Лабиринты памяти - Робер Кристина

Ника закатила глаза, и Ада рассмеялась, скрывшись в ванной.

– А что в коробке? – крикнула она.

– Не твое де-е-ело-о, – пропела Ника, присаживаясь на кровать и осматривая посылку: на упаковке отсутствовали какие-либо опознавательные знаки.

– Ты такая душка, – хихикнула Ада и захлопнула дверь.

Ника аккуратно разорвала упаковку, обнажая яркую красную коробку. Сняв крышку, она обнаружила лист плотной дорогой бумаги поверх тончайшей обертки, скрывавшей содержимое посылки.

«Ника,

новогодний бал не за горами, и мы с твоим отцом ожидаем ответа на приглашение. Будем признательны, если ты согласишься прибыть к нам и сообщишь об этом во время ближайшей поездки в город.

С уважением,

Михаил Кравский»

Поставив коробку на пол и развернувшись спиной к двери, Ника осмотрела содержимое. Это было платье: длинное, легкое, струящееся, насыщенного черного цвета, расшитое ненавязчивыми искрящимися нитями. Поверх него лежала кованая маска в тон на атласных лентах.

Ника задумчиво покрутила маску в руках. Она не хотела ехать в Огненную землю, не желала встречаться с отцом, да и вообще планировала как можно дальше держаться от того мира. Но как еще выяснить правду о самозванке Тейлор и загадочной Джей Фо?

Ника отворила дверь в ванную комнату и, как только Мари зашла внутрь, поспешила щелкнуть замком. Девчонки еще спали, и им не стоило ни видеть, ни слышать того, что она собиралась показать Маркел.

– Можешь объяснить, в чем дело? – Мари в недоумении уставилась на нее, выставив вперед телефон со светящимся сообщением: «Жду в ванной. У меня беда».

Ника прижимала футболку к оголенной груди и нервно кусала губы, спешно обдумывая, с чего начать.

– Слушай, извини, что это происходит в твой день рождения и что я снова с темой, о которой ты не хочешь говорить…

Удивление в глазах Мари вмиг улетучилось. Она нахмурилась и, скрестив руки на груди, оперлась на дверной косяк.

– Короче, мне нужна твоя помощь, – выдохнула Ника и повернулась к ней спиной.

– Ох ты… – послышался ошарашенный вздох. – Господи… что это…

Лопатки и плечи Ники были усеяны безобразными шрамами разных размеров. Некоторые из них уже побелели, другие выглядели вполне свежими: края кожи частично срослись, но из незаживших мест сочилась кровь. Зрелище было не для слабонервных.

– Они настоящие? – тихо спросила Мари, подходя ближе. Она дотронулась до зажившего участка кожи, как будто проверяла ее на подлинность.

– Нет, блядь, готовлюсь к Хеллоуину, – процедила Ника сквозь зубы.

– Извини, – выдохнула Мари, отдернув руку.

– Понимаю, ты в шоке, это мерзко. Я не знаю, почему они кровоточат, и разбираться сейчас не хочу. Ты бы не могла просто смыть кровь и заклеить все это?

– Я… да… конечно… – растерянно произнесла Мари и бросилась к ящику под раковиной.

Ника закрыла глаза и опустилась на колени. Ей было больно, и она никак не могла понять, почему раны не заживают, как обычно. Эти шрамы редко давали о себе знать, и в последний раз это случилось как раз в ночь, когда Джейсон принес ей список.

– Ты когда-нибудь слышала о вещих снах? – спросила Ника, чтобы хоть как-то отвлечься от жуткого жжения в спине. Ощущения были такие, будто ее резали ножом без наркоза.

– Определенно, но сама таких не видела никогда, – быстро ответила Мари. Ника заглянула через плечо: вытащив из аптечки пластыри, бинты, йод и антисептические салфетки, Мари разложила все на коврике. Затем смочила кусок марлевой ткани водой из-под крана.

– Мне сегодня снился сон. – Мари приложила марлю к одной из ран, и Ника стиснула зубы. – Как будто я была каким-то животным… Все виделось размытым, но животное было таким грязным и тощим. И я в его теле бежала ночью, а с неба сыпались осколки, похожие на такие гигантские сосульки…

– Думаешь, это связано?

Ника коротко пожала плечами. От боли ей хотелось скулить, и она едва сдерживалась – лишь бы Мари не испугалась.

Они замолчали. Мари старательно очищала раны от крови, и несколько раз Ника чувствовала прикосновение ее холодных трясущихся рук.

– А я вчера вечером звонила родителям Дэвиса. Просто хотела узнать, как дела… ну, знаешь, жест доброй воли… Антисептик – потерпи, будет немного жечь.

– Угу, – глухо отозвалась Ника. Наклонив голову, она крепко зажмурилась.

– Два дня назад умер мистер Джордан, – вздохнула Мари, осторожно касаясь салфеткой израненной кожи.

Ника со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Извини-извини. – Мари резко отдернула руку.

– Ерунда, давай закончим побыстрее, – процедила Ника. – Как умер?

– Инфаркт. Миссис Джордан сказала, что после похорон он снова начал пить… не мог справиться, ну ты понимаешь… Не представляю, как она одна теперь. Дэвис говорил, что, кроме родителей, у него не было родственников вообще.

Ника кусала щеку изнутри. С каждым новым движением Мари боль уменьшалась, и она смогла выпрямить спину. Мари быстро закончила с антисептиком и взялась за йод.

– Джорданы дружили с семьей Тейлор, – сказала Ника.

– С кем?

– Ну, с родителями Дженни Тейлор.

– А кто это?

Ника резко обернулась: Мари как ни в чем не бывало закрутила флакончик с йодом и взялась за пластыри.

– Сиди ровно, а то к обеду все отклеится, – сказала она.

Ника вернулась в исходное положение и нахмурилась. Непохоже, чтобы Мари притворялась.

– Дженни – это же подруга детства Дэвиса, она…

– Мы как-то не говорили о его жизни до школы, – прервала ее Мари. – Я всё.

Ника машинально закинула руку за плечо и проверила работу на ощупь, затем натянула футболку и развернулась на коленях.

– Дэвис только сказал, что не гордится своими делами, и я тактично молчала. – Мари скованно улыбнулась, и ее взгляд потух.

В недоумении Ника следила за тем, как Мари убирает остатки пластырей и салфеток в аптечку. Что за бред? Кто-то в образе Дженни Тейлор учился здесь, с ней все говорили, ее все видели. И пусть она не была настоящей Дженни, но была же!

Кто-то яростно забарабанил в дверь.

– Кто там такой умный? Открывай! Я писать хочу! – послышались возмущенные возгласы Барбары.

– Одну минуту, – отозвалась Мари, спешно засовывая аптечку обратно в ящик под раковиной. Затем она собрала грязные салфетки и прочий мусор в отдельный пакет и, крепко завязав, отправила в урну. Один кусок использованной марли Мари зачем-то протянула Нике.

– Сегодня в семь собираемся в комнате мальчиков на наш день рождения. Приходи. Только накинь поверх футболки что-то еще, а то пластыри просвечивают. – Мари вдруг бросила многозначительный взгляд на марлю. – И я не хочу знать, что это.

Ничего не понимая, Ника развернула сверточек, и ее челюсть медленно поползла вниз: к подсохшим пятнам крови было примешано что-то, очень сильно напоминающее мокрые куски черной шерсти.

– Может, ты выйдешь, наконец? – раздался недовольный голос Барбары.

Ника встрепенулась и спешно сунула марлю в карман пижамных брюк. Закатив глаза, Барбара демонстративно шагнула в сторону, пропуская ее в комнату, и тут же захлопнула дверь.

– Что за шушуканья с утра пораньше? – сонно произнесла Ада. Она потянулась на кровати и игриво отбросила одеяло к ногам.

– Ты же заняла единственного красавчика в школе, вот мы и обсуждали, – буркнула Ника, направляясь к своей кровати. На ходу она стащила с волос резинку – и они гладкой волной упали на плечи.

Стейси все еще спала, накрывшись с головой, а Мари уже не было в комнате.

– Считаешь его красивым? – Ада села на кровати. Ее голос звучал беззаботно.

Однако Ника уловила нотки раздражения. Она повернулась к Блодвинг и заставила себя улыбнуться.

– Сердце замирает, когда он смотрит на меня своими наглыми зелеными глазищами, – с придыханием сказала Ника и схватила себя за горло – так же, как он схватил ее тогда на крыше. – И его сильные руки… так и представляю… – Она запнулась, краем глаза заметив, как Стейси высунула голову из-под одеяла и с открытым ртом слушала ее. – Но что мне рассказывать, ты же все знаешь.