Метка - Бродвей Элис

– Разрешите представить – Том Пейдж, представитель правительства города Ривертон, где Джоэл Флинт провёл юные годы. – Минноу отходит в сторону, освобождая вновь прибывшему место рядом с весами.

Мама в ужасе всхлипывает, глядя на сцену широко открытыми глазами.

Мистер Пейдж разворачивает лист бумаги и громко начинает читать:

– Мистер Минноу обратился ко мне после проверки книги Джоэла Флинта, в ходе которой были обнаружены дополнительные шрамы, а также установлена вероятность наличия исправленных знаков. Джоэл Флинт, или человек, называвший себя этим именем, в прошлом являлся жителем Ривертона. В связи с этим к официальным лицам города Ривертона обратились с просьбой найти в архивах дополнительную информацию о данном жителе города. Мы искали тщательно, искали долго и нашли всё необходимое. – Выступающий оглядывается на Минноу, который слушает скрестив руки на груди. Тот утвердительно кивает.

– Согласно найденным документам мужчина, чьё описание совпадает с описанием Джоэла Флинта, носил имя Джо Эллиот и был замечен в связях с… – Тут оратор морщится, но продолжает: – С пустыми. А точнее, предоставил убежище одному из пустых. Я сглатываю ком в горле, не решаясь оглянуться, страшась увидеть любимые лица застывшими от ужаса.

– Пустого поймали за кражу имущества и приговорили к наказанию. Однако Флинт помог осуждённому скрыться. – По залу проносится шёпот, кажется, что и огонь пылает всё жарче. – Документы свидетельствуют, что Флинта арестовали и отметили знаком ворона, который, как известно, означает знак Забвения.

Впиваясь мне в ладонь липкими холодными пальцами, мама в отчаянии шепчет:

– Нет! Нет! Нет! В зале слышны разговоры, крики, кто-то всхлипывает… И снова раздаётся стук судейского молотка.

– Дальнейшее исследование архивов показало, что Флинт долгое время действовал в преступном сговоре с пустыми. Затем он покинул Ривертон и, согласно полученной нами информации, отправился жить к пустым, где и… женился на одной из их женщин. – Пейдж с отвращением выплёвывает слова. – Согласно неподтверждённым слухам, Флинт стал отцом ребёнка пустой женщины, а после смерти жены, скончавшейся вскоре после родов, изменил имя и принёс ребёнка-полукровку в Сейнтстоун. Принёс жить среди нас. – Пейдж смотрит прямо на меня. Все в зале смотрят на меня. – Сделать одной из нас.

Пустая!

Но это невозможно! Неправда! Только не мой папа. Он не мог…

Мама молчит, закрыв глаза. Мне хочется встряхнуть её, заставить встать и ответить им всем.

Скажи, что это неправда, скажи, что я твоя дочь! Скажи, что папа был не таким!

Верити очень серьёзно смотрит на меня – конечно, кто я теперь такая? Но тут подруга встаёт и уверенными шагами подходит к Минноу. Он наклоняет голову, пригибается, чтобы расслышать, что она говорит, потому что в зале бушует настоящий ураган. Саймон и Джулия, вскочив с мест, с неприкрытым страхом смотрят на Верити. В конце концов Минноу выпрямляется и слегка пожимает плечами, видимо соглашаясь со словами Верити. Обернувшись к залу, он поднимает руку, пытаясь успокоить собравшихся, и, когда все усаживаются на места, снова берёт слово.

– Мисс Коль напомнила мне, что на данной церемонии мы хоть и можем огласить дополнительные факты – архивные записи и прочую информацию, все они должны иметь непосредственное отношение к книге. Итак, чтобы продолжить в том же ключе, мне необходимы доказательства. Утерянные доказательства – знак Забвения, который столь явно отсутствует в книге мистера Флинта. – Он бросает взгляд на Верити, которая спокойно смотрит на него в ответ. – Конечно, у меня нет ни малейшего желания обвинить кого-либо ложно. – Минноу ведёт себя так уверенно и спокойно, что мне хочется выть от ужаса. – А без данного знака, как совершенно справедливо заметила мисс Коль, у нас нет весомых доказательств преступлений мистера Флинта.

Я с благодарностью смотрю на Верити. Мне хочется броситься к ней и обнять покрепче. Перевожу взгляд туда, где сидел Оскар, но его больше нет на месте. Сжимая что-то в руке, он медленно направляется к помосту.

– Благодарю вас, мистер Дрю, – вежливо произносит Минноу. – Мне кажется, вы располагаете тем, что мы искали. Огонь пылает всё жарче, и силуэт Оскара размывается. Юноша что-то говорит судье, тот кивает в ответ, потом протягивает руку и кладёт что-то на весы, поверх папиной книги. Я знаю, что он туда добавил. Баланс нарушен: чаша весов с книгой опускается всё ниже и ниже. Все мои надежды разбиваются о кусочек кожи и татуировку, которые при свидетелях доказывают, что я плохо знала собственного отца. Обернувшись в мою сторону, Минноу громко произносит:

– Леора Флинт, я требую ответа. Принадлежит ли этот лоскут кожи вашему отцу? – Глаза Минноу впиваются в мои. – Узнаёте ли вы этот знак?

Я чувствую жар пламени, слышу треск поленьев. Огонь слепит, дым ест глаза. Под рёв пламени я вспоминаю, каким был мой папа. Вот он среди обрядчиков, потом учит меня рисовать, шутит за ужином, целует маму, лежит на диване с разбитой головой, папа умирает, папа под покрывалом бальзамировщиков.

Я открываю рот, чтобы ответить, но голос меня не слушается. Утирая вспотевший лоб, устремляю взгляд на книгу на весах. Откашливаюсь, силясь заговорить.

Кто такой Джоэл Флинт? Мой отец – покровитель пустых. Предатель. Женился на пустой и скрывал правду каждый день жизни в Сейнтстоуне.

Джо Эллиот. Джоэл Флинт.

Джоэл Флинт – забытый.

Отец Леоры Флинт, пустой.

Внутри у меня всё сжимается в тугой узел отвращения и ненависти, и я выношу приговор. Глядя прямо в глаза Минноу под взглядами целого зала, я громко и отчётливо произношу:

– Сожгите его!

Отчаянно кричит мама, вырывая руку из моей. Минноу кивает и направляется к очагу. Со всей силой, которую он черпает в ненависти к моему отцу, Джек Минноу швыряет его книгу в пламя. Страницы сворачиваются, чернеют. Я смотрю, как горит мой отец.

Я стою среди криков и толчеи и вбираю в себя отсветы свершившегося правосудия. Купаюсь в тёплых бликах огненного возмездия. Никогда не думала, что буду чувствовать себя вот так. Люди осуждают меня, кто-то пытается вытащить книгу из огня, но его отталкивают. Кто-то громко зовёт меня по имени. Солнечные лучи проникают сквозь радужные стёкла в крыше, заливая весь зал алым светом.

Мне остаётся только стоять на месте. Как я ненавижу всё это!

А больше всех я ненавижу своего отца!

Глава тридцать девятая

Чудом выбравшись из этого кошмара, я мчусь домой. Торопливо собираю сумку, хватая всё, что попадётся под руку. Здесь я не останусь. Никак не могу придумать, куда бы пойти, в голову ничего не приходит. Может быть, мне никто и не нужен. Лучше всего – не любить никого и никогда, чтобы тебя не предали. Я не стану раскрывать своё сердце каждому встречному. Нет уж! Сердце надо хранить за семью печатями. Отдав сердце однажды, назад не получишь.

Хватаю пальто, но тут входная дверь распахивается.

– Что ты натворила! Ведь ты могла его спасти! Одно твоё слово – и он был бы спасён! Как ты могла?!

Мама кричит, надвигаясь на меня, словно готовая убить в жестокой схватке. Её волосы растрёпаны, глаза покраснели от слёз.

Саймон удерживает маму, пытается успокоить. Они все пришли, пришли разорвать меня на части, сказать, как жутко я поступила. Одно моё слово разрушило все планы. Наверное, мне должно быть стыдно или хотя бы грустно их слушать. Но я не могу плакать. И кричать не могу. Я больше ничего не чувствую.

– Ты всё знала, ведь так? – свистящим шёпотом выпаливаю я в заплаканное мамино лицо. – Ты всё подстроила, заставляла делать так, как тебе было надо. Кто ты такая? Ты мне всю жизнь лгала! Ты виновна в его гибели – не я. Вы оба виновны – и ты, и он!

Закинув сумку на плечо, я иду к двери, но Саймон хватает меня за руку:

– Леора, подожди. Ты горько пожалеешь о сказанном, когда узнаешь, как всё было на самом деле. Извинись перед матерью!