Япона осень (СИ) - Сухов Лео

И это заставило нас в изумлении посмотреть на него. Надо же, сам признаётся!

А он выдержал короткую паузу и продолжил:

— Я действительно начал стрельбу первым. Но на то было две причины! И первая из них в том, что все «коллеги» вашего Муряма потянулись на переговорах к оружию!

— Он Мураяма… И хвататься за оружие не запрещено! Вы просто поддались на провокацию! — эмоционально возразил ему господин Иендо.

— Это, может, у вас, японцев, не запрещено! — отрезал бородач в белом. — А у нас под строгим запретом! Не стоит, господин Иендо, мерить других людей своими линейками! Мы договорились прийти малым числом, сесть и поговорить. В результате я пришёл с одним спутником, а господин Муряма — с толпой людей.

— Он Мураяма… — снова попытался возразить господин Иендо, но бородач как-то понял его без переводчика:

— Он — фашист сраный! Поэтому его имя меня не интересует. Главное, что я запомнил его лицо, чтобы убить при следующей встрече. И буду убивать при каждой новой встрече, пока ваш этот Маряма не поймёт, что тут его никто не ждёт!

— Получается, вы готовы продолжить войну? — удивился господин Иендо. — Я думал, вы не против мира…

— Я не против мира! — белый бородач на этих словах усмехнулся. — С одним условием! Вы поднимаете свои задницы и тащите их на север, скажем, дней двадцать… А уже там организуете свои поселения.

— Боюсь, это невозможно… — с тонкой улыбкой ответил господин Иендо. — Нам вполне комфортно на нашем берегу реки. Хотелось бы, конечно, более удобного выхода к морю…

— Нет никакого вашего берега реки! — снова прервал его русский варвар. — Есть река, оба берега которой — наши.

— В таком случае вы как-то странно контролируете наш берег, господин Кукушкин! — очень резонно возразил Иендо. — Мы не видели ваших отрядов на нашем берегу, который вы считаете вашим.

— Разве? — белый бородач наигранно удивился, а потом принялся перечислять: — В первые дни ваши люди убили пять рабочих партий на севере. Затем попытались заблокировать на западе охотников в фактории. Затем разграбили нашу факторию на востоке. Правда, она была пустой.

— О чём я и говорю! — кивнул господин Иендо. — Вы не защищали свои земли, господин Кукушкин! Мы просто пришли и поселились… А значит, это наша земля! А ваша — на вашем берегу реки.

— Да, мы ещё не защищали эти земли… — как-то очень странно ответил русский.

Неужели принял наши аргументы?

— Да… — кивнул Иендо, а потом нахмурился.

Я никак не мог понять, что смущает моего начальника. Но по мере того, как всё больше хмурился господин Иендо, и всё больше ухмылялся господин в белом костюме, я начал догадываться… Переговоры пошли совсем по иному пути, нежели рассчитывал дом Аоки.

— Я не совсем понимаю… — проговорил господин Иендо.

— Да всё ты понял! Вон как лицо сморщил! — вдруг захохотал русский бородач. — Но так и быть! Разверну мысль, чтобы вы её услышали лично от меня. Город Алтарей…

Надеюсь, что перевод правильный: сам русский говорил что-то в духе «alltarnoye». Впрочем, звучание и в самом деле похоже…

— … Город Алтарей ещё даже не начинал воевать! — белый бородач снова усмехнулся. — Пока что мы всего лишь выставили посты по удобной для нас границе. У нас хватает дел и без этого. Но…

Русский поднял палец и тяжело подался вперёд, сразу став похожим на медведя.

И не на бурого. А на раздражённого белого медведя в белом костюме.

И, если честно, мама и папа, это совсем не так забавно, как звучит. Это очень нервирует и почему-то заставляет меня сомневаться в наших силах.

Эти русские, похоже, очень близки к природе, как и положено настоящим варварам. Они сумели проложить дорогу в траве, они явно находятся в каком-то родстве с лесными зверями, а ещё…

— Пройдёт осень, господин Иендо, а затем выпадет первый снег, и мы пойдём вас вырезать! С каждой уничтоженной группой, с каждым перебитым отрядом, с каждым вашим новым налётом, жители Города Алтарей всё сильнее и сильнее хотят не просто войны!.. Они хотят вашей окончательной смерти!

… О чём я и говорил, мама и папа. Теперь они угрожают нам снегом. Наверно, они лучше в нём маскируются?

— Думаю, это не так просто сделать, господин Кукушкин! — не дрогнув ни единым мускулом, улыбнулся Иендо. — Даже для того, чтобы уничтожить одну капсулу, нужно применить некоторые усилия. А чтобы уничтожить все… Мне кажется…

— Да ты просто не знаешь, что делает бочка пороха и правильная закладка! — не дослушав, захохотал белый бородач. — Знаешь, я мог бы тебе этого не рассказывать, господин Иендо… Я мог бы просто подождать, а потом посмотреть, как армия Алтарного доходит до вашего главного лагеря и подрывает капсулы. Но я тебе говорю и даже намекаю, как именно мы вас победим. Хотя раскрывать такие возможности и считается глупым. Знаешь, почему я это делаю?

— Почему? — выдавил из себя мрачный, как туча, господин Иендо.

— Потому что СИПИНы просят меня временно снизить скорость вырезания других колонистов! — пожал плечами белый бородач. — Но если вы, придурки, не остановитесь, мы придём и уничтожим вас!

Под навесом, стоявшим на круглой поляне, повисло тягостное молчание.

Молчал господин Иендо, молчал переводчик, молчали и мы. Мрачно молчали.

А вот русские ухмылялись. И делали это открыто и искренне.

И я вдруг понял: они нас не боятся! Совсем не боятся!..

Неужели они не блефуют?

— Мне надо… Гхм… Получить дополнительные консультации у моего руководства! — выдавил из себя господин Иендо. — Можем ли мы… Можем ли мы организовать с вами новую встречу, господин Кукушкин?

— Да в любой момент! — радушно развёл руки в стороны бородач.

Как будто только что не угрожал нам окончательной смертью…

А затем он открыл висящую на поясе сумку и вытащил металлическую пластину, положив её на стол:

— Здесь серебром вплавлено слово «посол». Ваш человек может прийти к любой из дозорных вышек и предъявить её. После этого он будет сразу доставлен лично ко мне.

— Спасибо… — удивлённо пробормотал господин Иендо, забирая пластину.

Она была железной, точно говорю! Мама, папа, у русских было железо! Не купленное на Алтаре Вознаграждения, а полученное путём выплавки!

Это был страшный удар. Для меня, во всяком случае… Я уж молчу о том, что они в этой пластине вылили настоящие серебряные буквы…

— И мой совет вашим руководителям, господин Иендо… — закончил белый бородач, поднимаясь. — Вам сейчас стоит озаботиться не войной с нами. Лучше, пока есть шансы, поучаствовать в гонке за репликационным комплексом для вашего народа. Иначе вы рискуете остаться на обочине местной истории. И спустя пару поколений никто и не вспомнит о вашей могучей армии!..

Вот таким я и запомнил этот разговор. Может быть, забыл какие-то мелочи, но они несущественны, как мне кажется…

Мама, папа, после этих переговоров мне стало по-настоящему страшно.

Я вдруг подумал, а не столкнулись ли мы, наконец, с теми, с кем боялись столкнуться всё это время, пока мигрировали на запад? Не столкнулись ли мы с теми, кто сильнее, умнее и предусмотрительнее нас?..

Я не знаю ответа.

Мне просто страшно.

Дневник Листова И. А.

Двести семьдесят пятый день. А ну-ка давай начистоту, потомок тамагочи!

— СИПИН, объясни-ка мне… Что всё это значит? — хмуро спросил я, запершись в капсуле.

— Конкретизируй, пожалуйста, свой вопрос!

— Ишь ты, сразу в «несознанку» ушёл… Хорошо! — не сдался я. — Ты нам все уши прожужжал, как важно обеспечить выживание колонистов. А сейчас я узнаю, что есть группа молодых ребят, которые лишились контакта с вами ещё два месяца назад!.. Это как понимать?

— А как ты сам это понимаешь? — ответил СИПИН тоном строгого учителя. — Вано, ты, конечно, имеешь право обижаться на нас, но эти три группы, оставшихся в долине, постепенно умирали. А у нас нехватка СИПИНов на всю массу оставшихся людей. Я же говорил, часть из нас не получилось вернуть в исходное состояние. Из-за этого поддержка самых бесперспективных групп была прекращена. Как, со временем, будет прекращена поддержка мелких сообществ. Мы будем следить за развитием наиболее крупных социальных образований.