Падение Валькирии (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans"

Валькирия ещё постояла немного, не обращая внимания на лёгкое покачивание пола. Негатив улыбнулся, отмечая, как девушка поддерживает себя в горизонтальном положении своей силой, вероятно, делая это совершенно неосознанно.

— Оставим пока это, надо переговорить с Хёртом, — решила Элис.

После чего повернулась к герметичной двери, что вела в отсек с заключёнными.

— Что ты собираешься делать? — напрягся Негатив.

— Хотела поговорить с парнем. Не думаю, что у меня будет ещё возможность сделать это без свидетелей, — после чего кивнула на Бена. — Маякни мне, если он проснётся.

Негатив не понял.

— И как я это сделаю незаметно от него?

Валькирия повернулась к Негативу.

— Просто сосредоточься и подумай обо мне, я замечу.

Сначала немного удивившись, Чарльз сразу улыбнулся.

— Вот так?

Валькирия закатила глаза, сложив руки в замок на груди.

— Можно и так. Только не забывай, что я тоже своей силой могу всякое вытворять.

Сидевший расслабленно Негатив резко дёрнулся, плотно сведя ноги и выпрямившись.

— Понял! Осознал! Виноват! Был неправ!

Удовлетворившись ответом, Валькирия подошла к двери. Она всё так же держала руки в замке, дверь сама беззвучно открылась, пропуская её внутрь, после чего закрылась с тихим шипением.

Валькирия направилась к камере, в которой сидел Доппельгангер. Повернулась в сторону второй камеры, где спала Бестия.

— Она крепко спит, — сообщил парень. — Она вообще много спит в свободное время. Как-то связано с её силой, — пояснил он.

— А ты нет?

Доппельгангер отрицательно покачал головой.

— Нет. Если я засыпаю, то перехожу в… Это… Как его? Гибернацию. Неаппетитное зрелище. Ты, наверняка, видела.

Доппельгангер сидел на узкой койке, расположившись настолько удобно, насколько это было возможно. Он улыбался, глядя на Элис.

— И сколько ты можешь не спать?

Он пожал плечами.

— Самое большое — семь месяцев. Но какого-то дискомфорта я не чувствовал, так что, думаю, ограничений нет. Но я голодный. Всегда. Тоже как-то связано с силой, но вообще пища мне тоже не нужна.

Валькирия промолчала, и Доппельгангер улыбнулся шире.

— Мы оба знаем, зачем ты здесь. У тебя есть вопросы. Не стесняйся, спрашивай, я отвечу. Соврать тебе я всё равно не смогу.

— Просто так ответишь? — выразила сомнения Элис.

— Да, — кивнул парень. — У меня есть на то причины.

Выдержав паузу, Валькирия спросила:

— Почему ты не пришёл в MCS?

Доппельгангер кивнул.

— Я ожидал этот вопрос. Видишь ли, моя инициация прошла вместе с вашей. Может, даже раньше, не берусь утверждать точно. И из природы моей силы можно догадаться, что вместе с инициацией я потерял свою внешность. Поверь, это был незабываемый, в плохом смысле, опыт.

Улыбка парня стала грустной.

— Мы плыли на корабле, большое почти семейное путешествие. Мы, это отец, сестра и я. Сестра победила в олимпиаде, ей дали три билета. Мама терпеть не могла корабли, поэтому таким составом. А потом на нас напали пираты. В какой-то момент я осознал себя в облике пирата, что минуту назад насиловал мою сестру. Ты, я думаю, можешь представить, каково это, когда не можешь отделить свои мысли и память от мыслей и памяти другого человека.

Взгляд Доппельгангера упёрся в Элис. И девушка кивнула.

— Да, знакомо.

Парень отвёл взгляд.

— Я смотрел в зеркало и видел в отражении чернокожего парня. Думал, что я и есть он, просто что-то случилось и у меня откуда-то воспоминания пацана. Тот ещё диссонанс.

— Сколько тебе было во время инициации?

— Тринадцать, — признался Доппельгангер. — И на тот момент о металюдях, о вас я не знал. Может быть, ваши инициации уже произошли, но информация ещё не просочилась.

— Мы какое-то время провели взаперти, пока до нас не добрался Хёрт.

Доппельгангер кивнул.

— Понимаю. В общем, я вполне сносно изображал пирата почти неделю. А затем случилось… Избегая подробностей, там был сюжет для триллера или фильма ужасов категории «B», много крови и бессмысленных смертей. Я узнал, что любую кровавую баню с помощью ведра перекиси водорода можно превратить в пенную вечеринку. И, наконец, осознал, что являюсь как раз тем пацаном.

Парень вздохнул.

— Кое-как добрался до штатов, попытался податься домой. Ну, попал. Только в тот момент я носил личность сорокалетнего мужчины, просидевшего в баре больше, чем мне было лет. Когда дверь открыла моя мать и я попытался её обнять, выскочил её брат, мой дядя, и избил меня. В процессе я применил силу.

Доппельгангер развёл руками.

— В общем, когда увидел по телеку выступление Хёрта, у меня на руках было столько трупов и крови, что я побоялся к вам обращаться. Я смотрел в зеркало и думал о том, как работает моя сила. Пытался представить, как бы я отреагировал на такого чувака, сядь он рядом в баре.

Валькирия скептически приподняла бровь, и Доппельгангер криво усмехнулся, кивнув.

— Да, сейчас-то я понимаю, что стоило идти к вам. Уверен, Хёрт спросил бы только, было у меня желание убивать или нет. Учитывая, что убивать я никого не хотел, вы бы мне слова не сказали, наоборот, пожалели бы. Но это я намного позже осознал, когда уже был порядочно повязан кровью. Так что задним умом мы все сильны. А в тот момент я был напуган, подавлен, совершенно опустошён.

— И тебя нашли ребята из спецслужб? — спросила Элис.

Парень отрицательно покачал головой.

— Нет. Не сразу, во всяком случае. Два года я, типа, прятался. Жил на дне, среди всяких отбросов. Видишь ли, моя сила играет со мной злую шутку. Я получаю память жертвы. Но не опыт и не навыки. Даже память воспринимается… — Доппельгангер задумался, подбирая слово. — Чужой. Мне нужно время, чтобы её осознать и воспринять. Поэтому, хоть и прошло восемь лет, я бы не сказал, что чувствую себя на двадцать лет. Скорее уже на пятнадцать. Поэтому я тебе всё рассказываю.

Доппельгангер поднялся и подошёл к решётке, облокотившись на толстые прутья.

— Меня Джон зовут. И я пипец, как устал изображать взрослого.

Валькирия смотрела ему в глаза, считывая из памяти образы. Джон не врал. Каждое слово отзывалось образом-воспоминанием, подтверждающим всё сказанное.

— Федералы, которые меня всё же нашли, хотели к вам везти, но там старший что-то мутное задумал. В общем, кончилось тем, что всех несогласных пустили в расход, а меня познакомили с Блэком, — Доппельгангер скривился. — Я когда о себе рассказывал, этот ушлёпок ещё прокомментировал, типа: «и у тебя изнасилование, как банально». Да, как жаль, что инициация не приходит от просмотра фильмов для взрослых или игры в долбаный крикет.

Парень вернулся на койку и лёг, уставившись в потолок.

— Но меня довольно быстро повязали. Да и привык я уже к тому времени убивать. Перестал воспринимать смерть чем-то неправильным. Намного позже познакомили с Бестией и Зеро. Сила Зеро мою не блокировала, к слову. Сейчас уже не важно, просто довожу информацию. А ещё я в девчонку влюбился, из молодых агентов. А она, узнав о моей силе, начала бояться моего прикосновения. Понимаешь?

Джон закрыл глаза.

— Я навсегда один. Как прокажённый. Даже хуже. И потому я рад, что всё закончилось. Правда, всё ещё уверен, что вы меня просто казните. Есть ведь, за что. Но смерть — это не так уж и плохо.

— Почему ты не ушёл от Блэка? Пусть не к нам, но он не мог тебя удержать. Никто бы не смог.

— Куда? — спросил Джон. — Спрятаться среди людей, взяв чью-нибудь личность и приглушив силы? Я боюсь потерять себя. Начать вести себя, как человек, чью личность забрал, и забыть, кто я на самом деле. Я попробовал, мне не понравилось, два месяца продержался, а затем сорвался. Отправился в трущобы и устроил бойню среди каких-то наркобарыг. Само собой, по окончании обнаружил на себе новую внешность.

Парень повернулся к Элис.

— В другие группы? Так здесь, в штатах, только вы и отступники Негатива. А что мне предложить Негатив? Правильно — подавить способности. А почему я не хочу — смотри выше. А искать своё место в другой стране… Уверен, там всё то же самое. Каким бы мудаком ни был Блэк, я сдружился с Зеро, насколько это возможно.