— Костя, куда мы бежим?
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Я уже не понимаю, был ли этот звук реален или мне мерещится? Я склоняюсь ко второму варианту, потому что Костя абсолютно спокоен. Его ладонь сухая и холодная, в отличие от моей. Может, все дело в том, что он уже два года жил…вот так вот? А я только несколько дней? Может, если я останусь в Клоаке на такой же срок… Нет. Я здесь не останусь.
Я чувствую жетоны, спрятанные под кофтой. Их десять. Ровно столько, сколько нужно заплатить Князю, чтобы стать свободной. И если наш побег провалится, я…
Мы останавливаемся.
— Костя?..
— Нина, помолчи, — шепотом произносит он, вталкивая меня…куда-то.
Я ощущаю запах мокрой штукатурки и чего-то еще. Дверь позади меня с глухим стуком захлопывается. Я чувствую руку Кости на своей спине. С лопаток его ладонь перемещается выше, к плечу.
— Слышишь что-нибудь?
Я прислушиваюсь. Ничего. Совсем ничего. Даже цокота, произносимого горожанами, больше не слышно.
Может, меня и правда начинало глючить?
— Нет.
От этой тишины становится не по себе.
— Так, слушай. Если потухли панели, то это очень-очень плохо. Горожане, как мотыльки. Маленькие огоньки и тусклый свет их привлекают, но сильного света они боятся.
Я понимаю, к чему он клонит. Если «утро» не настанет, то этот город уже можно считать нашей общей могилой. Долго мы в темноте не протянем.
— К тому же, кроме горожан…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Этот звук доносится откуда-то сверху.
В том, что мы находимся в подъезде, я уверена. Если опасность была на улице, то здания были нашими единственными способами выжить, поэтому решение Кости спрятаться в подобном месте вполне обосновано, но…
Почему мы побежали к другому зданию, чтобы спрятаться? Мы ведь и так стояли у подъезда. Почему было не забежать в него?
— Я сейчас включу фонарик. На несколько секунд, чтобы осмотреться. Запомни все, что увидишь. Поняла?
— Да.
Костя убирает руку с моего плеча, и я сразу слышу звуки, походящие на «шурх» и «ших». В голове я ярко воображаю, как Костя шарится по своим карманам в поисках источника света.
— Готова?
— Да.
— На раз, два, три, — предупреждает он и начинает отсчет заново.
Щелк.
Луч света и правда вспыхивает лишь на короткое мгновенье. Я, как и обещала, стараюсь запомнить все, что увидела за столь малый промежуток времени.
Щелк.
В подъезде снова становится темно.
— Впереди лестница, ведущая к лифтам и почтовым ящикам, — говорит Костя. — Там же двойные двери, за которыми должен располагаться коридор на несколько квартир.
Скорее всего на четыре. Две должны смотреть друг на друга. Еще две находиться на одной стороне.
— Справа еще одна лестница. Заметила?
— Да. Но я не хочу подниматься по ней вверх. Если она узкая, а места на межэтажных площадках немного…
Это будет самая настоящая ловушка, в которую мы сами себя же и загоним.
— Согласен.
Я уверена в том, что сказав это, Костя кивнул.
— Мы спрячемся в квартире на первом этаже.
— Спрячемся?..
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Теперь, зная, как выглядит помещение, в которое мы вбежали, я с уверенностью могу сказать, что горожане обосновались где-то наверху. На лестнице.
— Стой… Что значит «в квартире»? У тебя есть ключи?
Конечно же нет.
— Они мне не понадобятся. Держись за мою куртку и не отставай.
Я без прекословий ухватываюсь пальцами за жесткую ткань.
Щелк.
Это затвор на его автомате.
Щелк.
Свет в фонарике снова зажегся.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
— Не отпускай меня.
Костя идет по лестнице быстро и уверенно. Я же то и дело боюсь споткнуться о невидимые ступеньки. «Невидимые» потому что я и правда их не вижу. Даже очертаний. Весь свет устремлен вперед, к деревянным дверям со стеклянными вставками.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Бум. Шух. Бум. Бум.
Что-то бежит к нам. Бежит, ударяясь о стены, восстанавливая равновесие и вновь устремляясь вниз по бетонным ступеням, ударяясь о новую преграду. Мы проходим почтовые ящики. Вместо номеров квартир я умудряюсь прочитать привычные для слуха фамилии. Двери лифтов — а их было два: легковой и грузовой — оказываются открытыми.
Костя освещает кабинки, но они пусты.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Уже совсем близко.
— Костя…
— Слышу.
Мы оказываемся в следующем коридоре. Костя освещает его, несколько раз перемещая фонарик то в одну сторону, то в другую и, когда убеждается, что кроме нас здесь больше никого нет, захлопывает за нами дверь и поворачивает язычок замка.
Тот щелкает.
— Как мы попадем внутрь квартиры? — спрашиваю я.
Щелк.
Костя отключает фонарик.
Неужели он собирается потратить на наше спасение целый жетон?
— Так же, как попали в подъезд, — говорит он.
Как попали в подъезд? А как мы в него попали? Просто открыли дверь. Верно? Или же нет? Если дверь деревянная, то вопросов с ее открытием и не возникает. А если металлическая? Такая, как в моем доме? Мы прикладываем магнитный ключ к замку, что-то пиликает и дверь в течение нескольких секунд остается открытой.
Потом же она снова блокируется и закрывается. Закрывается…
Если бы знала, что понимание того, как открываются и закрываются входные двери станет моим спасением, обязательно бы расспросила об этом консьержа.
— Пойдем, — слышу я голос Кости поодаль от себя.
Когда он успел отойти от меня? Разве все это время я не держалась за его куртку? Я сжимаю и разжимаю ладонь.
Когда это я отпустила его?
— Нина?
— Я здесь.
Разве это не очевидно?
Я не расспрашиваю его о том, как он открыл дверь и почему был так уверен в том, что сможет это сделать. Хотя, возможно, мне и следовало бы поинтересоваться его медвежьими умениями. Костя проверяет квартиру. Она оказывается однокомнатной, поэтому времени у него на это уходит немного.
— Так ты расскажешь мне о том, что могло произойти? — спрашиваю я у него, опускаясь на пол у окна. — Со светом.
Костя же занимает место на подоконнике. Он оказывается достаточно широким для того, что бы парень мог с легкостью на нем уместиться.
— Видимо генераторы отключились.
— Генераторы? Я не совсем понимаю…
Зато я оказалась в компании с тем, кто понимает.
Костя рассказывает мне о том, что Клоака строилась таким образом, чтобы не зависеть от города на поверхности. Собственное энергоснабжение, водные ресурсы, кислород. Все этого было в достаточном количестве для того, чтобы Клоака функционировала. Но когда проект прикрыли, город и его жителей бросили на произвол судьбы.
— А как давно это произошло?
— В лагере мне сказали, что около десяти лет назад.
— Не так уж и давно, — произношу я. — Я думала, что времени прошло намного больше.
— Я поначалу тоже так думал. Князь, когда возглавил это место, смог найти путь к системе, отвечающей за подачу воды. Ты и сама видела, что место, в котором я прячусь, раньше было водоканалом.
— Да. А что насчет электричества?
— Слышала когда-нибудь фразу о том, что город — это организм?
Вместо ответа на мой вопрос, Костя задает свой.
— Ну… Что-то такое слышала.
Правда я не уверена в том, что фраза звучала именно так.
— Вот представь, что есть в Клоаке место, которое способно сойти за сердце. И там сосредоточена вся его «жизнь». Если с «сердцем» что-нибудь случится, то всему городу придет конец. А в нашем случае конец с цокотом прибежит и всех передушит.
— Князь пытается найти это самое «сердце»?
— Да. «Сердце» — это генератор, снабжающий Клоаку электричеством.
— Почему Князь не знает, где он? Если он тут главный, то, наверное, жил в Клоаке до того, как…все закончилось.
Или началось.
И вообще, почему никто не знает, где это самое «сердце города»? Если поразмыслить, то такого ведь быть не может… Чтобы совсем никто не знал.
