Я снова огляделся, чтобы посмотреть, не подслушивает ли кто, и задал свой вопрос громким шепотом:
– У вас продается славянский шкаф? – И снова подмигнул.
– Какой шкаф, нехеец? Вы здоровы? – Он отступил на шаг и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Теперь его лицо выражало крайнюю степень удивления.
– Ответ неверный. Вы не Гронд, сударь! Назовитесь и скажите, где убиенный вами тайный стражник.
Тот отступил еще на шаг и спросил:
– Тебя, случаем, по голове в степи не били? Странный ты какой-то вернулся.
– Вернулся я нормальным, мастер, только кто-то постарался засунуть меня в тюрьму и вытащил оттуда после заключения контракта о зачислении меня в тайные стражники. Причем, замечу, без выплаты жалованья. Вот я и подумал, что такой добрый и уважаемый человек, как мастер Гронд, на такое не способен. Значит, его подменили наши враги. На мой взгляд, – продолжал я, – мастер производил впечатление человека, который пока еще дорожил своей жизнью. Поэтому я назвал пароль, который забыл мне дать мой куратор.
– И какой ответ? – спросил заинтересованно старик, внимательно выслушав мой монолог.
– Шкаф продан, осталась только никелированная кровать с тумбочкой, – назвал я пароль из фильма «Подвиг разведчика».
– Он тоже забыл мне об этом сказать, – не смутившись, ответил Гронд и повторил: – Шкаф продан, осталась только никелированная кровать с тумбочкой. Инцидент исчерпан?
Он посмотрел на меня. Я на него. Не так-то просто вывести мастера из равновесия.
– Нет, – ответил я.
– Ах, понимаю, господин студент, ваша лигирийская половина не может остаться без материального вознаграждения. Ведь так?
– Нет, не так, – парировал я грубые намеки на моего деда-купца. – Закон справедливости требует оплаты службы, меня так учили в нехейских горах.
– А вы что, уже служили? – Он сделал удивленное лицо.
– Не делайте вид, что вам неизвестны мои подвиги на службе его величеству. – Я был непреклонен.
– Даже подвиги! – всплеснул руками он.
– Что значит «даже»? – Я сделал оскорбленный вид. – Меня будут награждать на балу у его величества.
– Наглец! – покачал головой безопасник. – Ваша сохраненная жизнь и честь дворянина – это достаточная плата за подвиги? – Он иронично смотрел на меня, скрестив руки на груди.
– Ну если его величество обеднел, то я удовлетворюсь и этим, мастер. Вот, возьмите. – Я протянул ему свиток.
– Что это? – взяв его, спросил он и повертел с какой-то опаской во взгляде.
– Это отчет о моих подвигах на службе его величеству. Куратор просил написать и передать вам, мастер.
– Понятно. Почитаем. – Он засунул свиток в сумку. – Еще раз скажу, рад вашему возвращению, барон, идите отдыхайте. Набирайтесь сил.
Я вежливо откланялся и ушел. Чтобы не создавать ненужного ажиотажа у своих вассалов, под «скрытом» прошел аллеи и телепортировался к себе. Мое жилище было тщательно убрано, нигде ни пылинки. Кровать застелена свежим бельем, и я с удовольствием растянулся на чистых простынях. Все встречи я отложил на следующее утро.
Но на следующее утро я получил от Борта послание:
«Босс, беда! Исчезла Вирона».
Владимир Сухинин
Скорпион его величества
Как ночь рождает тьму,
И как огонь к теплу нас манит.
Смирись! Прими свою судьбу
И Скорпиона знак, что остро жалит.
Ария императора.
Лигирийский императорский театр
Пролог
Десять всадников на быках приблизились к лагерю свидетелей Худжгарха. Один из них поднял руку и остановился. Остальные, следуя команде, натянули поводья, сдерживая боевых лорхов, и тоже остановились. Поднявший руку внимательно всмотрелся. Перед ним был не воинский лагерь, а нагромождение фургонов, расставленных в полном беспорядке. Он скорее напоминал табор беженцев от войны. Не было обычных разъездов, которые должны были уйти на полдня от лагеря и вести разведку. Часовых на своих постах тоже не было, сам лагерь стал вдвое меньше, и было понятно, что часть орков покинули его. Лагерь свидетелей был запущен и представлял жалкое зрелище. Не воинский лагерь, а стойбище козлопасов, подумал Грыз. Более оскорбительного прозвища для воинов не существовало. Когда видели орка в плохом снаряжении и с оружием, которому он не уделял должного внимания, то его презрительно называли козлопасом. Коз пасли самые никудышные рабы, которым не доверяли ничего другого, они были вечно голодные, грязные и оборванные.
Было видно, что в середине лагеря собралась большая толпа и слушала очередного проповедника. Грыз помнил, как не так давно такие проповедники вещали от имени Худжгарха и смущали умы орков. Они появлялись толпами, как грибы после дождя, и пытались учить и вести за собой толпу. На тот момент последователи Худжгарха были как стадо лорхов, без вожака. Нечто подобное происходило и сейчас.
Грыз снова дал отмашку, и отряд шагом двинулся дальше. Орк брезгливо поморщился, когда увидел под ногами неубранный навоз от лорхов. «Неужели сюда собрались только самые недостойные?» – подумал он. Он пригляделся к бунчукам племен. Техколо, самарард, чивчаки и еще десяток таких же достойных уважения племен. Но грязь под ногами и спящие под повозками орки, безразличные ко всему, у Грыза вызывали протест. Он недоумевал, как за такой короткий срок воинский лагерь в походе – а именно таким он оставлял его – превратился в стоянку пастухов, обросшую нечистотами. Он ехал вдоль шатров, у которых и там и сям сидели орки и курили какую-то траву. Некоторые были неподвижны как статуи, уставившись пустыми глазами перед собой.
У первого встречного орка, который лениво шел мимо, не замечая приезжих, он спросил:
– Что делают эти воины? – Грыз пригнулся к луке седла и указал плетью на куривших.
Орк посмотрел на сидящих, следом так же лениво перевел взгляд на Грыза.
– Они познают истину, заблудший. – Тон и выражение лица орка не давали повода сомневаться, что он относится к Грызу и сопровождающим его воинам с презрением, что было само по себе странно. Грыза хорошо запомнили все последователи, его авторитет был непререкаемым, а отсутствовал он всего ничего.
– Ты меня знаешь? – на всякий случай спросил он орка. Может, он из новых и не видел предводителя последователей Худжгарха.
– Ты Грыз заблудший, – усмехнулся все так же с ленцой орк. – Чего тебе надо?
– А где Шаргныз, которого я оставлял за себя? – спросил Грыз.
Орк зло посмотрел на своего бывшего предводителя.
– Этот неверный убит, – ответил он и, презрительно сплюнув под копыта его лорха, пошел дальше.
– Неверный? – удивленно повторил Грыз и приказал: – Быть готовыми к нападению! Странные дела творятся нынче здесь. Поехали, послушаем этого проповедника. – И он ударом пяток подстегнул быка.
Толпа стояла плотно и благоговейно слушала, как вещал с телеги невысокий худощавый орк. Телегу окружил десяток воинов, которые не подпускали толпу близко к говорившему. Орк хорошо поставленным голосом просвещал слушателей:
– И увидел тот, имя которому Отец наш, что орки ослабли духом, стали мягкие, как души женщин, и вознегодовал. Послал он Меч свой карающий для вразумления детей своих. Чтобы кровью укрепить сердца их, чтобы телами братьев своих выстелили они дорогу храбрости и мужества к сердцам верных. Как имя этому Мечу? – заорал проповедник и приложил руку к уху.
Толпа разноголосо прокричала:
– Худжга-арх!
– Не слышу! – повторил проповедник, и толпа уже сплоченнее и громче заорала:
– Худжга-арх!
– Кто он? – так же громко прокричал, вопрошая, проповедник.
Грыз оглядел собравшихся, их глаза горели фанатичным огнем, и они, по всему было видно, верили тому, что говорил худой орк, стоявший на телеге.
