Бэтмен. Убийственная шутка (ЛП) - Фауст Криста

– Послушай, мне действительно очень жаль, что так вышло, – сказал он, – в смысле, прости за то, что я сделал. Этого бы не случилось без моего чипа. Я хотел не этого, честно. Я думал... – Он замолчал. Сглотнул слюну. – Я пойму, если ты позвонишь в полицию. На твоем месте я бы хотел... Возмездия.

Он посмотрел на нее и снова отвернулся.

– Все начиналось как шутка.

У нее вырвался жесткий, сухой смешок, который она не успела сдержать.

– Да, – сказал Зак. – Ну, все затевалось как смехотворный бунт.

Она нахмурилась:

– Подожди, ты сказал «чип»? Ты имеешь в виду тот, что был внутри аппарата, который взломал все компьютеры в Готэме?

На его бледном лице промелькнула болезненная гримаса. Он кивнул, и ее мозг лихорадочно заработал.

– Он сказал, что собирается устроить неприличный розыгрыш. Я понятия не имел, что он собирался...

– Слушай, забудь, – сказала Барбара, ощущая себя более живой, чем все последние недели. Она жестом подозвала его подойти ближе. – Ты можешь восстановить этот аппарат?

– На это уйдет некоторое время, – ответил он, – и деньги. Мне потребовалось три года, чтобы разработать прототип. Придется начать с нуля.

Сердце Барбары снова заколотилось, но на этот раз от волнения. Она полезла в ящик прикроватной тумбочки и вытащила толстый пластиковый пакет, в котором лежала единственная вещь, бывшая при ней, когда ее сюда привезли. Вещь, которую она сжимала в цепкой смертельной хватке так крепко, что им пришлось вырвать ее из ее пальцев, перед тем как сделать операцию и спасти ей жизнь.

Чип.

– Послушай, парень, – сказала она. – Как, говоришь, тебя зовут?

– Я не говорил, – растерянно ответил он. – Зак.

– Хорошо, Зак, – сказала она. Возможно, она даже улыбнулась, хотя прошло так много времени, что она почти забыла, как это делается. – Давай договоримся.

Она вытащила чип и показала ему.

Он раскрыл глаза еще больше, чем сильно ее удивил.

– Если ты действительно сожалеешь и хочешь загладить вину, можешь использовать вот это, чтобы построить мне аппарат, который сможет давать доступ к компьютерам всех преступников в Готэме. Аппарат, который позволит мне сделать это, не вставая с кресла. Почти как... как высокотехнологичный оракул.

Она на мгновение замолкла, глядя на дождливый город и обдумывая новые возможности, глядя в будущее после Бэтгёрл. Город снова может вернуться в ее власть.

– Послушай, – сказала она, поворачиваясь к Заку. – Забудь о мести и глупых шалостях второкурсников. Это – твой шанс сделать нечто значимое, для чего действительно нужны твои навыки.

Ее пульс участился, и впервые за несколько недель она почувствовала себя живой.

– Мы можем сделать это, вместе. Что скажешь? Ты в деле?

Зак по-прежнему смущался, переводя взгляд с ее лица на чип и обратно. Он был настороже и нервничал, как голодный уличный кот, который не знал можно ли доверять руке кормящего. Учитывая, что с ним сделал Джокер, она могла его понять.

Лучше, чем кто-либо.

– Послушай, я знаю, каково это – пострадать и мечтать отомстить людям, которые причинили тебе боль, – сказала она. – Может, у тебя это и получится, может, ты почувствуешь себя увереннее, но ты станешь не лучше их. Если мы поступим по-моему, у тебя будет шанс стать кем-то значимым. Шанс что-то изменить в этом паршивом мире.

Барбара сняла трубку.

– Ты обещала, что не будешь звонить в полицию! – сказал Зак и попятился к двери. Она подняла руку и жестом пригласила его сесть.

– Я готова к физиотерапии, – сказала она в трубку.

41

Свет заходящего солнца просачивался сквозь крепкую стальную сетку в окнах Лечебницы «Аркхем». Потрескавшиеся штукатуренные стены, заключенные и персонал купались в приятных оранжевых тонах, как на картине Вермеера.

Лайнус Стивенс сидел в комнате для посетителей.

– Рад снова видеть тебя, Ной, – сказал профессор Ною Каттлеру. Этот молодой человек вместе с Заком Тэйзиком был одним из его лучших учеников, но он бросил школу несколько месяцев назад. Ной не появлялся до сегодняшнего дня.

– Я слышал о том, что произошло, профессор Стивенс, – сказал Каттлер, – я был просто обязан проверить, как у вас дела.

Бывший студент был поджарым юношей с худым лицом и ястребиным носом.

– О, не волнуйся, мой мальчик, – сказал Стивенс. – Как только я представлю свои доказательства на повторном процессе, все поймут, как русские меня подставили. Это огромный заговор, больший, чем кто- либо может себе представить. Вот увидишь.

– Да, – ответил Каттлер, – конечно.

– Ну, хватит обо мне, хоть это и моя любимая тема. – Он тихо засмеялся. – Чем ты был занят все это время? С твоими-то талантами и способностями.

– Я консультировал.

– Консультировал?

Каттлер пренебрежительно махнул рукой:

– Занимался выяснением стратегий, разработкой сценариев, определением того, как лучше осуществить... некоторые сделки, так сказать.

– С помощью глубокой компьютерной аналитики?

– О да, – ответил молодой человек. – Некоторые даже прозвали меня Калькулятором.

Он улыбнулся.

– Как точно, – восхитился Стивенс. – Это замечательно, Ной. Просто замечательно.

Они еще немного поболтали, поговорили о компьютерных технологиях, затем обсудили причины, по которым русские, по мнению профессора, захотят получить преимущество в следующей гонке вооружений.

– Киберпространство, – сказал он, – вот где, несомненно, начнется настоящая война.

В конце концов, Каттлер извинился и объяснил, что у него есть планы на вечер.

– Конечно, мой мальчик, – сказал Стивенс. – Не всем из нас дано точно знать, где мы окажемся завтра.

Он криво улыбнулся. Выйдя из Лечебницы, Каттлер сел в машину и улыбнулся женщине за рулем. Веснушчатая Лиза Макинтош наклонилась и звонко его чмокнула. Затем она дернула рычаг передач, и они уехали.

Небо темнело, пока доктор Джоан Лиланд вела автомобиль по улицам. Она возвращалась с благотворительного вечера, и дорожные работы вынудили ее сделать крюк обратно, до «Аркхема». Она развернулась и обнаружила, что едет по Аллее Преступлений, мимо клиники Лесли Томпкинс – подруги, с которой она давно не виделась.

Посмотрев на часы, она решила: какого черта, и припарковала машину неподалеку. Она заскочит поздороваться и, может быть, договорится о встрече. Она прошла мимо заколоченного здания. Наверно, ее давно здесь не было, подумала она, потому что перед домом появился деревянный забор. Его потрепала непогода, он был разрисован граффити, заклеен листовками и плакатами.

Одно объявление особенно привлекло ее внимание.

Оно было старым и немного потрепанным – выцветший образ человека в стиле немецкого экспрессионизма, бегущего к зрителю, его лицо было скрыто тенью. Ухмылка мужчины белым полумесяцем сияла на его лице, а непослушная грива волос развевалась на ветру. Человека преследовал силуэт, летевший на веревке позади него. На нем не было костюма, но у него были рога на голове и перепонки, как у летучей мыши, по обеим сторонам тела, от рук до середины ног.

За силуэтом в воздухе виднелось здание в стиле ар- деко, а внизу плаката было название.

ТАЙНА КОМПАНИИ

MONARCH PLAYING CARD

Плакат знаменовал повторный показ немого фильма конца 1920-х. По крайней мере, его повторяли, насколько бы давним он ни был. Год отсутствовал. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы это понять. Ей невольно вспомнились слова Джокера:

«Иногда я вспоминаю это так, иногда иначе».

Когда наступили сумерки, Харви Буллок, как обычно, курил дешевую сигару в автомобиле марки «Маркиз» без опознавательных знаков вверх по улице у Готэмского дома для сирот. Он видел, как оттуда вышла сияющая Тея Монклер, держа за руку свою девятилетнюю дочь Дези.