Россию. Вернее, на Русь… Вернее, туда, на землю, которая когда-то станет Русью. Чтобы знакомые леса вокруг, знакомые птицы… Спору нет, фьорды потрясающе красивы. Но там – дом. Там и листва другая, и почва… И пахнет иначе.

Или мне просто надоел холод? Объективно: что мне там делать, на будущей Руси? Служить Гостомыслу? Это даже не смешно. Всё равно что предпочесть должность младшего лейтенанта в задрипанном гарнизоне званию полковника гвардии. Правда, там, в будущей Новгородской губернии, у меня есть враг. Князь Водимир его зовут.

Как же давно это было…

– За нами погоня, – флегматично сообщил Свартхёвди.

Три лодки под парусами. Народу в каждой – человек по десять. И гребут усердно…

Тьёдар отложил свою музыкальную доску…

– Я их знаю, – сообщил он после краткого раздумья. – Люди Вагбранда-ярла.

– Почему так думаешь?

– А на первой лодке сам Вагбранд-ярл.

Вот же настырный молодой человек.

Всё-таки достал…

– Может, не тронут нас? – не очень уверенно интересуется один из родичей Гедды Соленого.

– К берегу править? – Это Два Лосося. Он смотрит на жизнь объективно.

– А уйти – никак? – интересуюсь я.

Все скандинавы дружно заявляют: «Нет!»

Мог бы и сам сообразить. Гребцов у них больше, лодки шустрее… Раз уж сумели нас догнать. И, судя по тому, что расстояние продолжает сокращаться, не очень-то они устали.

Я думаю. К берегу? А что это нам даст? При таком численном преимуществе, даже с поправкой на то, что среди нас – берсерк, ловить нам нечего. Опять ползать по горам?

Будь на берегу резиденция какого-нибудь местного ярла, можно было бы попросить поддержки. Но резиденции нет, а от чаек с гагарами пользы немного. Разве что на шлемы ворогам нагадят. Интересуюсь у местных, нет ли поблизости еще одного норегского феодала?

Есть, отвечают, как не быть. Дальше вдоль берега. Полдня пути примерно.

Угу. И вообще… Кто сказал, что два ярла – лучше, чем один? Вдруг они – родственники?

Ладно, пойдем по сложному пути.

Я вспрыгиваю на скамью, кричу, надрывая глотку:

– Эй, ты, Вагбранд, тюлениха твоя жена! Я – Ульф Вогенсон, объявляю тебя трусом! А если ты не трус, то докажи! Вызови меня на поединок!

– Зачем ему с тобой драться? – раздается рев со стороны преследователей. – Мы тебя и так убьем! Мы вас всех убьем! А бабу…

– Ярл твой – баба! – ору я. – Все знают, что он – баба! Весь хирд делает с ним то, что делают с женщиной! Ведь он – такой красавчик (тут я приврал, признаю, насчет красавчика), и толку от него больше никакого! А ты, горластый, что, его главный муж, да?

В ответ – злобная брань. Неконструктивная.

– Да всё так и есть! – ору я, с огорчением наблюдая, как сокращается расстояние между нами. – Ты и есть его муж, раз говоришь за него. Кто станет слушать женщину, когда рядом ее мужчина! Но раз уж ты – мужчина, так, может, захочешь со мной подраться?

– Да я тебя насмерть убью! – ревет мой собеседник. – Я из тебя кишки выпущу!

Но тут в разговор вклинивается голос позвонче:

– Я сам его убью! Сам! Не лезь в это дело, Кетильгрим! Он оскорбил меня, и он умрет! Эй, ты! Правь к отмели! Там я тебя прикончу!

Какие они предсказуемые, эти нореги.

Правильный хольмганг – это как раз и есть поединок на острове. Вернее, на островке размером в пятнадцать – двадцать квадратных метров. Желательно, заливаемый во время прилива. Ну чтобы процесс не затягивался.

Хотя по факту всё кончалось достаточно быстро. При равных противниках проигрывал тот, у кого первым заканчивались щиты, количество которых перед началом строго оговаривалось. Равно как и условия по замене оружия.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64