Ненасыть - Сон Ирина

А внизу в гостиной, укутанная в легкое одеяло, спит Верочка. Рядом с ней уже стоит пахнущая свежей стружкой колыбель, которую качает Олеся. Внутри колыбели лежит ворох белых пеленок. Подойдя ближе, Серый различает в свертках крохотные красные сморщенные мордочки, даже близко не напоминающие очаровательные личики младенцев со старых рекламных плакатов.

– Они что, уродины? – в тихом ужасе шепчет Серый и тут же получает смачный подзатыльник от Олеси.

– Сам ты урод! Нормальные они! – не хуже разозленной кошки шипит она.

– Тогда что с ними? Они же… страшные!

– Семь месяцев им, вот что! Подрастут, краснота сойдет, лица выправятся, тогда будут симпатяшками. Всё, иди отсюда!

Подгоняемый тычками и шлепками, Серый отступает в сторону кухни.

– А как из назвали хоть? – беспомощно шепчет он.

– Пока никак. Верочка еще не придумала. Хочет с Михасем посоветоваться. А теперь иди отсюда уже, не мешай! – Олеся выталкивает его.

Серый почти влетает в кухню и тут же оказывается под перекрестьем сочувственных взглядов Прапора, Вадика и Тимура.

– Привет, собрат по несчастью, – пафосно говорит Тимур и подает Серому вилку. – Присоединяйся к нашему клубу битых и выгнанных с позором. Сейчас пожрем и пойдем в деревню – искать счастливого папашу.

Серый тычет вилкой в салат, хватает с тарелки гренку и набивает рот, из которого так и рвется что-то вроде: «Да нет их там, они теперь цветочки в саду хозяев».

Завтракают быстро. Чай допивают почти на ходу. Споласкивают за собой посуду и тихонько крадутся мимо гостиной, чтобы не потревожить Верочку. Мама хочет пойти с ними, но Прапор машет руками и велит остаться, ведь Олесе наверняка понадобится помощь взрослой и опытной женщины, а Верочке пока нельзя вставать. Да и что они знают о том, как стерилизовать бутылочки и правильно готовить выданные Полем лекарства и смеси? Мама соглашается.

Улица залита солнцем. С луга ветер тянет ароматы трав. В роще перекрикиваются птицы, и где-то на кладбище их пению тоскливо отвечает кукушка. Иссиня-черная крапива качает широкими листьями, и те отливают голубоватым блеском. Ей трудно расти, пробиваясь сквозь асфальт. И если на земле она рослая и мясистая, то на дороге слабенькая, низкая, всего по голень. Стоит только перешагнуть через нее, как буйная зелень, ухоженный огород, уютный дом и все странности остаются позади. Побитый хмарью мир отовсюду смотрит на них золотистой трухой и пятнами.

Старые привычки возвращаются мгновенно. Серый поправляет налобный фонарь, подхватывает под руки Вадика с Тимуром, вертит головой, смотрит на небо поверх крыш. Рыжих облаков не видно даже вдалеке, среди холмов, но это не значит, что они не могут налететь в любой момент. Дорога широкая, и места хватает, чтобы встать плечом к плечу. Они углубляются в деревню и, дойдя до широкой площади с памятником Ленину, разбиваются на пары.

– Так, я с Тимуром по той улице, – машет Прапор рукой. – Серый с Вадиком, вы туда. Встречаемся здесь через пятнадцать минут. В дома только заглядываем, внутрь не лезем, не геройствуем, просто зовем погромче. Если налетит хмарь, возвращаемся домой. Если теряем дорогу, просто помним – вся деревня в низине, а усадьба на холме.

– Видим речку – разворачиваемся и идем назад, – добавляет Вадик.

– Здесь есть речка? – удивляется Тимур.

– Есть, – отвечает Вадик. – Мелкая, где-то по колено. Я через нее переходил, когда шел к холму. Если увидите, то знайте – усадьба сзади.

Они разделяются. Серый с Вадиком петляют вдоль домов, заглядывают в окна, зовут.

– Тебе не кажется, что мы занимаемся бесполезным делом? – спрашивает Вадик, наконец.

– Кажется, – честно говорит Серый.

– Ну так чего тогда мы глотки рвем? Пошли отсюда.

Серый вздыхает, светит напоследок в окно детского сада. Свет падает на кровати с разобранными постелями. Подушки смяты, из-под одеял видно припорошенные золотистой пылью маленькие маечки, кое-где рядом с маечками лежат мягкие игрушки, изъеденные хмарью.

– И тут нет, – безразлично говорит Серый и отворачивается.

За эти три года он видел вещи и пострашнее.

– Конечно, нет, и мы оба это знаем, – нервно говорит Вадик и за руку уводит его подальше.

Кожу царапает что-то острое. Серый опускает взгляд и видит – кончики пальцев у Вадика истончились, из-под ногтей вылезли острые когти.

– Вадик, успокойся.

Вадик растерянно опускает взгляд, дергает уголком рта в извиняющейся улыбке, и когти медленно втягиваются под ногтевую пластину.

– При маме такое не проверни, – хмуро предупреждает Серый. – Зрелище еще то.

– Я не самоубийца, – хмыкает Вадик и оживляется. – О, смотри, библиотека! Зайдем?

– И что мы там найдем?

– Да что-нибудь! Пошли!

Табличка на небольшом желтом здании чуть дальше от детского сада действительно гласит, что это досуговый клуб с библиотекой. Серый пробует открыть дверь, и та легко открывается. Вместе с Вадиком они идут мимо пустого гардероба, сворачивают, и попадают в царство книг. Большая часть стоит аккуратно, на выставочных стеллажах красуются аккуратные таблички «Мир фантастики», «Новинки». Серый с Вадиком углубляются и видят разграбленный стеллаж с научной и справочной литературой. Книги на нем перемешаны, кое-какие лежат вповалку. Вадик смахивает с корешков пыль, вертит парочку в руках и бросает с досадой:

– По съедобным растениям всё растащили. Учебников ОБЖ вообще нет.

Серый пожимает плечами.

– Ну… будем считать, они кому-то помогли. Пошли к Ленину?

– Сейчас, – Вадик тянет его к полкам с художественной литературой. – Пару книжек подберу, а то по вечерам делать нечего… А тут ничего так выбор! Жюль Верн, Браун, Стивен Кинг…

Из кармана куртки появляется вязаная авоська. Пока Вадик с энтузиазмом нагружает авоську книгами, Серый подходит к окну и смотрит на улицу. Хмари пока не видно.

– Тебе что-нибудь взять? – спрашивает Вадик.

– Не надо, – не соглашается Серый. – Я не особо люблю читать…

Вадик отмахивается и шагает к стеллажам с табличкой «18+»

– Читать обязательно надо! Народ, не знающий истории, обречен повторять ошибки! – наставительно говорит он и погружается в раздумья. – Так, чего бы тебе взять… О! Мифы народов мира. Восемнадцать плюс. Это должно быть интересно, предки были затейниками. Истории про Локи супер, особенно та, где он в кобылу превратился… Ага, скандинавские есть…

– Бери и пошли, пока хмарь не налетела.

Вадик одним широким жестом сгребает несколько книг с мифологией и идет вперед Серого к выходу. Они благополучно добираются до площади. Прапор и Тимур подходят через пару минут.

– Не нашли? – риторически спрашивает Прапор и кивает на авоську: – А это что?

– Михася с Васильком не нашли, нашли библиотеку! – бодро рапортует Вадик. – Вот, набрал почитать, а то дома ничего нет, кроме журналов и любовной чуши.

Прапор вздыхает, недовольно хмурится, но молчит и командует возвращаться.

Хмарь налетает на полпути к дому, но они уже идут к границе и даже не успевают надышаться.

Мама стоит на парадном крыльце и с облегчением пополам с разочарованием смотрит на их приближение.

– Не нашли… – бормочет она, обнимает Вадика, ерошит волосы на голове Серого и кивает Тимуру с Прапором.

Вадик протягивает ей книги со словами:

– Утешительный приз. Мы библиотеку нашли.

Мама принимает авоську и молча идет в дом. Хлопает дверь гостиной, и Верочка начинает плакать. Чувствуя себя последним трусом, Серый проскакивает мимо, взбегает по лестнице и прячется в их с парнями комнате. Руки сами хватают карандаши с бумагой, белые листы расцвечиваются линиями и штрихами. Образы льются, топят сознание, даря сладостное забытье. Серый выплескивает из себя все, что видел и чувствовал, и в конце концов в голове наступает пустота.

Через пять рисунков и пять минут к нему скребется Тимур.

– Можно? Или ты еще не настрадался?

Серый отрывается от альбома, смотрит на друга мутными глазами и понимает, что спина уже давно ноет.