Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон - Лю Кен

Сердце Гозтан запылало от гордости. Все снесенные оскорбления были забыты. «Прославленная героиня войн с агонами». Однако, наблюдая за девочкой и ее ездовым зверем, она снова нахмурилась.

Стражники переглянулись и, кажется, пришли к одинаковому решению. Тот, у которого был свисток, подал серию отрывистых сигналов. Спустя несколько мгновений раздались тихие ответные свистки, означавшие, что подкрепление расходится по своим постам.

– Покажите локоть и запястья лекарю, – велела Вадьу. – Вы твердо выполняли распоряжения моего отца, и ваша верность уставу не останется незамеченной.

Приунывшие было стражники благодарно поклонились и отправились восвояси, оставив тана и пэкьу-тааса наедине.

– Ты ведь не должна здесь находиться, – заметила Гозтан, обращаясь к Вадьу.

Девочка удивленно замерла:

– Откуда… откуда ты знаешь?

Гозтан усмехнулась:

– Ты больше моего стремилась поскорее избавиться от этих стражников.

– Ничего подобного, просто не хотела, чтобы они навлекли позор на великую воительницу, которой я восхищаюсь, – возразила Вадьу.

– Вот как? И чем же, интересно, я прославилась в войнах с агонами? Каков мой главный подвиг?

Девочка замялась, после чего робко произнесла:

– Я наслышана о вас.

– У тебя почти получилось меня провести. Весьма находчиво с твоей стороны сыграть на моем тщеславии. Но я не бывала в Татене вот уже шесть лет, и ты никак не могла меня помнить. Почему солгала, что знаешь меня?

Принцесса молча поджала губы.

Гозтан угрожающе шагнула к ней:

– Шлем можно украсть. Вдруг я замаскировавшаяся рабыня, задумавшая недоброе?

Девочка не сдвинулась с места, но Гозтан заметила, что правая рука ее метнулась к костяному кинжалу на поясе. Затем Вадьу демонстративно убрала руку обратно. И ответила:

– Тогда ты не стала бы обезоруживать стражников, а просто убила бы их. Для тебя это проще простого.

Хладнокровие и сообразительность пэкьу-тааса впечатлили Гозтан. Ей стало понятно, почему пэкьу так любит свою малолетнюю дочь. Она сделала еще несколько шагов к Вадьу, и та напряглась всем телом. Но в последний момент Гозтан свернула в сторону, бросила булаву, отнятую у часового, и склонилась рядом с молодым гаринафином. Она ласково приподняла голову животного и положила ее себе на колени. Гаринафин – молодая самка, едва научившаяся летать, – сильно задрожала, из пасти у нее пошла пена.

– Что с Корвой? – встревожилась Вадьу.

– Дай мне всю тольусу, какая у тебя есть, живо.

Перепуганная Вадьу сунула руку в поясной мешочек, взяла пригоршню жгучих ягод и высыпала их в ладони Гозтан. Женщина понемногу скормила все Корве. Вскоре самка гаринафина успокоилась и закрыла глаза. Но даже во сне глаза животного лихорадочно двигались под веками.

– С ней все будет хорошо? – нетерпеливо спросила Вадьу.

– Она уснула, – ответила Гозтан. – От тольусы гаринафины видят сны, ну прямо как мы. Корва перегрелась, а тольуса помогает замедлить сердцебиение, расширяет сосуды и расслабляет мышцы, позволяя отдохнуть.

– Я знала, что ты ей поможешь, – сказала Вадьу. – Когда мы стали терять высоту, я перепугалась и решила приземлиться. Потом увидела, как ты смотришь на Корву, как будто понимая, что с ней не так, и сообразила…

– На таких молодых гаринафинах ездить нельзя! – резко выпалила Гозтан, повысив голос. – Они недостаточно выносливы для продолжительных полетов, и старшие звери нередко несут их во время долгих путешествий. Нужно время, чтобы они научились экономить воздух и управлять своим телом. Ты чуть не угробила бедняжку.

– Я не знала…

– Да я это уже поняла! Ну разве так можно? А эти загоны, в которых вы держите боевых гаринафинов… – Гозтан перевела дух и заставила себя успокоиться. Какой смысл поносить пэкьу перед дочерью, критикуя его методы воспитания крылатых зверей? – Я опытная наездница, возможно лучшая в войске твоего отца, хотя он давненько уже не нуждался в моих услугах. Не могу спокойно смотреть на плохое обращение с этими прекрасными животными.

– Корва не живет в загоне, – возразила Вадьу. – Я пытаюсь поладить с ней по старинке.

Гозтан прищурилась и провела рукой по гладким рогам гаринафина.

– Отметок нет… Ты что, украла ее? Тебе запретили на ней кататься, но ты воспротивилась?

Девочка закусила нижнюю губу и с вызовом вскинула подбородок:

– Корву подарил моему отцу тан Безветренного плоскогорья. Говорят, никто не мог сравниться с ее матерью в скорости…

– И ты решила проверить, унаследовала ли Корва способности матери? – Тон Гозтан чуть смягчился. – Но она пока что не выросла…

– Я знаю, что она еще слишком молода, чтобы развивать предельную скорость! Ты меня вообще слушаешь?! Или считаешь глупым ребенком? – выпалила Вадьу. Она аж глаза вытаращила, сердясь, что ее собеседница оказалась такой непонятливой.

Но Гозтан не повелась на это.

– Ладно, пэкьу-тааса, смотри сама. Поступай как знаешь. Мешать я тебе не буду.

Девочка перевела дух и призналась:

– Я первой положила на Корву глаз и умоляла отца подарить ее мне, но он хочет отдать ее моему брату. «Мне нужен боевой зверь», – сказала я. «Эта малышка слишком норовистая», – ответил он. «Я тоже!» – парировала я. «Кудьу более опытный наездник», – возразил папа. «Подумаешь, научился ездить на быках! Да я на любом, даже неукрощенном, дольше брата продержусь», – заявила я. «Кудьу старше, и ему вскоре понадобится боевой зверь», – отрезал отец, и на этом разговор был окончен. Но это же несправедливо! Мне никогда не дают то, чего я хочу, потому что я младше. Вот я и решила прокатиться на Корве, чтобы скрепить наши узы.

– Выходит, я была права, – рассмеялась Гозтан. – Ты воровка.

– Неправда! Гаринафины никому не принадлежат, пока не подружатся с наездниками.

– Да какая из тебя наездница, если ты даже ухаживать за животным не умеешь?

– Я… – на глазах у Вадьу выступили слезы, – я должна была узнать больше. Только не говори мне, что в моем возрасте ты всегда слушалась старших.

Гозтан вздохнула:

– С этим не поспоришь. – Ее голос еще больше смягчился. – У моей матери, прежнего тана, был огромный гаринафин, который отличался крайне скверным характером. Считалось, что на нем вообще невозможно ездить. Разумеется, мне захотелось попробовать, хотя его седло было настолько велико, что мне пришлось практически сесть на шпагат…

Предаваясь воспоминаниям, Гозтан ласково гладила Корву по голове и с нежностью глядела на подрагивающие веки юной самки гаринафина.

Она не заметила, как Вадьу изменилась в лице, слушая ее рассказ, и не увидела, как девочка медленно подняла с песка булаву. И уж совершенно точно Гозтан не была готова к тому, что пэкьу-тааса замахнется и ударит ее булавой по затылку.

Глава 2

Тайная экспедиция

Гозтан очнулась.

Перед глазами в воде плавали звезды.

Постепенно женщина поняла, что звезды находились вовсе не в воде, но сверкали в горячем воздухе. Искры трескучего костра светлячками взмывали в темное небо. В нос ударил аромат паленого кизяка и жареного мяса. В нем также чувствовались едкие нотки копченой тольусы, которую было принято есть только на пирах и празднествах.

Затылок болел так сильно, что Гозтан застонала.

До ее слуха внезапно донесся гипнотический напев:

Некоторые обороты не оставляли сомнений в том, что язык льуку не являлся для сказителя родным, да и произношение было характерным для чужеземца. Брать красоту, как на ладони? Что за нелепица? Но в рифмах присутствовали некая прелесть и грация, а благодаря причудливым интонациям рассказчика перед глазами отчетливо вставали яркие выразительные образы, которые позволяли слушателям наслаждаться: это было сродни тому, как если бы жареные дикие кабачки приправили изысканным соком тольусы.