Изъян (СИ) - Инк Анна

- Меня тошнит от одной мысли о тех сценах, которые я могу там увидеть, - бормочу я.

Инг только хмыкает.

Мужчины и женщины, в разной одежде, подсвеченной светом ручных фонариков, толпятся у здания. Именно по одежде я понимаю, что там есть и цэрперы, и вЫселы. Там есть ещё зоповцы, помимо того, который шёл за нами. В том числе мужчина и женщина, сопровождающие нас.

- Эй, вы, двое! Куда без нас собрались?! – кричит нам женщина.

- Было же сказано оставаться в Сталкере! – вторит ей мужчина.

Они догоняют нас. За спиной зоповца рюкзак, которого прежде не было, и слышно, как в нём постукивают стеклянные бутылки. Инг был прав на сто процентов.

- Мы сделаем на вас жалобу, - от дыхания зоповца пахнет сладким вином. – Вы не имели права заходить в поселение без нашего сопровождения.

- Делайте, - пожимает Инг плечами. - Я уже отправил сообщение моей начальнице о том, что наше сопровождение на выезде нарушило ОП.

- Чего-чего?

- Статья 2 ОП «Стандард», - поясняет Инг, - нерациональное использование ресурсов. Вы потратили наше время. И вон ещё у вас там позвенькивает, - он заглядывает за плечо зоповца. - Статья 4. Думаете, вас не направят на освидетельствование?

«Зачем он всё время нарывается?» - мой внутренний голос с грустью оглядывает худосочную фигуру Инга.

- Он ничего не мог отправить, у них здесь эргосумы не ловят сеть, - ухмыляется женщина из ЗОПа. – Вам нужны вЫселы? Там, через два квартала, есть дворик, где всегда вечером местные собираются. Идите вперёд.

Мы проходим несколько десятков метров. За углом очередного дома я вижу площадку с лавкой, и рядом с ней стоит человек. Он то нагибается, то разгибается, что-то выкладывает на лавку и перемещает по ней. Когда стена дома перестаёт загораживать обзор, я различаю ещё людей. Кажется, все мужчины. Семеро: четверо стоят, двое сидят, плюс тот у лавки. Я оборачиваюсь и вижу, что зоповцы, которые должны нас охранять, опять отстали, остались почти на том же месте, где мы их встретили. Они разговаривают с двумя из своих коллег, которые неизвестно откуда взялись, и даже не посматривают в нашу сторону. Я замедляю шаг.

- Давайте я поговорю, - Инг обгоняет меня.

- Нет! Я сама, - и уверенно приближаюсь к людям, которые замолкли и уставились на нас.

Я останавливаюсь в пятнадцати метрах от объекта. Я не рискую подойти ближе – мне кажется, я уже отсюда ощущаю запах лекарств от этих людей. Я уверена, на моём лице сейчас любой, даже самый невнимательный собеседник, прочтёт отвращение, и страх.

- Вам что-нибудь известно про Аркадию?! Она хотела обучать ваших детей в Городе! Приезжала сюда весной! - кричу я и внимательно рассматриваю каждого во дворике. Они переглядываются, снова смотрят на меня. - Программа адаптации для вЫселов! - продолжаю я.

Раздаются смешки. Люди отворачиваются от меня и продолжают говорить, как ни в чём не бывало. Я так и знала. Грубые неотёсанные вЫселы. Мне неприятно даже от того, что они говорят на одном со мной языке.

- Эй! Я к вам обращаюсь! – снова пытаюсь я. В ответ абсолютное игнорирование. – Эй!

- Не мешайте, женщина. Идите своей дорогой, - говорит один из них.

- Я вам вопрос задала, - настаиваю я. – Неужели так сложно ответить «да» или «нет»?

- Нет, - хмыкает один из них.

- Да, - смеётся другой.

Инг невозмутимо проходит мимо меня. Он переступает через переломанный бордюр, отделяющий площадку от дороги, и каждый его шаг ближе к ним заставляет моё сердце биться всё чаще. Он подходит к мужчине, который возится с бумажками на лавке. С заинтересованным видом что-то спрашивает, сам наклоняется над бумагами. Он садится на корточки, бросает быстрый взгляд через моё плечо, достаёт из кармана ручку и что-то подрисовывает на бумагах. Я с ужасом оборачиваюсь на зоповцев. Те стоят, как и прежде, в пятидесяти метрах от нас, ни больше, ни меньше, и не обращают никакого внимания на происходящее. Они что-то обсуждают между собой так увлечённо, что если нас здесь начнут убивать, они вряд ли заметят.

Что происходит? Я возвращаю взгляд на вЫселов. Инг их заинтересовал? Часть группки у другой лавки переместилась к нему. Он разговаривает с ними очень тихо и спокойно, и они отвечают ему так же. Инг улыбается, смеётся, громко говорит: «Это же очень просто, если знать…», и я снова не разбираю его слов. Мужчины уже все столпились вокруг Инга, нависли над бумагами. Они все, и Инг тоже, сейчас похожи на стаю воронов, деловитых и одинаковых. Он ничем не отличается от них. Он одет так же, как они, его голос звучит увереннее, чем когда-либо. Свой среди своих. Сын академика ничем не отличается от маргиналов. И у него есть деревянная дощечка, точно таких же размеров, с выжженным узором, как тот кулон, который был на теле Виты, когда её нашли мёртвой у водонапорной башни.

Он, конечно, обманул меня – не может быть, чтобы он рос в Академии. Какова вероятность, что Инг – найдёныш? Обычно вЫселы оставляют в виноградниках только дочерей. Я ни разу не слышала, чтобы они бросали сыновей.

«Не слышала, зато видела. Мальчика в виноградниках, помнишь?»

- Спасибо! – говорит Инг и идёт ко мне.

- Тебе спасибо. Умник, - хмыкает один из вЫселов.

- Аркадия расспрашивала их о мальчиках, - шепчет Инг.

- Что?!

- Она ездила сюда несколько раз без сопровождения. И была в местной школе. Но она выбирала не девочек, а мальчиков.

- Я ничего не понимаю. Она что, хотела создать в Городе дорабочее учреждение для особей второго пола?

- Будущие аполло. Мужчины здесь, по сравнению с горожанами, абсолютно здоровы.

- Бред!

- Да не кричи ты так.

- Бред. Жители поселения употребляют алкоголь, ведут промискуитетный образ жизни, у них проблемы с гигиеной и питанием, с медицинским обслуживанием. А про психическое состояние я вообще молчу.

- Всё ясно. Ты судишь о жителях поселения по тем видео, которые снимает «Око».

- Неправда. Я не смотрю эти передачи.

- Как тебе пришло в голову так начать с ними разговор? Ни здравствуйте, ни пожалуйста. Ты с коллегами тоже так общаешься?

- Да, - пожимаю я плечами. – Я всегда говорю только по делу.

- Они – живые люди. И твои рассуждения об их маргинальности неправомерны.

- А твои упрёки ничем не аргументированы.

- Мужчины из поселения станут отличными донорами. Они родились и выросли на природе, дыша чистым кислородом. Продукты питания им привозят с экоферм, и ничем эти продукты не обрабатывают, тогда как мы вынуждены питаться одной химией. Оборудование для больницы им поставляют из Города – тоже в обмен за те передачи, в которых они принимают участие. А самое главное – психосоматика. Они здоровы, потому что женщины не делают из них психологических кастратов.

- Отлично. Всё равно никто не пропустит такой закон.

- А кто тебе сказал, что это официально? Развитие инфраструктуры с целью транзакции девочек из поселения в Город и обратно, а также уплотнение контактов с вЫселами на этой почве – всё это отличное прикрытие. Представь, насколько удобно и легко будет тогда незаметно перемещать в Город новых производителей отборного ген.мата. Выдавать одних за других.

- Сами вЫселы не пойдут на это. Они ценят мужчин больше, чем женщин.

- Если девочки станут приносить поселению больше дохода, всё перевернётся. Мальчики и здесь станут не нужны. Вряд ли её идея понравилась бы Альфе.

Я вспоминаю мальчиков из Анатомического бутика. Альбина сказала, что приехала посмотреть, как реагируют на новую партию. Это были не цэрперы.

- А может и понравилась бы, - протягиваю я. – Цэрперам второго пола – категорически нет. Для них это была бы убийственная конкуренция. А вот Джулия могла и одобрить.

- Почему?

- У нас…в Городе серьёзные проблемы с генетическим материалом. Полноценных доноров осталось очень мало. У Зозо рождаются только девочки, потому что женщины из элиты используют метод «дети в пробирке». Это значит, что материал хороших доноров уходит только на воспроизводство женского пола. Дети от цэрпер и доноров подешевле получаются не очень хорошего качества.