Полубояринов 2 (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

Что касаемо сопровождающих лиц, народ оказался вполне воспитанным, стоят в отдалении, с интересом наблюдают за тем, что будет происходить дальше. Такое впечатление, что на бесплатный спектакль пришли посмотреть. Театралы, мля!

— Граф Коринфский-Полубояринов⁈ — Гневливо взвизгнул юнец, при этом аж подпрыгнул, ну чисто петушок.

— Точно так, — ответил я. — А с кем имею честь?..

— Барон Вяземский, — представился юноша и с места в карьер затараторил громко с пафосом: — От лица Дворянского собрания нашего университета и от себя лично заявляю, что вы негодяй, граф!

Интересно, я тут целый семестр отучился и впервые слышу о существовании какого-то Благородного собрания. М-да, его как бы не видно, а оно, оказывается, существует. Выходит, стремление аристократов к сплачиванию на весьма сомнительном основании своего благородного происхождения неискоренимо даже в стенах МГМУ. Между прочим, вопреки существующему закону об упразднении на время обучения сословных различий между студентами. Выходит, все, вроде бы, равны, при этом дворянская спесь никуда не делась. Тайное собрание у них, видите ли. Смех, да и только! Коль тайное, чего тогда приперлись ко мне светить всем своим тайным кагалом? Смешные конспираторы масоны неуловимые. Чего не поймаете? Да нафиг никому не нужны. Скорее всего, находятся под бдительным оком силовых структур, иначе никто бы не позволил столь явное нарушение законов Российской Империи. Ладно, пообщаемся, коль пожаловали.

— Это с какого такого перепугу столь оскорбительное для моих чести и достоинства заявление, барон? Кстати, имею вам напомнить, что в стенах университета все мы, вне зависимости от происхождения, просто студенты. Так что попрошу оставить при себе ваш дворянский гонор. А свой баронский титул можете запихнуть… сами догадайтесь, куда. — Старался говорить ровно без напряга. Всё равно получилось как-то уж очень пафосно.

— Не вам, непонятно откуда появившемуся безродному выскочке указывать мне, как вести себя в обществе! — При этих словах «петушок» умудрялся постоянно подскакивать. Какой-то он уж слишком нервный. — Еще раз повторяю, вы подлец и негодяй! Вы оклеветали достойнейших представителей российской аристократии. Из-за ваших интриг пострадали сотни достойных членов общества.

Ничего не понимаю. Сбрендил, что ли? Несет какую-то ахинею.

— Послушайте, Вяземский, а вам-то какое дело до разборок внутри рода патриархом которого я являюсь? — Я недоуменно выпучил глаза на странного визитера.

После моего вопроса лицо парня скукожилось и он, заикаясь от волнения, выдал:

— Ма-ма-шенька Дем-ментьева, моя нев-веста… — Дальше он говорить не смог, поскольку разрыдался, ну чисто малое дитя, наказанное родителями, за какую-то провинность лишением десерта, аж на целую неделю.

Ага, теперь мне всё понятно. Дементьева Мария Викторовна третья дочь Виктора Аркадьевича, главы ветви Дементьевых в роду Коринфских. Приговорен в числе прочих фигурантов дела о покушении на главу рода вместе со всеми чадами и домочадцами к лишению дворянского достоинства, иже с этим к десяти годам исправительных работ в ИТК №482, с последующим выселением в один из имперских колониальных миров, без права посещения метрополии.

Я с жалостью посмотрел на Вяземского и, разведя руками, с сочувствием сказал:

— Соболезную, но, как говорили древние латиняне: «Dura lex sed lex[1]». Надеюсь, смысл фразы вам понятен. И еще один момент, Вяземский, если вы уж так любите эту девушку, бросайте к чертям собачьим МГМУ, отрекитесь от дворянского достоинства и, отправляйтесь следом за ней на каторгу. Кстати, в истории нашего государства, насколько мне помнится, были прецеденты, когда безумно влюбленные барышни бросали всё и сломя головы мчались вслед за своими мужьями и женихами. Если вы так поступите, уважаемый, вам выпадет честь получить почетное звание… — после короткой, но многозначительной паузы, я с улыбкой завершил начатую мысль: — «Мудак».

В следующий момент я услышал именно то, чего и ожидал:

— Дуэль, негодяй! Немедленно и со смертельным исходом!

Ну да, своими оскорбительными речами я специально провоцировал горячего парня на поединок. Ну не нравятся мне претензии этого безмозглого «Ромео». К тому же, необходимо самым кардинальным образом прекратить порочную практику вмешательства посторонних лиц в дела моего рода. Чуйка мне подсказывает, что этот юноша всего лишь первая «ласточка» в длинном ряду недовольных и обиженных тем, как я поступил со своей «родней». Поэтому сделаю так, что этому парнишке будет очень и очень больно, к тому же демонстративно кроваво. Пусть меня боятся и обходят стороной, нежели всякий встречный гаденыш будет считать своим долгом вызвать меня на дуэль из-за моего, как ему показалось, «косого взгляда», или же еще по какой причине, например ему просто не понравилась моя физиономия.

— Ну что же, дуэль так дуэль. Как сторона вызванная на поединок, выбираю… — Я ненадолго задумался. — Пистолеты. По одному выстрелу. Дистанция пятнадцать саженей. — Уж чего-чего а дуэльный кодекс был мной изучен и о своих правах, а также обязанностях имею полное представление.

— В таком случае, встречаемся через полчаса на шестой арене. — И повернувшись к безмолвствующей толпе своих сопровождающих сказал: — Пойдемте, господа, более нам здесь делать нечего.

За полчаса до предстоящего поединка мне удалось совершить кучу важных дел, предписываемых дуэльным регламентом.

Для начала посетил учебную часть, чтобы рекрутировать в секунданты парочку одногруппников благородного происхождения. Оно, хоть согласно указа Его Величества, все студенты равны по статусу, все-таки в разборках аристократов безродные участия не принимают. Тут даже царь-батюшка бессилен, ибо аристократическая спесь, явление неискоренимое.

Пулей промчался по опустевшим коридорам и самым наглым образом вломился в кабинет госпожи Зайонц. Уж кто-кто, а она-то наверняка подскажет, где мне найти парочку аристократов-первокурсников.

— Доброе утро, Марина Захаровна! Прошу прощения, что отвлекаю вас от важных дел. — Изобразив на лице смущение, я продолжил: — Тут такое дело, у меня дуэль через двадцать пять минут, а народ в разъездах…

— Экий вы прыткий, Коринфский-Полубояринов. Сплошь дуэли на уме. — Укоризненно посмотрела на меня зав учебной частью.

— Дык, я не сам. Приходят всякие… гм… обиженные, беспорядки нарушают, едва ли не во всех смертных грехах обвиняют, еще и на дуэли вызывают. А насчет секундантов, вы правы. Прошу прощения, при иных обстоятельствах я бы вас не побеспокоил.

Впрочем, дама тут же поменяла гнев на милость. Её холеное лицо разгладилось и она даже изволила пошутить:

— Ага, не побеспокоил он. А может, я страсть как люблю посмотреть на то, как дуэлируют молодые придурки. Впрочем, шутки в сторону. Насколько я понимаю, вам нужны секунданты из благородного сословия? — После этих слов Марина Захаровна обвела взглядом присутствующих в кабинете штрафников и начальственным голосом изрекла: — Граф Милорадович и баронесса Перфильева, на сегодня освобождаетесь от бумажной волокиты. Следуйте за Александром Николаевичем, будете ассистировать ему в предстоящей схватке. — Затем перевела на меня взгляд своих огромных темных глаз и, покрутив толстыми пальцами обесцвеченный локон волос, спросила: — На чём хоть деретесь?

— Пистолеты, госпожа Зайонц.

— В таком случае, не пойду. Не зрелищно. Вот если бы на мечах, а еще лучше на кулачках… Ладно, ноги в руки, — и окинув меня полным материнской заботы взглядом, неожиданно сказала: — Убьют, Сашенька, больше сюда не приходи… Ну а если серьезно, удачи вам, господин Коринфский-Полубояринов, в предстоящем поединке.

Кивнул головой, мол, принимаю условия, и в компании выделенных зам декана секундантов покинул кабинет учебной части.

Первым делом мы посетили завхоза нашего факультета, который за десять рублей предоставил в аренду пару однозарядных дуэльных пистолетов в лакированном деревянном футляре. Ящичек-то не простой, скажу вам, а с наложенными на него многочисленными магическими печатями, удостоверяющими официально, что находящееся внутри него оружие исправно, заряжено и готово к применению, а также то, что сам футляр, после того, как пистолеты были изготовлены к стрельбе и помещены внутрь, никем не открывался. У этих печатей также имеется еще одна очень важная функция — никто, кроме официального распорядителя, приписанного к арене, не имеет возможности открыть футляр и выполнить какие-нибудь противозаконные манипуляции с оружием.