Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104

– О Господи, – простонал я. – Угораздило же попасть в мир сплошных «жаворонков». Где мой меч?

– Вон там, за пустыми кувшинами.

– Это все я?

– Вы же герой!

Пошатываясь, я кое-как облачился в боевую одежду, благо для полуголого это нетрудно, а вот с боевой формой пока непросто, но я заставил себя спускаться во двор, не особенно хватаясь за стены.

Генрих велел отряду не отставать, но особенно и не приближаться, так что мы неслись впереди втроем, а волк и ворон по-прежнему бдили и сообщали о всяких и разных интересностях. На третий день отряд сопровождения заметно отстал, хотя там отборные из отборных на лучших конях. Естественно, самые быстрые кони у нас: у Генриха по праву феодала, у королевы – потому что королеве попробуй не дай лучшее, а у меня попросту единорог, для которого все кони – медлительные коровы.

Дальше мы неслись уже трое, волк и ворон держались впереди, а пыльное облако позади постепенно уменьшалось, пока не растворилось в сухом жарком воздухе. Я велел ехать скрытно, не надо, чтобы о нашем вторжении знали все на свете. Сэр Генрих поскрипел в неудовольствии, но признал мою правоту, чему я весьма удивился.

Во второй половине дня увидели впереди облако пыли, на всякий случай объехали, долго пробирались по каменистой гряде, едва не ломая ноги коням, а когда ветерок слегка сдвинул пылевое облако, оказалось, что по дороге два оборванных пастуха гонят большое стадо коров. Я выругался, и без того устали, снова выбрались на дорогу, проехали не больше часа, как далеко впереди показалось такое же пыльное облако. Первым моим побуждением было свернуть, но Генрих сказал презрительно:

– Опять прятаться от коров? За мной скачет сто сильнейших воинов!

Я хотел выматериться, но взглянул на серое от пыли и усталости лицо королевы, буркнул:

– Как скажет Ее Величество.

– Поедем прямо, – прошелестела она, голос у нее тоже серый, бесцветный, едва живой.

– Прямо так прямо.

Мы сближались, облако разрасталось, донесся сухой перестук копыт, уже и королева выпрямилась в седле, в это время в пыльном облаке тускло заблистал металл. Проступили очертания всадников, дорога позволяла ехать по четверо в ряд, я рассмотрел коней песочного цвета, всадники в оранжевых башлыках, кони укрыты оранжевыми попонами, все практично: не так заметна пыль, да и самих всадников издали разглядишь только по облаку пыли, но после дождя они наверняка просто невидимки, зеленые береты…

– Это я виновата, – пробормотала королева.

– Женщина всегда права, – буркнул я. – А я в самом деле дурак…

Впереди всадников ехал настоящий гигант, он сам и конь не покрылись пылью, так как держался впереди, выше остальных на голову, в плечах шире, на кончике шлема трепещут три крупных пера. Панцирь на груди украшен вензелями, на шлеме золотая насечка, даже на плечах латы украшены серебром. Еще я рассмотрел руку, что держала поводья, пальцы как поленья, а рука – целое бревно. Всадник смотрел холодно и бесстрастно, тяжелую челюсть украсили два белых шрама, еще один, багровый, шел от уха по щеке.

Генрих покрепче стиснул копье, опустил шлем. Острие копья смотрело прямо в грудь всаднику. Тот вскинул руку в приветствии:

– Сэр желает помериться силой?

– Да, – отрубил Генрих зло.

– Но тогда условие…

– Какое?

– Если сбросите меня с седла, вам позволено будет проехать. Если сброшу я, вы все становитесь моими пленниками.

Королева ахнула, я проверил, на месте ли меч, но мои груды мышц почему-то гиганта не повергли в ужас. Генрих подумал, произнес бесстрастно:

– Не кажется ли вам, доблестный сэр, что условия поединка несколько… неравны?

Гигант проревел трубным голосом:

– Сэр, я просто даю вам шанс. Если вы отказываетесь…

– Нет, – ответил Генрих. – Не отказываюсь. Но не пожалейте, сэр!

Они разъехались, разом пустили коней навстречу друг другу. Я не поверил глазам своим, не думал, что тяжелые рыцарские кони в тяжелых доспехах, да еще с тяжеленным рыцарем на спине могут развивать такую скорость, но, видимо, они, как бегуны на сто метров, выкладываются полностью, а потом останавливаются в изнеможении.

Бешеный грохот копыт, очертания коня и всадника размазались в сверкающую полосу, как они могут видеть, куда ударить копьем, это же лотерея…

Удар, на землю обрушился такой грохот, словно прямо над головами сверкнула молния и ударил гром. От металлического лязга зазвенело в ушах, а на зубах появился вкус меди. Конь Генриха остановился как вкопанный, а конь гиганта вместе с всадником рухнул в пыль. В руке Генриха остался обломок копья. Он отшвырнул, я чувствовал, что движение далось с трудом, неверной рукой вытащил меч из ножен.

С той стороны к упавшему спешили трое из его воинов. Я выхватил трехручный, пустил единорога навстречу:

– Эй-эй, ребята!.. Я вас пропущу, конечно, но только без голов. Кто первый?

И улыбнулся как можно зловещее, я же варвар, мы же с рыцарей шкуры снимаем на свои варварские боевые барабаны войны. Они остановились, побледнели. Я вытянул меч лезвием им навстречу, знаком велел вернуться. Не споря, попятились, страшась повернуть коней и ускакать.

Генрих слез с коня, подошел, слегка прихрамывая, к поверженному. Тот силился встать, но руки подламывались, он падал в придорожную пыль. Изо рта текла густая темная струйка, смешивалась с пылью.

Я сказал громко:

– Оставь его мне, сэр Генрих. На моем барабане прохудилась шкура. А у этого должна быть хорошая, дубленая…

Генрих взглянул на меня, лицо бледное, явно сдерживает боль, минуту раздумывал, затем кивнул:

– Да, сэр Гакорд, я же у вас в долгу за проигранного в карты коня. Берите этого пленника себе.

Гигант кое-как воздел себя на руках, прохрипел:

– Но мы ведь договаривались…

– Вы ставили свои условия, – ответил Генрих. – Теперь ставим их мы.

– Это даже не условия, – добавил я с гнусной улыбкой. – Горе побежденным! Всем – русским, югославам, иракцам, французам…

– Ка… какие, – прохрипел он поспешно, – условия?

Генрих подумал, ответил с предусмотрительностью не рыцаря, а умелого хозяйственника:

– А сперва посмотрим, что везете. Может быть, ничего не возьмем. А может быть, используем право первой брачной ночи. Даже в полдень. В походе допускаются мелкие отступления от молитв и ритуалов.

Гигант сказал хрипло:

– Мы… мы принимаем… все ваши условия…

Генрих со слабой улыбкой посмотрел на меня. Я обернулся к троим воинам, прокричал:

– Ладно, забирайте своего… неудачника. Изволю разрешить!

Сам подошел к Генриху, он незаметно оперся о мое плечо, шепнул:

– У меня, кажется, все ребра слева сломаны… И голова кружится.

– Сотрясение, – ответил я шепотом. – Надо проблеваться, полежать в тишине.

Он слабо улыбнулся:

– Это нам не светит. Придется терпеть и делать вид.

Выпрямившись, он повернулся в сторону своего коня. Тот подбежал на неслышный свист, а я, делая вид, что выполняю вассальный долг, помог взобраться в седло. Только я услышал тихий стон, когда он плюхнулся на конскую спину.

В караване оказалось шесть верблюдов и пятеро из охраны. Один вырублен начисто, молодец Генрих, честно говоря, не ожидал, но и четверо оставшихся, вообще-то, выглядят очень крепкими ребятами, очень. Правда, слишком уж привыкли полагаться на несокрушимость их вожака. Мы с Генрихом, а сзади королева, проехались вдоль повозок, все смотрели с ужасом не столько на Генриха, он выглядит скорее красивым, чем ужасным, а больше на меня, указывали на мою переразвитую мускулатуру, шепотом пересказывали мрачные пророчества о варваре с черным вороном на плече и серым волком у стремени. Мол, хорошо, что я послал впереди себя благородного рыцаря, тот не так жесток, а вот если бы сам, то что бы осталось от всего каравана…

Я старательно делал зверскую рожу, смотрел свирепо и надменно, раздувал ноздри и вращал глазами, как хамелеон. Товары нас не интересовали, и, если честно, нас ничто не интересовало, просто едем в ту сторону, откуда топает караван, но пусть боятся, пусть знают, что хамить опасно, а вежливость еще никому не вредила.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104