Княжество Семиречье (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Господа, мы почти победили, но надо доделать дело до конца. Ни один маг не должен уйти. До стоянки вражеского поезда около пяти верст, мы должны достичь его захватить в течение двадцати минут. Едем рассыпным строем, двумя цепями, дистанция между товарищами не менее пяти шагов.

К моему сожалению, на месте гибели магов были брошены три паланкина, а значит, для двух оставшихся носилок у британцев много сменных рук, то есть двигаться они будут очень быстро.

Я махнул рукой и нажал на педали, направив велосипед примерно к тому месту, где при прошлой нашей схватке за Рудный располагался вражеский поезд с подкреплением. В степи не пару километров не было видно никакого движения. Получив больно и обидно по носу, туземная кавалерия ушла подальше от линии железной дороги, понимая, что именно там можно вновь попасть под раздачу, а маги, очевидно, держали магические щиты, закрывая нас от своих паланкинов. Я поднял голову к небу — вражеских орлов –разведчиков в небе не было, очевидно маг –разведчик, разорвав связь со своими миньонами, тоже спешил к поезду для эвакуации, следовательно, можно было выпускать Гришу.

Черный ворон, услышав мой зов, выскользнул из открытого окна купейного вагона, в котором он путешествовал в относительном комфорте, скользнул над землей, постепенно набирая высоту.

Насколько я помню теорию, маскировочные щиты устанавливались либо только со стороны противника, либо с нескольких сторон. Маскировочная сфера, закрывающая мага еще и сверху, жрала слишком много маны и вряд ли была доступна, средней силы, магам, что подвизались в роли армейских офицеров в попе мира.

Через пять минут, Гриша, набравший высоту около пятисот шагов, перестал кружить над степью, а завис над одной точкой, широко расставив крылья.

— Стой, оружие на изготовку, стрелять «красной головкой»… — я остановился, встал на колено, уложив ствол винтовки на раму велосипеда, как на упор, провел воображаемую линию от парящего Гриши к земле, выровнял дыхание и дал команду на открытие огня.

Залп прозвучал ровно и дружно, после чего морок, что сливался с потоками горячего воздуха, исчез и нам открылся опрокинутый паланкин и убегающие в разные стороны носильщики. Гриша громогласно победно каркнул, заложил вираж…

Последний маг выдал себя сам, попытавшись сбить моего ворона-авианаводчика плазменным шаром, но оказалось, что даже огненные шары подвержены влиянию физических законов, а зенитка из мага-огневика вышла не очень. Огненный плевок взмыл вертикально вверх, но не достал до суетливо каркающего и бьющего крыльями Гриши, опал вниз, где и был развеян британцем, которого в этот момент и достал винтовочный залп. Наведенные помехи заколебались и исчезли, а я, забыв обо всем, бросился бежать к месту ранения моего последнего врага. Видимо град пуль прошёл чуть в стороне, и вражеский маг был всего лишь ранен. Человек в алом мундире выпал из паланкина, попытался сесть, начал делать какие-то манипуляции, но на него тут-же обрушился град выстрелов, не давая ему сосредоточиться и достойно ответить нам. Солдаты набегали со всех сторон, не прекращая стрельбы, а потом, долго и ожесточенно, кололи штыками то, что осталось от человеческого тела, настолько они боялись даже мертвого врага.

— Стоять. — я усилил свой голос, и командиры начали оттаскивать своих подчиненных от кусков мяса, перемешанных с обрывками красного мундира: — Успокоились? А теперь самое вкусное…

Я махнул в сторону стоящего на путях поезда, куда убегало несколько фигурок, из числа оставшихся в живых, носильщиков паланкинов.

— Быстро на велосипеды и вперед, на штурм поезда. Кто захватит паровоз — с меня награда. Стрелять только обычными патронами.

Сзади ко мне подошел, весь мокрый от пота вестовой, что тащил два велосипеда — мой и свой.

— Молодец, унтер –офицер Полянкин. — я перебросил ногу через раму своего «железного коня»: — Не сочти за службу, покопайся здесь, может чего интересного найдешь…И там, где паланкин валяется, еще один, такой-же…

Оставив своего доверенного человека мародёрить в вещах покойных офицеров, я нажал на педали, догоняя умчавшихся вперед подчиненных.

Я прекрасно понимаю, что пятёрка британских магов, до сегодняшнего дня, была непревзойденным чудо-оружием, и никто не ожидал, что их постигнет печальный конец, я понимаю, что жарко и хочется подремать в теньке, но мы, на минуточку, воюем, а оккупанты даже не потрудились выставить часовых и «Алярм!» начали кричать, когда мои стали бросать велосипеды в сотне шагов от поезда. Короткая перестрелка закончилась со счетом двенадцать — три, в пользу моей команды, и оставшиеся англичане, кто в военной форме, а кто в партикулярном платье, задрали вверх руки.

Хотелось встать на руки и походить или пуститься колесом, ведь таких матерых вражин завалили, практически без потерь, но еще оставался поселок Рудный, стонущий под пятой оккупанта, поэтому я дал команду грузить в поезд пленных и двигаться в сторону населенного пункта. В будку паровозика влез я сам, так как, считая, что надо уметь управлять любым местным транспортом, я взял несколько уроков паровозовождения у нашего машинист-шефа Данилова Велимира Изославовича, что, параллельно с тем, что каждый день водил свой состав, еще и готовил десяток ребятишек на помощников машиниста. Не скажу, что справлюсь со сложной ситуацией, но, с разведенным котлом тронуться с места я смогу, а также довести поезд по прямой на невысокой скорости, поэтому, вознеся молитву богам, мы двинулись в сторону Рудного.

Поселок Рудный. Территория ВКС.

Было обидно, что нас в рудном никто не ждал, вернее ждали, но не те, с кем я жаждал увидеться. Британцы с предателем Еремеем, в свои оптические приборы, видели наш бой с магами, поэтому, предпочли не дожидаться моего возвращения, а сняв с позиций пехотную роту туземных стрелков, ушли в степь. Попытка отправиться на паровозе была пресечена разрывом артиллерийской гранаты, прилетевшей в холма, а вот препятствовать пешей эвакуации команды не было, поэтому командир роты не произвел в сторону покидающих поселок оккупантов стрельбы не открывал. Я подумал, борясь с желанием устроить разнос подпоручику за отсутствие инициативы, но передумал, решив, что так даже лучше. Поселок мне достался целым, машина по сортировке породы тоже никто из строя не вывел, беглецы прихватили с собой только казну и воду, поэтому я махнул рукой и дал команду праздновать победу.

— Ваша светлость, а что с дикарями то делать?

— Какими дикарями?

Оказалось, что две сотни рабочих отказались идти в степь с белыми господами, по-прежнему располагались возле своих бараков, не обращая внимания на происходящую вокруг стрельбу.

— Ху из ин чардж? Ху из ин шеф? — несколько раз пришлось крикнуть мне, прежде чем из окружившей меня толпы, одинаково смуглых, худых людей, одетых в домотканые штаны, такие-же рубахи и деревянные башмаки вышли парочка «аксакалов», которых я пригласил в установленную тут-же палатку, угостил чаем с вареньем и начал переговоры.

На смеси русского, английского, тюркского языка, три человека с моей стороны и эта парочка, с морщинистыми лицами, как будто вырезанными из дерева, вели переговоры, зачастую используя даже рисунки. В общем договорились, что за пять имперских серебряных рублей в месяц и кормежку индийцы готовы работать по двенадцать часов в день, в течение двух месяцев, пока не полетят «белые мухи», после чего я обязался доставить работяг в поездом до британского анклава, до которого, как я понял, от Рудного около четырехсот вёрст, выдав им на дорогу еще по пять рублей на человека…

Потом я долго интересовался, активно изображая пантомиму, не согласятся ли уважаемые трудовые мигранты остаться с нами на зимний период, при условии, что я снабжу их теплыми одеждой, ночлегом и местом работы.

Переглянувшись, вожаки работяг заявили мне, что на указанных условиях они готовы остаться, но «транспортные» пять рублей придется выплатить независимо ни отчего.